Но однажды я с ведомостями пришла в павильон уже под вечер. Был еще рабочий настрой, велись какие-то съемки, я искала помощника режиссера и вдруг увидела красивую женщину и Вячеслава в одной из комнат, где отдыхали артисты. Он ей говорил, что дождется её, отвезет сам домой, пытался её обнять. Я приросла к месту и не могла сделать шагу, чтобы выйти из помещения. Они настолько были заняты собой, что ничего не видели и не слышали. Я тихо вышла и спросила себя, что это было? Я в другом помещении около площадки села на стул и увидела, как он её выводил из комнаты на площадку. Она громко ему что-то выговаривала, он робко слушал и шел за ней. Они прошли через павильон и ушли, я не пошла за ними, я должна была подумать, а что же дальше?
Когда я пришла домой, режиссера дома не было, пришел он поздно и лег на диване.
На другой день я днем пришла на площадку и увидела игру этой актрисы, я засмотрелась, сцена кончилась, она подошла к Вячеславу, и он стал ей что-то говорить и обнял её за плечи, и повел из павильона. Моё сердце трепетало и выпрыгивало из груди. Я раньше поехала домой и стала собирать вещи. Потом села, подумала, что актеры – такой народ, может ей лично нужно внимание режиссера, а он, возможно, увлекся. Решила не торопиться, подождать, что скажет режиссер или не скажет. На следующий день всё повторилось снова, они пылко смотрели друг на друга, вместе уходили и приходили. И вот когда я уже хотела выйти из павильона, они снова объявили всем, что пошли пить кофе. Тут он случайно увидел меня, стоя с ней почти за ручку, и я, пунцовая вся, развернулась и пошла. Он не стал меня догонять, но реакцию мою понял.
Он снова не пришел вовремя домой, я легла в комнате, с трудом уснула к трем ночи, его не было. Утром он спал на диване, и я тихо ушла на работу. Вечером около восьми вечера он пришел домой и увидел, что в квартире стало уютно, новые шторы и гардины во всех комнатах. Кухня сияла белизной и новыми занавесками. В зале стоял новый журнальный столик, и он вдруг пошутил, его ли эта квартира? Я промолчала, сидела, собирала свои книги, он подошел ко мне, сел рядом и сказал: «Не уходи, это у меня бывает редко, она мне была нужна в картине, через два дня её не будет, потерпи». Я молчала, но смотреть на него не могла. Он почувствовал, что сильно обидел меня, и сказал, что ему будет плохо без меня, только сейчас он обрел покой и радость в душе, а это всё игра.
Я покачала головой и сказала, что доработаю до конца месяца, а там посмотрю. Вечером он хотел со мной лечь спать, но я сказала, что тогда я уйду в зал на диван, он ушел. Я ходила печальная по киностудии, встретила Анну, мы зашли в кафе выпить кофе, и я снова их увидела вместе. Она смеялась, размахивала руками, он сидел весь жеманный, но, увидев меня, осёкся, стал говорить тише, и вскоре они покинули кафе. Никто ничего не заметил, но мне было плохо. Я еле допила кофе и ушла в свой кабинет.
Вечером пришла домой и стала собирать свои вещи, вдруг прозвенел звонок в дверь, я пошла открывать дверь и увидела Верочку с большой сумкой. Я обняла её и повела на кухню. Стала кормить, настроение мое улучшилось, и я стала спрашивать, что у нее в сумке. Она сказала: «Вещи. В общежитии травят тараканов, попросили тех, кто может пожить у родственников, освободить койки-места. Вот я и освободила. Недели две-три поживу у вас, если вы, конечно, не против. Я сказала, что буду рада, но как отреагирует Вячеслав Викторович? Вера ответила, что она его видела и спросила разрешения, он обрадовался и сказал, что давно надо было приехать.
Я ничего не стала рассказывать Вере, мы просто начали жить семьей, и, надо сказать, что с приходом Веры стало веселее и приятнее проживание в доме Вячеслава.
До мая она прожила с нами, а в июне уехала на практику со съемочной группой, куда были приглашены студенты, которых отобрали для съемок в эпизодах и в помощи на площадках.
