– Это не так – воскликнул Кирсанов – ты говоришь, как сепары!

Ксения коротко улыбнулась.

– А разве эти твои сепары – повторила она термин – сразу были сепарами? разве они не выступали за свои права и свои ценности? Почему ты сразу отказываешь им в этих правах?

Кирсанов вздохнул.

– Директория выступает за стабильность и безопасность – горячо сказал он – сепаратисты хотят разрушить наше достояние, наш особый путь.

Они зашли в неказистое на вид кафе, в котором должны были ожидать звонка от голубя.

– А мы получили эту стабильность? – задалась вопросом Ксения, усаживаясь за круглый деревянный столик – тебе не кажется, что идеалами особого пути и достояния просто воспользовались? Что если наша страна стала тем самым злом, с которым мы должны бороться? Ты сам этого не понимаешь, иначе бы не пришел ко мне.

Кирсанов фыркнул.

– Я слышал эту теорию – сказал он – но она в корне не верна. Старая власть бежала, оставив республику анархии и преступности. Только Директория смогла подчинить себе стихию и усмирить её. Вот почему я считаю Директорию великой. Она одна сумела в общем хаосе навести порядок. То, что произошло потом, вот типа, отмены свободы печати и собраний, это лишь государственная необходимость. И разве в условиях всеобщей пандемии нам нужна эта свобода? Разве олигархи и коррупционеры республики смогли бы нас защитить от внешних угроз? А их слишком много. Пандемия, сепаратисты. А завтра? Да Бог ещё знает кто! Где бы мы были без Директории? Где бы наша страна была без Директории?

Ксения задумчиво приподняла бровь и усмехнулась. Этому молодому человеку на митингах бы выступать. Ему там не было бы равных. Эх молодо-зелено.

– Не знаю – сказала она – но не уверенна, что где-то там было бы хуже, чем здесь.

Тем моментом, к ним подошла девочка лет пятнадцати-шестнадцати в коротенькой юбочке и полупрозрачной майке. Её внешний вид вызывал сотни вожделенных слюнявых взглядов подвыпившей публики.

– Что будите? – спросила она тонким голосом.

– Виски – сказала Ксения.

– Мне тоже – кивнул Кирсанов, он смотрел на официантку взглядом, в котором одновременно читалось непонимание и жалость.

– В этом тоже виноваты сепары? – ехидно спросила Ксения, с видом человека, которая видела и худшее – или в этом ты видишь величие Директории?

Кирсанов подарил ей мрачный взгляд.

– Это софистика – сказал он.

Ксения покачала головой.

– Вовсе нет – сказала она – софистика – это обман ума, а эту ситуацию ты видишь, сейчас и здесь. Запомни, что восприятие событий, которые с нами происходит, зависит исключительно от реальности, которую мы видим. Я не спорю, что возможно и нужен такой контроль и порядок, но иногда мне кажется, что в руках Директории это всего лишь ширма, для сокрытия своих интересов. Согласись, что некоторые поступки Директории весьма трудно оправдать.

Кирсанов отпил из бокала. Видно было, что он ловит каждое слово девушки, даже если с ней не согласен.

– Да я знаю, что это неправильно – жарко сказал он – лишать людей права на слово, гражданских прав, заставлять воевать…

– Весьма длинный список – заметила Ксения.

– Но разве это не стоило того? – продолжал Кирсанов – разве это не стоило мечты? Может быть, истина родится через муки всего этого – он обвел рукой воздух, подражая Ксении – может это и был тот необходимый толчок?

Авалова только тяжело вздохнула. Она ведь сама когда-то была такой и казалось, как недавно это было. Молодежь, ведь всегда особенно остро чувствовала несправедливость и чувствовала её с некоторой тягой к бунтарству, только этим бунтарством всегда пользовались прохвосты, вот в чём был фокус. Фокус или насмешка судьбы и истории.

– Возможно – произнесла она – но скажи мне, что происходит, когда мы начинаем, что-то толкать?

Кирсанов почесал переносицу.

– Оно начинает двигаться быстрее – сказал он – видишь, ты сама это сказала.

Ксения улыбнулась.

– А тебе не кажется, что быстрое продвижение вперед не оставляет времени на раздумья и оценку правильности ситуации?

Кирсанов вздохнул.

– Возможно – сказал он, нехотя признавая поражение.

