Парк был прекрасен. После душной пустыни было приятно проходить мимо цветущих растений, вдыхая их аромат. Там было множество клумб и газонов. Росли высокие деревья и ветвистые кустарники. В центре этого великолепия бил фонтан, переливаясь на солнце сотнями гирлянд. Мы присели с Мией на скамью рядом с ним. Тут было очень свежо и уединенно, так как вокруг росли высокие кустарники, закрывая нас от палящих лучей солнца.

— Мия, скажи, а почему одно солнце излучает белый свет? — спросила я.

Она посмотрела на небо и, вздохнув, ответила:

— Оно умирает, Танния. Наши предки сожгли его своей силой. И его свет постепенно угасает, а скоро совсем потухнет. Даже ты уже ничего поделать с этим не сможешь. Слишком поздно.

— А что произойдет, когда оно совсем потухнет? — спросила я ее.

— В старых пророчествах говорится, что изменится время года. И на нашей планете, вместо одного времени года, будет четыре. Но мы не знаем, что это такое. Такого никогда не было, — ответила она.

— Наступит зима, — сказала я вслух, задумавшись.

А Мия сразу спросила:

— Зима? А как это?

— Это когда с неба идет снег и, ложившись на землю, не тает, — с улыбкой пояснила я, — Но, зима не приходит внезапно. Сначала будет осень, и деревья сменят зелёную листву на желтую, а затем, скинув ее совсем, уснут.

Мия слушала меня, не перебивая, затаив дыхание. Как любому ребенку, ей было все интересно. И я продолжила:

— Но, ничто не длится вечно. И за зимой придёт весна. Природа начнёт просыпаться. И деревья тоже проснутся и зацветут, опять одевая зелёную листву. А там наступит лето.

Мы не заметили, как пролетело время, и солнца близились к горизонту. Нам нужно было возвращаться. Меня опять охватило волнение. Меня ждала чаша силы. Подойдя ко дворцу, мы увидели всю семью в сборе.

— Мия, ты совсем заболтала Таннию, — сказала мама Волонда, нахмурившись.

— Ничего страшного, у нас достаточно времени, — ответил отец, с любовью глядя на дочь.

Одеты, на этот раз, были все в черное.

— Танния, не бойся. Чаша не причинит тебе вреда, она только покажет нам твою силу, — сказал Волонд, глядя мне в глаза.

Тут к нам подъехала карета, запряженная тремя великолепными, черными гнедыми, чтоб отвезти нас в Храм.

Внутри было достаточно много места, чтоб мы все там разместились. И опять, мужчины сели с одной стороны, женщины — с другой.

Спустя какое-то время мы подъехали к Храму Огня. Поднявшись по его ступеням мы вошли внутрь, и подошли к самой чаше. Внутри было то же самое, что в Храме воды. Меня попросили подойти и положить свои руки над чашей. А сами встали вокруг.

Я подошла ближе и расположила руки, как раньше в Храме воды. Закрыла глаза и замерла. Сначала ничего не происходило, затем, почувствовав тепло в руках, я открыла глаза.

Вокруг чаши стали загораться символы. Под моими руками вспыхнул настоящий огонь, но он не жег меня, а ластился к моим рукам, от которых исходило оранжевое свечение. Все стояли, с восхищением глядя на это чудо. В зале стояла гробовая тишина.

Я стояла, не убирая рук. Перевела свой взгляд на Волонда, который с восхищением и нежностью смотрел на меня. Мне понравился его взгляд. Я бы стояла так вечно, лишь бы он так смотрел.

Вдруг, мы услышали треск, который исходил из главного зала. Посмотрев туда, мы увидели, что дорожка, ведущая вдоль бассейна, по бокам стала загораться. Как будто, кто-то невидимой рукой стал зажигать факелы по ее граням, ведущим к кристаллу огня.

— Невероятно, — прошептал сэр Эрион, — Кристалл зовёт ее!

Я оторвала свои руки от чаши и, словно под гипнозом, пошла по огненной дорожке к Кристаллу огня. Никто не двинулся с места, наблюдая за мной. Казалось, что все замерли и перестали дышать.

По мере того, как я проходила, бассейн по краям заполнялся расплавленной лавой, которая поднималась со дна бассейна, переливаясь огнями.

