Я стоял и улыбался, вспоминая ее изумленные глаза, когда она рассматривала мои руки, пытаясь обнаружить на них ожоги. Вспоминал, как обнял и прижал к своей груди, успокаивая её.

Но затем она ещё раз прочла этот манускрипт и загрустила, объяснив тем, что видела это в своём сне.

Я снова его прочел:

— «Белым пухом Боги закроют пески,

Белым покроется Храм.

Жрец руками своими коснётся земли,

Прожигая ее пополам.

Из расколов ее потечет огонь,

Что веками в земле дремал.

Красным солнцем поднимается он из земли,

Даруя спасение вам…»

Белый пух. Как странно……, Может это пепел? Огонь вырвется из земли……

Одно я видел точно — сила Жрицы росла, и надо было как-то помочь ей справиться с ней. В предсказании, что хранилось в моей комнате, говорилось, что она разделит ее с новым Жрецом. И сегодня я, увидев, как пламя потянулось к моим иероглифам, замер в ожидании. Но Танния испугалась и разорвала нашу связь.

Решив ещё раз перечитать то предсказание я вернулся в свою комнату, подошел к тайнику в стене за картиной и, достав, стал перечитывать:

" И страх пройдет лишь полюбив,

разделит силу, что дана.

Жрец новый в Храм Огня войдет

не опалив свои перста…….»

— Лишь полюбив……- задумчиво повторил я.

Я очень надеялся, что полюбит она именно меня. Но, я не должен и не буду ее торопить. Она сама должна принять меня. А в памяти всплывали моменты ее блаженства, когда я, не сдержавшись, ласкал ее, напрочь забыв обо всем. Мной руководил лишь низменный голод страсти. А если бы ещё тогда она не потеряла сознание и приняла меня? Возможно, часть ее силы уже перешла бы ко мне? Или наоборот, сожгла бы ее?

Нет, мне не нужна была ее сила без неё самой. Я не должен допустить, чтобы она, будучи неконтролируемой, сожгла свою хозяйку. Я всем сердцем полюбил Таннию и не могу так рисковать ею. Я подожду. И специально показал ей тайный подземный ход, чтобы она сама смогла пройти к Кристаллу, отдать лишнюю силу. Пусть не сейчас, а когда страх пройдет. Когда-то, в пансионе будущих жрецов, нас учили делиться силой огня, пусть теоретически, но говорили, что Кристалл сам должен позвать и принять.

Значит, когда придет время, он сам позовёт свою Жрицу. И она не сможет воспротивиться этому зову. Всему своё время. Надо просто подождать. С этими мыслями я, наконец, заснул.

Встав рано утром, я по привычке пошел в конюшню, дать сладкое угощение в виде сахара, своему любимому черному скакуну — Грому. Так как накануне похолодало, я накинул тёплую накидку с капюшоном, из верблюжьей шерсти. Выйдя с заднего хода во двор дворца я, не поверив своим глазам, встал, как вкопанный. Вокруг белым покрывалом лежал снег. Везде, куда только падал взгляд: на ограде, конюшне, крышах домов и даже вдалеке на куполе Храма. Я вспомнил название, так его называла Танния. Воздух был холодным и изо рта, при выдохе, выходили струйки пара. Я заворожено смотрел, как с неба на землю падают пушистые хлопья. Протянув руку и поймав одну, смотрел, как она медленно тает на моей ладони. Замерзшая вода…… как странно….. Войдя в конюшню, вывел Грома, который опустив морду к земле, нюхал снег. Он тоже видел его впервые, как и его хозяин. И в немом вопросе уткнув морду в снег, фыркнул и посмотрел на меня.

— Да, приятель. Я сам не знаю, что сказать….- потрепав по гриве своего любимца, сказал я, — Давай-ка прокатимся? — и вскочив на своего скакуна, направил его в сторону дворцового парка.

Проезжая по парку, я с удивлением смотрел, как на желтых листьях, которые еще не успели совсем опасть, лежит снег. Он словно одеялом окутал деревья, иногда слетая с них крупными охапками. Спешившись со скакуна и подойдя к фонтану, не обнаружил привычно бьющейся воды. Она замерзла причудливой скульптурой.

Вдруг со стороны дворца услышал громкий смех Мии. Я медленно пошёл на его звук, ведя за собой под узду Грома, который то и дело пытался откусить жёлтый замёрзший лист. Но как только он его захватывал губами, снежный ком слетал с дерева ему на морду. От чего тот смешно фыркал и тряс чёрной гривой из стороны в сторону.

