– А я и пишу, Вадь, – сказал я еще более смущенно.
– Про что?
– Про жизнь на земле. Типа, чтобы было понятней, про планетарный биодискурс…
Харя уважительно кивнул головой. Мы тепло попрощались. На следующий день Вадик улетел в свою Америку к енотам, Трампу и двухсоткилограммовым афроамериканцам.
Не знаю, с какими афроамериканскими тараканами он прилетит в Москву следующим летом.
Ходят слухи, что он отрастил бороду, переехал на Аляску и живет там в деревне русских старообрядцев.
Я волнуюсь. Штудирую литературу по расколу. Что является моим состоянием. В смысле глобального волнения.
Мистер И?
Хочется побрюзжать. Насчет падения нравов. Деградации нравственности. Девушка я пожилая, седогрудая. Имею право.
Итак.
Раньше говорили: «ну и что?», или «и что теперь?», или «и что дальше?», или «и какие выводы мы можем из этого сделать?», или «и что же из этого следует?» Много было вариантов. И всё – из нескольких слов. Хотя бы из двух-трех. В крайнем случае.
Теперь все не так. Всюду царит жесткая экономия и безоговорочная прагматика. Теперь все эти интеллигентско-мезозойские «и какие же меры следует предпринять в связи с данным событием?», «и что же мы предпримем, уважаемые коллеги, для решения данной проблемы?» и прочие мягкотелые риторические излишества заменены на простое «и?». Жесткое, прямое, безоговорочное.
Нынешние люди экономят на всем, хоть бы и на одном звуке. Было «вот как!» – стало «во как!» (или: «о как!»). Было «по фигу» – стало «пофиг».
Другой пример. Идет очередной сериал. Стосерийный товарняк с драками и лирическими отступлениями «про это». Герой, типа лесника или гаишника, лихо мочит двадцать нехороших бандитов. Бжик-бжик! Кхе-кхе!.. Бандиты изможденно мычат, корчатся на полу, вправляя себе выбитые челюсти, судорожно держась за причинные места и т. д.
Что бы сказал в этой ситуации герой лет тридцать-сорок тому назад? Он сказал бы: «Больше не будете нарушать закон». Или: «Будете знать, как обижать честных граждан». Или: «Так вам и надо, мерзавцы». Лет пятьдесят назад он сказал бы: «Впредь берегитесь, негодяи!» А лет сто назад – «Вы были неправы, господа».
Что говорят нынешние супергерои? Одну и ту же фразу, а именно: «Ну, как-то так…» Можете проверить.
Я уже не говорю о, так сказать, смене стилистических регистров. Например, «дама в теле» медленно мутировала в «полную женщину» и, наконец, в «жирную бабу». Грустно. Не насчет жира, а насчет стилистической мутации.
Есть такой человек – Федор Кусин. Вахтер в соседнем с моим доме. Удивительный персонаж.
У Эллочки-людоедочки словарный запас, как помнится, состоял их тридцати слов. По сравнению с Федей Кусиным Эллочка – просто Владимир Даль вкупе с Ожеговым, Солженицыным, а также Оксфордом и Кембриджем. Потому что словарный запас примерно сорокалетнего Кусина состоит из одного слова – «и?» Его так и зовут в доме и во всем районе: «мистер И?»
Я предполагаю, что Федор все-таки знает еще какие-нибудь слова. Вроде «селедка», «хлеб» и «буду поздно». Должен же он, например, покупать еду в магазине, или, скажем, о чем-то разговаривать с женой и ребенком (а они у него имеются). Но лично я от него не слышал ничего, кроме этого самого «и?». Причем он настолько расширил значение этого слова, что оно стало абсолютно универсальным. Примерно как индуистское «ом».
О Федоре Кусине у нас ходят легенды. Может быть, в них и есть доля преувеличения, или, научно выражаясь, апокрифичности. Но апокрифы на пустом месте не рождаются.
К примеру, гуляет по нашему району такая история.
Однажды Кусин шел к себе домой. Была зима (конец новогодних праздников), гололед.
Федор шел от своего приятеля Коли Хорькова. Я его знаю. Там они, как выражается Коля, «распогонили» бутылку «Путинки», поэтому Кусин продвигался не очень твердым шагом.
У самого подъезда он поскользнулся, сделал в воздухе изысканное антраша, как Цискаридзе, и изящно приземлился рожей в сугроб. Федор вынул свою пурпурную отмороженную моську из сугроба, некоторое время посидел молча, потом залихватски икнул и сказал: «И?»