Подойдя к Кристаллу, я положила руки на пьедестал у его основания. Абсолютно прозрачный вначале камень, с множеством граней, стал превращаться в огненно-красный, отбрасывая кровавые блики на стены Храма.

Иероглифы на моих ногах стали выгорать, оставляя обожженные кровавые рубцы. Боль была нестерпимой. Мне казалось, что я горю заживо. А на моих запястьях загорелись новые, выжигая белую кожу и оставляя свой черный след. От боли и испуга я вскрикнула и оторвала свои руки от пьедестала. Покачнувшись, обернулась, и сквозь наступающую темноту увидела бегущего ко мне Волонда. Он что-то кричал мне. Но я не увидела, как он подбежал. Тьма поглотила меня.

Глава 9. Раскопки

Воланд.

Я сидел у кровати Таннии, смотрел на ее обескровленное лицо и ничего не мог сделать, чтобы помочь. Она лежала без сознания уже три дня, на белоснежных простынях с перебинтованными ногами и кистями рук.

Наш лекарь три раза в день заходил, чтобы заменить кровавые бинты и смазать раны Таннии мазями. Он вливал в ее рот какую-то микстуру, но она не приходила в себя. Лекарь говорил, что это поможет ей восстановиться. И правда, ожоги на ее ногах и руках стали заживать, лишь сознание к ней не приходило.

Я представлял, какую боль ей пришлось перенести, и мое сердце разрывалось на части. Если бы было возможно, я вобрал бы в себя всю ее боль. Весь тот ужас, что пришлось ей пережить, сгорая заживо. Но я не уберег, не смог.

Вспоминал, как у чаши силы, спустя столько столетий, снова вспыхнул огонь. Мы впервые увидели это явление, и были просто поражены происходящим. Видели то, о чем могли только читать в манускриптах и старинных летописях. Хотя, всего лишь хотели удостовериться, что Боги одарили ее нашим даром. Но совершенно не ожидали это увидеть своими глазами.

А когда в главном зале, пустующем столько времени, сам собой стал загораться огонь, все просто впали в ступор. Мы не могли поверить, что Кристалл огня сам выберет ее и позовёт. А она, словно во сне, откликнется на этот зов и пойдёт на него. И, по мере ее продвижения, пустующие вековые бассейны заполнялись расплавленной лавой. Которая, словно живой организм, ластилась к ногам своей хозяйки. Переливаясь огненными всполохами, словно выпрашивая у неё разрешения быть здесь. Это было удивительно и волшебно.

Но затем, смотря, как Танния приложила свои руки на основание Кристалла, зажгла его рубиновым светом, и чуть не сгорела. Я думал, что сойду с ума. Огонь буквально выжег с ее ног старые символы, оставляя после себя чудовищные следы. И на запястьях рук появились такие же иероглифы, как и у нас. Только, в отличие от наших, они горели, пока она, закричав от боли, не убрала их от него и посмотрела на меня.

От этого крика я очнулся и побежал к ней, крича ее имя. И буквально у самого пола поймал ее обгорелое, израненное тело. Мне казалось, что вместе с ней сгорает мое сердце.

Мы с отцом все эти дни, до поздней ночи, сидели в библиотеке, пытаясь найти в старых манускриптах, как помочь ей. И что нам дальше делать. Но не находили ответов. Лишь снова и снова перечитывали пророчество:

«Придёт спаситель в храм огня, как солнце затухая.

И пламя жизни воскресит он, жизнь свою сжигая.

Лишь одному ему подвластен тот огонь.

Что дремлющий веками, разбужен будет

и на небе вновь солнце засияет.»

Мы не могли понять, как трактовать данный текст. Если учесть, что после того, как в зале вновь загорелся огонь и Кристалл огня вновь засиял рубиновым цветом, белое солнце окончательно потухло. Его больше не было на нашем небосводе. Хотя в пророчестве говорилось, что солнце вновь засияет.

И удивительно было и то, что после того, как Танния силой своего дара зажгла огни в главном зале. Он вот уже три дня не гас, а Кристалл продолжал светиться кроваво-рубиновым светом. Как было много веков назад, пока Боги не лишили нас своего дара. Все жители нашего поселения пришли посмотреть на это чудо.

— Она говорила, что с неба будет падать снег, — сказала мне на днях Мия, сидя со мной у кровати Таннии.