Обойдя высокие, покрытые снегом кустарники, я, наконец, увидел Мию, которая вместе с Таннией бежала по тропинке в мою сторону. Танния ладошками собирала снег, лепя из него небольшие шарики, и кидала в сестру. Они заливались звонким смехом. Мия, увидев меня, двинулась в мою сторону и, добежав до меня, спряталась за моей спиной. Танния, не успев притормозить, влетела в мои раскрытые объятья. Как в моем сне, в пустыне на раскопках. Она, смеясь, подняла на меня свой взгляд, и я, не удержавшись, поцеловал ее. Сначала медленно, нежно и тягуче, посасывая пухлую горячую губу, затем углубляя свой поцелуй, соприкоснувшись языками, от чего дыхание сбилось, и я потерял голову….. Я совсем забыл о присутствии Мии за своей спиной, пока та не напомнила о себе.

— Я очень рада за вас, но давайте не при мне, — рассудительно сказала она.

С трудом оторвавшись от пухлых губ, я нежно провёл пальцем по нижней губе Таннии, глядя в ее затуманенные глаза, сказал:

— Кажется, моя младшая сестра учит нас этикету.

Ещё раз, уже нежно поцеловав ее, продолжил:

— Вы, наверное, проголодались? Идемте завтракать.

— Да, мы проголодались. Я, увидев снег в окошко, сразу побежала за Таннией, — сказала Мия, идя впереди нас.

Взяв руку Танни, я положил ее себе под руку, чтобы она не поскользнулась на снегу в своих туфельках, держась за меня. Я смотрел на нее и удивлялся, как ей не холодно в одном тоненьком платье? Хотя реально ощущал жар ее тела. А она как будто совсем не ощущала холода.

Мы завели Грома в конюшню и пошли во дворец.

Зайдя в главную столовую, я, проводив Таннию до ее места, сел рядом с ней, игнорируя недовольные взгляды матушки и Энджи. Отца с сэром Николосом ещё не было. Хотя, они могли уже позавтракать и уйти к нему в кабинет. Мы собирались с ними выбрать помещение под магазин. И планировали заняться этим сегодня после обеда.

— Волонд, ты пойдёшь с нами в Храм? Я обещала показать Энджи наш Кристалл, — сказала матушка, заканчивая завтрак.

— Да. Там сегодня как раз состоится служба. Народ принесет подношение богам, — вставил Орин.

Танния посмотрела на меня и спросила:

— Я бы, наверное, тоже посмотрела.

Я посмотрел с удивлением на неё. Забыв про вопрос, заданный мне.

Как? Страх прошёл, или она просто хотела посмотреть на службу? Оставить ее там одну я не мог. И естественно пойду, что бы поддержать. Да и отправить в Храм одну, в обществе своей «дружной» семьи, не мог.

Мама тут же ухватилась за ее слова и с улыбкой обратилась уже к ней:

— Конечно, дорогая моя! Наш народ ждет свою главную и единственную Жрицу. Все будут бесконечно признательны, если ты будешь присутствовать на ней.

Мия, посмотрев на меня, сказала:

— Я тогда помогу Таннии одеться.

— Да, и попроси Насти приготовить наряд Жрицы, — распорядилась мама.

— Ну, раз все решили присутствовать, тогда я пойду, скажу отцу. Возможно, они с сэром Николосом к нам присоединятся.

И, встав из-за стола, пошел к нему в кабинет.

Выходя, слышал, как мама расписывала Таннии все прелести службы. Войдя в кабинет отца, я обнаружил его там мирно разговаривающим и курящим трубку с сэром Николосом. Отец гордился нашим табаком, который мы выращивали в нашем поселении. Он ценился далеко за пределами пустыни. За ним приезжали купцы со всего света.

В пустыне было сложно что-то вырастить, поэтому мы в основном выращивали неприхотливые культуры, любящие зной. У нас, конечно, была вода, которую мы качали из подземной реки. Ее мы использовали для полива сада и собственных нужд. Но в жарком климате было трудно ухаживать за другими культурами, любящими влагу. И мы остановились на табаке, который приносил нам неплохой доход.

— Отец, мы все собираемся на службу в Храм. Не хотите с сэром Николосом к нам присоединиться? — спросил я отца.