Пара секунд тишины была мне ответом. А потом появилась надежда:

— Стефан, у тебя будет пять минут, не больше. И Стефан, я рассчитываю на твое благоразумие. Но для начала, поговори с Алексеем Марковичем, я предупрежу его о посетителе.

— Спасибо, Максимилиан.

Отключившись, я в изнеможении прислонился к кирпичной стене цветочной лавки. Сердце выбывало отчаянную дробь. Сделав пару глубоких вдохов, я приказал себе собраться и сосредоточиться на поставленной цели.

Надев шлем, помчался на мотоцикле к Следственному комитету на Северной улице. Фасад четырехэтажного здания был облицован синим мрамором, в пасмурную погоду, испускавшим мерзлый свет. Храм справедливости и беспристрастности, в обычное время внушавший мне только холодное отчуждение, сейчас казался местом, где я смогу разрушить стену отчаяния, которая со скоростью света по воле неизвестного злого гения, начала окружать меня. Сейчас только теплые воспоминания об объятиях чистой души не давали мраку поглотить мое сознание.

Я стремительно вошел внутрь учреждения и был остановлен дежурным. Высокий мужчина с короткой стрижкой светлых волос, в строгих очках и при погонах младшего лейтенанта после тщательного изучения предъявленного мною паспорта, выдал одноразовый пропуск и рассказал, как я смогу найти дознавателя Эдгардта.

Поднявшись по широкой лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой, на третий этаж, я прошел вдоль бесконечной вереницы дверей и остановился у идентичной сестры предыдущих, но под порядковым номером двести двадцать четыре. Именная табличка гласила, что это кабинет старшего дознавателя Следственного комитета. Постучав костяшками пальцев и услышав приглашение, я переступил порог небольшого кабинета. Практически всё пространство чуть вытянутой комнаты занимали широкий стол и высокий шкаф с полками, на которых идеальными рядами выстроились алые тома государственного законодательства.

За столом сидел полноватый мужчина предпенсионного возраста. На круглой голове вызывающе блестела лысина, окруженная коротко стриженными темными волосами с проседью. Щеки и подбородок Алексея Марковича были гладко выбриты. Близко посаженные глаза неопределенного цвета с повышенным вниманием следили за мной, пока я устраивался на стуле для посетителей.

— Господин Эдгардт, здравствуйте, я Стефан Шефер.

— Здравствуйте, наслышан. Так по какому поводу вы решили со мной встретиться?

— На каких основаниях вы объявили доктора Рабена маньяком?

Дознаватель удивленно поднял брови вверх и сплел пальцы рук в замок.

— Молодой человек, сбавьте тон. Я никогда так не утверждал. Доктор Рабен задержан, пока ведется дознание по делу смерти участкового полиции Максима Николаевича Воронова и не более. Пока…

— Но, как… Ведь в утренней газете написали, что у Следственного комитета появился кандидат на роль маньяка, убивавшего девушек и, как оказалось, прервавшего жизнь Максима!

— Журналисты порою живут тем, что ловят слухи. Я не могу вам рассказать весь ход расследования. Но замечу, что вы сейчас здесь, а я ведь не посылал, Стефан, вам повестку.

— Простите, — я смутился, — Алексей Маркович, я знаю Дмитрия Евгеньевича уже очень давно, этот человек фактически заменил мне отца. И я вас уверяю, что он не мог совершить то, в чем бы вы его не подозревали.

— Для того и ведется дознание, Стефан. Доктор Рабен хоть и обладает лишь зачатками ментального дара, является так же хорошим психологом и гипнотизёром, вы уверены сейчас, Стефан, в ясности своего сознания и верности утверждений?

— Да, и могу дать присягу, если понадобится. Действительно, у Дмитрия Евгеньевича есть уникальный дар, но он всегда использовал тогда и сейчас его только во благо! Ведь это именно он выбил из Муниципалитета средства на постройку Центра экспериментальной психологии.

— Что ж, вот и выясним. Вы знаете, зачем доктор Рабен пошел к Воронову? Они ведь не были ранее знакомы.

Последнее заявление звучало больше утверждением, чем вопросом. Я напрягся, не хотелось впутывать Нину, но другого выхода не было, ведь правда всё равно всплывет.

— Дмитрия Евгеньевича попросила Нина Гартман, его помощница и моя девушка.