– Вот тебе ещё один мой урок – сказала Ксения – никогда не суди и не делай поспешных выводов, иначе это может обернуться большой бедой.

Она это знала не понаслышке.

К ним снова подошла девочка-официант, на сей раз с телефоном в руке.

– Вам звонят – коротко сказала она.

Ксения взяла из рук девочки трубку.

– Авалова.

– «Ольвийский порт» – раздался голос в трубке – офис 215 —

– Это всё? – спросила Ксения.

В трубке послышался смешок.

– Я задал своим птичкам вопрос, детка – сладко сказал «Голубь» – и мне назвали имя – доктор Лев Аристов.

– Кто этот доктор? – спросила Ксения.

– Это один из тузов, на сером рынке генной инженерии – пояснил информатор – не самый скромный товарищ, по моим данным он недавно очень интересовался пропавшими документами. Есть слух, что Мецгер и Кропс были связанны именно с ним.

– Где мне его найти? – осведомилась девушка.

«Голубь» сардонически рассмеялся.

– Не всё так просто, детка – заметил гангстер – чтобы выйти на Аристова сначала нужно связаться с парнем по имени Викинт Раудан.

– Это Директор порта? – уточнила Ксения.

– Да – сказал «Голубь» – он мелкая рыбешка, но является посредником в разных теневых схемах и у него хорошие связи. Через него Аристов надеется вернуть то, что у него украли.

– Ты узнал, что это? – спросила Авалова.

– Нее – протянул «Голубь», цокая языком – вокруг этого дельца, такая секретность, но я выяснил, кому Грошик собирался сплавить документы.

– И?

– Тебя это заинтересует – засмеялся «Голубь» – документы предназначались Александру Верховскому.

Мысли Ксении обрушились. Прошлое, которое она хотела забыть, догоняло её.

– Знакомое имечко, а? – спросил Голубь и захохотал в трубку.

– Знакомое – мрачно усмехнулась Ксения – а в чём здесь его интерес? Он интересуется генной инженерией?

«Голубь» хмыкнул.

– Он человек разносторонних интересов – сказал он – но в данном случае, как говорят, эти документы… они как-то связанны с историей его семьи.

Про семью Верховского Ксения ничего не знала. Слухи ходили разные. По одной из версий, его прадед был офицером царского флота Великоруссии и погиб в годы гражданской войны. Какое это может иметь отношение к генной инженерии?

– Ты знаешь, где он? – спросила девушка.

«Голубь» засмеялся.

– Вот чего не знаю, того не знаю – сказал он – говорят, что он подался в Великоруссию. Я думаю, что с моей информацией, ты и сама разыщешь, всё что тебе нужно. Удачи, детка.

В трубке раздались гудки.

Что же, подумала Ксения, если информация «Голубя» точна, то у них возможно появился конкурент. Любопытно было бы посмотреть на товар. Пока всё, что она знала это то, что пропавшие ученые были убиты, если конечно верить Голубю. Она Голубю верила. Но кто стоит за этим? Верховский? Организация? У неё мало данных для анализа. Нужно ещё.

– Пойдем – сказала она Кирсанову – продолжим наши разговоры позже, я надеюсь у нас будет время.

В то самое время, как она это говорила, где-то сзади раздался шум.

– «Что это ты прячешь под юбочкой, сладенькая моя!» – Ксения повернула голову и увидела широкое небритое лицо мужчины в камуфляже и портупее, который сидел в компании не более порядочных друзей, чем он сам и поглаживал волосатыми руками бёдра той самой девочки-официантки, которая подошла с подносом с полными пивными бокалами. Авалова привыкла к подобным выходкам сброда и поэтому вся эта сцена даже отвращения не вызывала. Она просто отметила факт. В её напарнике же чувствовалось, закипал гнев и в его глазах заиграл тот самый хорошо ей знакомый огонёк.

Девочка-официантка, стараясь не обращать внимания на пошлые движения мужчины расставляла на столе пивные закуски. Один из мужчин гортанно хрюкнул и наклонился к соседу и стал ему, что-то шептать в ухо. Через несколько секунд они оба разразились диким хохотом, сотрясшим хлипкие стены заведения, затем один из этой пары встал во весь свой рост и с наглым видом опрокинул тяжёлую ладонь на плечо девочки.