Ксения кивнула.

– Это же очевидно, – сказала она, – все эти события произошли одно за другим. История с документами, пропажа ученых и убийство Грошика. И всё это завязано на лишь один факт. Было что-то в этих документах. И видно, кому-то это, что-то, очень нужно.

– Но кому?

Ксения улыбнулась.

– Это мы и должны выяснить, – сказала она, – давай в парикмахерскую. Я хочу взглянуть на место убийства.

Там они были через двадцать минут. Ксения вышагивала своим четким, спортивным шагом вдоль ряда парикмахерских кресел и вновь собирала глазами информацию. Кирсанов сразу отправился разговаривать с местными полицейскими. Она ничего не отрицала. В том числе и то, что Грошик действительно мог быть убит из-за чего-то ещё. «Друзей» у покойного было хоть отбавляй. Впрочем, уже первые результаты осмотра заставили отбросить такую версию.

Вертящийся вокруг её ноги Снори многозначительно мяукнул.

– Ты совершенно прав, дружище, – сказала Ксения – здесь явно что-то искали.

– Хей! Как вам это понравится? – непонимающе воскликнул Кирсанов, протягивая что-то девушке. – Нашли в кармане одного из убитых.

Этим чем-то при детальном рассмотрении оказался металлический жетон с выгравированным на нем кинжалом, воткнутым в клубок змей и надписью по-латыни «fide et honore».

– Секуритата, – поняла Ксения, – ставки повышаются.

– Ми-ау… – сообщил свое мнение Снори, оскалив зубы.

Кирсанов недовольно поморщился.

– Очевидно офицер увидел, как убивают парикмахера и хотел помешать, – предположил молодой человек, – но, видать убийца был проворнее.

Ксения мимолетно улыбнулась. И где их берут таких наивных? На её погибших ребят он совершенно похож не был. Светлее и чище. Его сестра, вероятно, тоже была такой.

– Возможно, – сказала она, – если бы не одно обстоятельство. Грошику стреляли в спину, а значит, убийца должен был стоять за стеклом, а если бы он стоял там, то офицеру Секуритаты ничего не стоило его обезвредить. Вывод?

Кирсанов насупился. Что-то было смешное и одновременно трагическое в этом выражении лица.

– Значит, получается, что это сотрудник Секуритаты в него стрелял? – скорее с обратной надеждой спросил молодой полицейский.

Ксения кивнула, правда, скорее собственным мыслям. Этот парень правда такой идеалист или их так теперь всех зомбируют?

– Скорее всего, – вслух заметила девушка, – но только не понятно, отчего он погиб?

Кирсанов задумчиво покачал головой.

– Никогда такого не видел, – сказал он, – смотрите, его пистолет как будто взорвался у него в руках. Разве такое может быть?

Ксения кивнула.

– Может, – сказала она, – если пуля не вылетела и осталась в патроннике.

Кирсанов почесал затылок.

– А может сам парикмахер? – он замотал головой. – Хотя нет, если он стоял спиной, то не мог видеть убийцу. Тогда получается, что в парикмахерской был третий?

Ксения одобрительно кивнула.

– Соображаешь, – сказала она, – сколько точно мы не знаем, но кто-то вероятно был. Смотри здесь повсюду следы борьбы, а Грошик умер сразу.

Кирсанов некоторое время обдумывал, что сказать.

– Я думаю так, – сказал он, – стрелок убил парикмахера, а потом появился этот третий и убил его самого. Правильно?

Ксения покачала головой. Действительно соображает.

– Немного не так, – улыбнулась она, – третий уже находился в парикмахерской. Не для себя же одного Грошик два бокала поставил. Мне кажется, что Грошик и третий разговаривали, когда выстрелили в Грошика, но ещё мне кажется, что был четвертый.

– Четвертый? – удивился Кирсанов.

Ксения кивнула.

– Этот четвертый, – сказала она, – ждал или убийцу, или третьего, а потом уехал. Я, когда сюда шла свежие протекторы обнаружила. Скорее всего именно на этой машине уехал этот четвертый.

Кирсанов нахмурился.

– А как вы думаете, – сказал он, – о чём разговаривали третий и парикмахер?

