Прийти в себя ей не дали. Бугай обежал машину и всем телом придавил «Арнис» к холодному бетонному полу, в его руке блеснуло лезвие ножа. «Арнис», пожертвовав лицом саданула противника головой, тот слетел с неё, скорее от неожиданности. Они оказались друг напротив друга. Бугай взмахнул ножом и полетел на девушку, но «Арнис» вовремя увернулась, и бугай со всей силой впечатал себя в дверь автомобиля. Девушка для верности ещё дала ему разок ладонью по шее.

«Арнис» выдохнула и некоторое время приводила себя в порядок, потом стала обыскивать карманы оглушенного ею бугая. В них обнаружился жетон офицера Секуритаты, а также пластиковая ключ-карта от кабинета на пятом этаже. Определив для себя, что она, ну просто обязана побывать в этом кабинете, девушка стала озираться в поисках лифта. Оный обнаружился метрах в пятидесяти от неё. Затолкав бугая в машину «Арнис» легкой припрыжкой, побежала к лифту и, сунув в специальное отверстие карту, стала подниматься.

Пока стеклянная кабина лифта возносила её, «Арнис» любовалось огромным стеклянным же атриумом с многочисленными галереями и балконами, а ещё то тут, то там, она замечала застывших в немом ожидании бойцов Секуритаты; встретиться с ними – так себе перспективка.

С коротким сигналом лифт остановился и двери открылись. «Арнис» была уже готова увидеть армаду солдат, которые на неё накидываются, или злобных собак или то, что сработает сигнализация, однако ни первого, ни второго, ни третьего не случилось. Коридор был пуст. Он был длинный, белый и с черным графитовым полом без дверей или ниш, только световая дорожка вдоль него указывала направление к единственной двери. «Арнис» побежала вперед, прогнав попутно четвертую возможность: дверь внезапно распахивается и оттуда опять-таки вылезает вооруженная публика.

«Арнис» приложила карточку к замку, и, мигавшая красным, панель стала зеленой. Похоже тут никаких фокусов не было.

За дверью оказалась огромная панорамная комната с выгнутым стеклом сквозь, которое можно было наблюдать на ночные городские огни. Это было удивительно, поскольку город располагался достаточно далеко, но здесь он был как будто на ладони. Кто бы ни владел этим зданием, он был очень богат, чтобы иметь такие технологичные стекла.

«Арнис» прошла дальше и стала обозревать комнату, которая, судя по всему, была кабинетом. Глянцевый антураж состоял из двух цветов – белого и черного. Немного не доходя окна стоял куб – тоже черный с расчерченными серебристыми нитями и причудливой геометрической формы кресло. Куб, очевидно, играл роль стола.

«Арнис» обошла куб и увидела, что с другой его стороны в него вмонтирован небольшой сейф.

Девушка улыбнулась, как говорил Джон Кеннеди, дипломату нужны железные нервы профессионального карманника. И навыки, наверное, тоже, добавила от себя «Арнис».

Девушка вытащила из кармана пластиковую карточку и прислонила её к дверце. На небольшом дисплейчике карточки забегали цифры, дублируя их на магнитный замок сейфа. Раздалось два щелчка, и дверца распахнулась.

Подходящую остроту «Арнис» подобрать не успела. Как только она сунула руку внутрь, сразу взвыла тревога.

«Ну почему мне никто не сказал, что здесь лучевая защита» – возмутилась девушка, выхватывая папки с документами. Хочется надеяться, что там что-то стоящее, а не рецепт Сассекского пудинга.

Какофония сигнализации смешалась с криками и топотом множества ног, обутых во что-то тяжёлое. Для полной радостной картины из потолка выскочили автоматические турели, обрушив на девушку ливень пуль. Девушка, пригибаясь припустила со всех ног.

Надо ли говорить, что она нарвалась на охрану?

– А ну стоять! – крикнул солдат в форме Секуритаты. – Держите её!

Ей повезло, что боец оказался плохим стрелком и дал ей время убежать к лифту. Стеклянная кабина дала ей возможность легкой передышки.