Есть, как говорят, пять свидетелей этого события.
Слава Богу, Федор ничего себе не разбил и не повредил. Снег был тогда пушистый и мягкий, как лебяжий пух.
Что же он имел в виду, когда произносил свое сакраментальное «и?»? «И что дальше?» Вряд ли.
Это был как бы метафизический диалог с Судьбой. Некое подобие магической мантры. Русское загадочное «Ом». Куда более загадочное, чем исконно-индуистское. Некий мистический посыл китайскому «Дао».
Когда Федю приветствуют, он неизменно отвечает своей однозвучной мантрой, равнозначной ответному приветствию.
– Привет, Федь.
– И?
К этому все привыкли. Тем более что Кусин всегда бесконечно доброжелателен. У него широкое, как озеро Тити Кака, лицо. Когда Федор улыбается, оно становится горизонтальным овалом. У Кусина есть усы. Кроме клички «мистер И?» у него есть и другая кличка – «Усатое солнышко».
– Здорово, Федор!
– И?
– Я вчера на рыбалке был. На озере Рогозино.
– И?
– Щуку поймал. Полтора кило.
– И?
– Пожарил, съели с женой. Вкусно было.
– И?
«И действительно, – думает собеседник Кусина, – что – “и?” Рассказать про хороший, пардон, стул после жареной щуки? А смысл? Поймали щуку, враги живой природы, зажарили ее, бедную, съели. Сожрали, четче выражаясь. И? О бренность Бытия! О суета сует!..»
И вот в следующий раз этот человек по имени Хрендин (я его знаю), выезжая на очередную рыбалку, уже задумчив, как роденовский мыслитель.
Он ловит щуку. Но почему-то вдруг, поймав ее, отпускает обратно в озеро Рогозино. И щука прорывает лазурную твердь воды, ныряя в свое возвращенное щучье подводное счастье. А потом вдруг выныривает, и одним плавником смахивая слезу, другим робко машет рыбаку Хрендину, словно бы говоря: «Мистер Хрендин, я люблю тебя. Привет мистеру Кусину. Ты приедешь еще на мое озеро? Приедешь? И?..»
И Стёпа приедет. Но больше не будет ловить рыбу, особенно щук. Он привезет с собой много-много овощей и фруктов. И будет сидеть у костра и петь песни, например, Окуджавы. Или еще какого-нибудь Визбора… А то и самого Игоря Николаева…
Ну, как-то так…
Сны Колобка
У меня такое ощущение, что вся наша большая Страна вдруг дружно занялась гончарным делом.
Все в одночасье заделались матёрыми глиномесами. И месят ее, эту глину, и месят… Кругом гончарные мастерские, гончарные кружки; и группы, гончарные мастер-классы, курсы гончарного мастерства. Повсюду только и слышишь: «керамика», «политой обжиг», «терракота», «глазурованье», «шамотная масса», «глинистый мергель», «глинотерапия».
В целом мне это очень нравится. Всё не нюханье клея и даже не компьютерные стрелялки.
Потянуло людей наконец-то к земле, к органике, так сказать, к почве, к традиционным этим самым нашим ценностям. Что-то мне подсказывает, что какая-нибудь Кончита Вурст, не к ночи будь помянута, гончарным делом не увлекается. Не могу себе представить: сидит трансгендерная бородатая тетя и смиренно лепит свистульку для любимого дяди с шестым размером груди. Хотя в наши времена всякое может быть.
Больше всего мне – как лингвисту, филологу – нравится тот креатив, который гончары и гончарки проявляют в названиях своих групп, кружков, мастерских и прочего. Во многих случаях они объединяются не только в своей любви к лепке свистулек и всяких разных кружек и мисок, но и совсем по другим причинам.
Например: кружок принципиально незамужних гончарок «Глиномисски». Гончарная группа, наоборот, ветеранок брака: «Я его слепила из того, что было».
Мастерская поэтов-гончаров: «Глинада, Глинада моя!» Сидят, лепят и сочиняют. Перифразируя известные строки Владимира Владимировича Маяковского, «землю попашет, попишет стихи» – «глину помесит, попишет стихи».
Группа кулинаров-гурманов-гончаров: «Ели, пили – налепили». Готовят, едят, поют, лепят.