Я сделал значительную паузу.

— Продолжайте, Стефан.

— Нина рассказала мне, что ей позвонил лечащий врач Максима по просьбе последнего и попросил приехать. Но так как мы были в это время на юге, то Нина попросила уже доктора Рабена навестить знакомого.

— Хорошо. Ваши слова подтверждаются свидетельскими показаниями.

— Больше я ничего не знаю. И хочу поговорить с Дмитрием Евгеньевичем.

— Вообще-то это запрещено, но за вас поручились, и пять минут у вас есть. Идите за мной.

Алексей Маркович поднялся и, закрыв кабинет, повел меня к лифту у боковой лестницы. Тут есть лифт?! Мое незнание легко разрешилось, в кабине были только две кнопки: наверх и вниз. Дознаватель нажал нижнюю и потом, выйдя из кабины, я понял, что попал в подвальное помещение, где содержали подозреваемых. Сначала была комната контроля.

Дознаватель Эдгардт посмотрел на меня и дружелюбно сказал:

— Стефан, надеюсь, вы понимаете, что по нашим правилам мы не можем мага, содержать в обычной камере?

Дождавшись утвердительного кивка от меня, Алексей Маркович продолжил:

— Его камера усилена сплавом спектрума, а также отражающими заклинаниями. Для вашей же безопасности сдайте все личные вещи.

Я положил на металлический лоток связку ключей, портмоне, телефон.

— Снимите, пожалуйста, еще ремень и шнурки ботинок, — сказал дюжий охранник изолятора в форме.

Я выполнил требование. После охранник убрал мои вещи в ячейку скрытого сейфа.

— Ну что ж, Стефан, — напутствовал меня дознаватель. — Вижу, что вы серьезный и честный молодой человек, надеюсь, что между нами не будет тайн, которые вы можете узнать в предоставленное время.

Я промолчал, и постарался скрыть эмоции на лице.

Эдгардт кивнул охраннику и тот, проведя нас сквозь несколько блоков безопасности с решетками, оставил меня одного в камере доктора Рабена.

Дмитрий Евгеньевич выглядел неплохо, но его лицо осунулось и посерело.

— Стефан, мальчик мой, ты здесь!

— Дмитрий Евгеньевич, не волнуйтесь, я вытащу вас отсюда, — я крепко обнял мужчину.

— Стефан, я не убивал того пациента!

— Я знаю, знаю. С вами хорошо обращаются?

— О, не беспокойся, двадцатидневная диета мне не совсем не повредит, — доктор Рабен грустно улыбнулся.

— Двадцать дней?

— Столько меня могут держать в камере, если у следствия так и не появятся более веские улики.

— Биг Босс, ну что вы, я докажу вашу невиновность!

— Ты все-таки мне веришь?

— Всегда! Пришла моя очередь вернуть вам долг! Дмитрий Евгеньевич, расскажите, что произошло?

— Позвонила Нина, попросила проведать в госпитале своего друга. Я согласился и отдал распоряжения секретарю, чтобы узнала подробности. После поговорил с лечащим врачом и получил разрешение. Когда я вошел в палату, этот юноша, Максим, крепко спал.

Доктор Рабен стал нервно расхаживать по камере.

— Проведя первичный осмотр, я понял, что его аура изрядно потрепана и изорвана. Но я принял решение, не беспокоить пациента и вышел в коридор, где попросил дежурную медсестру позвонить мне сразу, как Максим будет в состоянии со мной побеседовать. У меня еще была назначена частная встреча, я спешил.

— Все в порядке, Дмитрий Евгеньевич, вы не виноваты.

— Я… я не знаю, может, стоило узнать, что так волновало молодого человека?

— Не корите себя, это настоящий убийца виноват!

— Да, еще… доктор Рабен нахмурился, — уже в холле я чуть не столкнулся с твоей бывшей пассией, как же ее звали? Анжеликой?

— Ангелиной?

— Да! Она выглядела крайне возбужденной и встревоженной.

Нина.

Ангелина пришла в себя первой:

— Кто ты такая? Ты воровка?!

— Нет, — спрятав грязные руки за спиной, начала оправдываться, — я здесь живу.

— Это невозможно, — от блондинки пахнуло злостью и тревогой, — здесь живет мой парень, Стефан. Мы немного повздорили, но все уже позади и я вернулась.