– Да о чём угодно!.. – пожала плечами Авалова. – Вполне даже возможно, что о том, о чём мы с тобой собирались с ним поговорить, но не успели. Вероятно, этот кто-то сделал это до нас.

– И забрал документы Кропса? – спросил Кирсанов.

Ксения покачала головой.

– Вряд ли, – сказала девушка. – Грошик хранителем не был. Только сводил людей друг с другом. Ну и, естественно, получал с этого процент. В детали сделок он не вдавался.

Кирсанов задумчиво дернул щеками.

– Значит, Грошика убили, чтобы тот не успел, что-то рассказать, – произнес молодой человек, – я так понимаю.

Ксения кивнула.

– Возможно, – согласилась девушка. – Или тот офицер Секуритаты хотел услышать имена тех, у кого Грошик был посредником.

Кирсанов шмыгнул носом.

– Как думаете, наш третий имеет к этому отношение? – спросил он.

Ксения пожала плечами, осматривая глазами цирюльню.

– Может быть, – сказала она. – А может быть и нет. Грошик много с кем вел дела. Но знаешь у него была одна привычка, он никогда не вел их параллельно. Так что если мои домыслы верны и пропавший Кропс действительно обращался к Грошику, то его убили именно из-за документов.

Молодой человек фыркнул.

– Хотелось бы ещё знать, что это за документы, – проворчал он, – и где они сейчас.

Ксения флегматично кивнула, наблюдая, как дворник в оранжевом жилете подметает улицу. Девушка махнула Кирсанову следовать за ней и вышла из цирюльни.

– Уважаемый! – окликнула она дворника. – Вы часом с утра здесь улицу не подметали?

Дворник не реагировал. Авалова сунула ему в карман две банкноты.

– Меня это очень интересует, – шепнула она.

Дворник сразу оживился.

– Да как не подметать, – сказал он, – конечно, подметал. Только я СЕКурам ничего говорить не буду.

– А я и не СЕКур, – сказала Ксения, – друга моего здесь убили. Соломона Грошика. Мне бы очень хотелось, кто это сделал.

Дворник прекратил мести и воззрился на девушку.

– Так там злодей и лежит – сказал он – уже его убили, раньше тебя.

Ксения широко улыбнулась.

– Ну а кто убил, видел? – спросила она – воздастся должно хорошему человеку.

Дворник кивнул.

– Видел, – сказал он, – как не видеть. Девица это была. Красивая такая, шатенка. Она к Грошику пришла, минут за двадцать до убийства.

– А лица не запомнил? – спросила Авалова.

Дворник пожал плечами.

– Вот уж, чего нет, того нет, – сказал он, – да я и на другое смотрел. У девицы этой меч в руках был.

– Меч? – переспросила Ксения.

– Ага, – кивнул дворник, – реальный такой меч. Стрелка того, когда из цирюльни взрывом вышвырнуло. Девица эта следом высочила. Я тогда меч и приметил. Ну а так известно, кто мечом то здесь орудовать может.

– Кто? – непонимающе спросил Кирсанов.

Дворник криво усмехнулся.

– Да знамо кто, – Агентесса северян, – бросил он, – «Арнис».

Ксения почувствовала, что в её спутнике закипает гнев.

– Сепары, – с яростью и пренебрежением проговорил он, – бандиты и убийцы! Ненавижу их!

– Ненависть слишком сильное слово, – сказала Ксения, – ты же говорил мне, что хочешь разобраться, а сам же употребляешь абсолюты.

Кирсанов фыркнул.

– Вот только не надо мне рассказывать про равные права всех граждан, – сказал он, – и прочую либеральную чушь! Это другое! Эти люди недоговороспособны, поэтому начали войну.

Авалова улыбнулась.

– Войну не начинают люди, – сказала она, – война происходит помимо их желания. Это просто самое простое решение кризиса, в котором заинтересованы обе стороны так или иначе.

– Защищая Родину мы испытываем свое сердце, – горячо возразил Кирсанов, – это задача каждого.

Авалова пожала плечами.

– Если Родина, действительно в опасности, – сказала она, – только вот как ты определишь, кто несет опасность?

– Те, кто не подчиняется закону, – сказал Кирсанов. – Если ты не подчиняешься закону, значит, несешь опасность.