Лифт остановился на нижнем уровне атриума. Там девушка нарвалась на очередную засаду. Под ливнем пуль «Арнис» выскочила из здания и спряталась за массивной бетонной колонной, пытаясь оценить время, когда у преследователей кончатся патроны. Из стеклянного фойе тем временем приближалась другая веселая компания.

Кажется, она здесь задержалась. Девушка прыгнула вперед к единственному на её взгляд спасению – припаркованным военным квадроциклам Секуритаты. Вскочив на один из них, «Арнис» завела мотор и дала газу. Она вновь ехала по длинному тоннелю с фонариками и проводами, искренне надеясь, что здесь ничего не заминировано. Впрочем, она это точно установила, поскольку ей вслед гнались несколько таких же квадроциклов. Одно хорошо: они не стреляли. Однако благородство преследователей явно продлиться только до шлагбаума. А вот дальше… «Дальше» «Арнис» дожидаться не стала, девушка стянула с себя туфли и зажала одной из них педаль газа, и в тот момент, когда квадроцикл подъезжал к шлагбауму, она, вывернув руль, соскочила с четырехколесника и перекувырнулась под металлическим прутом. Лишенный седока квадроцикл проскочил следом в ночью тьму.

Переведя дыхание, «Арнис» прислонилась к холодному бетону.

– Мои итальянские туфли, – тяжело вздохнула девушка, бросая в даль оставшуюся лодочку.

Пространство озарил рев мотора и свет фар. Откуда-то из черноты вылетел «Ситроен».

– Прыгай, быстро! – завопил Флориан.

Дважды упрашивать не пришлось, шлепая босыми ногами по асфальту, «Арнис» забралась в машину, и Штильхарт, не успев она закрыть дверь, рванул в сторону города.

Да, заключила «Арнис», такие места, вероятно, она всегда будет покидать с фейерверком.

Покровская не любила самолеты. Она признавала, что это самый быстрый вид существующего на сегодняшний день транспорта, но вся предполетная суета дико её выматывала, да и сам полет, заключавшийся в бесцельном времяпрепровождении в течение нескольких часов, тоже не вызывал особой радости и наконец постоянный гул двигателей мешал ей думать. «Нет, ехать на поезде гораздо приятнее» – заключила Наташа.

Её сопровождающий сидел рядом с ней. По первому впечатлению, он производил впечатление толкового и дотошного парня. Наташа надеялась, что поговорка о верности первого впечатления верна.

Это дело занимало её. Она, признаться честно, уже забыла тот азарт, с которым раньше бросалась в расследования. Но её привлекал не только азарт, но ещё та аура таинственности, которая окружала эту запутанную историю.

– А кто снимает это кино? – спросила девушка вслух. – Что о нём известно?

Воротынцев пожал плечами.

– Некто Школьников, – сказал он, – из модерновых режиссеров. Таких сейчас много. Лет семь назад он снял какую-то драму о Великой Отечественной, которую никто не смотрел, но от которой пришли в ярость ревнители прошлого. Школьников тут же сделался иконой среди определенной публики, всяких там либералов и прогрессистов. Но с ними он якшаться не стал, наоборот всячески поддерживает нынешний политический курс.

Наташа вопросительно сдвинула брови.

– Эта тирада, означает, что он мог пойти на аферу с деньгами? Воротынцев флегматично кивнул.

– Теоретически, да, – сказал он, – тем более если бы вскрылось нецелевое использование средств. За аморалку нигде уже не сажают, а вот за нецелевое использование посадить могут.

Наташе, исходя собственных жизненных эспририанций, такие ситуации не нравились. По её мнению, любой фильм или спектакль, или нарисованная картина, даже если была абсолютно бездарной имела под собой не только отмывание денег. Может она и перебарщивала, но снятие подобного фильма имело определенный смысл и без финансовой составляющей. Но зачем? Кому это нужно?

– А что мы знаем о девушке? – спросила она. – Почему её арестовали, слежка?

– Да нет, – бросил Воротынцев, – заявление принес сам Школьников, нет виноват, директор студии – Штайнман. А о девушке, ничего особенного. До этого момента она нигде не светилась. Я смотрел характеристики, все о ней положительно говорят.