В летний период я стала ездить на выходные к себе в деревню, ухаживать за садом и огородом, чтобы не зарос окончательно, но мои добросовестные соседи мне в этом помогали. Они на всей моей полосе посадили картофель и где-то зелени. За цветами я успевала ухаживать сама. Иногда ко мне присоединялся Вячеслав, ему нравилось в деревне, и мы порой захватывали еще пару дней, чтобы что-то сделать полезное на земле.
Однажды в сентябре я пришла на работу в новом платье, с прической, вечером шла с Анной в театр и случайно заглянула в павильон, где происходили съемки у наших режиссеров. У них стоял такой шум и паника, что я развернулась и стала медленно уходить из павильона, когда кто-то закричал: «Да вот же она!» И я вздрогнула, когда меня кто-то схватил за руку. Я остановилась, повернулась с ведомостью в руках, и все замолчали, а второй режиссер сказал, что будут снимать меня, что я подхожу и по фактуре, и по характеру. Я стала отнекиваться, но подошел Вячеслав и попросил меня помочь. Я увидела его уставший взгляд, понурые плечи, печальные глаза и согласилась пойти гримироваться и одеваться. В это время я читала слова, которые надо произнести в кадре. Меня сначала знобило, но потом я себя настроила, что все равно ничего не получится, и я успокоилась и вышла на площадку. Я чувствовала легкость, как будто кто-то делает пробы сотый раз, и мне это все надоело. Подошла главная героиня, произнесла свои слова, я ей ответила, завязался монолог, мы лепили отсебятину, но всё отсняли и переснимать ничего не стали, пленки и желания больше ни у кого не было. Все устали и хотели пойти по домам отдыхать. Режиссеры решили, что посмотрят материал завтра, и если надо будет, вызовут главную героиню, если она будет не занята. Мы приехали домой и легли спать, утром я проснулась поздно, но Вячеслава уже не было. Я поняла, какая эта сложная работа. И хорошо, что это я испытала на себе. Я встала, спокойно собралась на работу и приехала почти к одиннадцати часам.
Никто ко мне не приходил, на съемки не звал, и я успокоилась. Только вечером спросила у режиссера, прошел ли материал, он сказал, что актриса у них больше работать не может, и, поэтому, пойдет так, как получилось. Я только пожала плечами и забыла про это, но через полгода узнала, что фильм получил премию, и даже была отмечена моя работа.
Мы жили спокойно. Дочь Вера училась на четвертом курсе и жила в общежитии, так как у них занятия шли в театрах, и ей далеко было от нас ездить. Я дописывала последнюю часть своего сценария-рассказа, и три части были уже переданы Вячеславу, и он просил, чтобы я закончила последнюю, чтобы представлять полную картину и выходить с ним на руководство. Я торопилась, меня это увлекло, и я хотела дописать. Три части, как оказалось, уже читали корректоры и правили.
Я еще преобразила квартиру, был сделан дополнительный ремонт в ванне и туалете, куплена новая мебель и новые гардины, и шторы в кухню. Вячеслав всё больше времени старался проводить в доме. Позже уходил, раньше приходил, посторонних людей в квартире не было. Всё решалось на работе, в кабинетах, которые я разобрала, и куда купили новые столы и стулья, где люди могли собираться и решать коллективно вопросы.
Коллектив был рад моей помощи, и все уже догадывались о наших отношениях, и я решила поговорить с Вячеславом о том, чтобы мы официально заключили брак, и я себя чувствовала бы увереннее. Как-то вечером он пришел пораньше и мы, после того как поужинали, перешли в зал и включили телевизор. Я неспешно начала разговор о том, что бы я хотела докупить в квартиру, он на всё соглашался, и я всегда брала инициативу в свои руки и делала. Я попросила посмотреть по сторонам, пройтись по комнатам, оглядеться, он встал, пошел, пришел ко мне, сел напротив и спросил, к чему я веду разговор. Я спросила его, видит ли он, что изменилась его квартира, как стало в ней уютно. «А теперь я хочу, чтобы изменились наши отношения, я хочу, чтобы они были законными», – сказала я.
Он сел напротив меня и сказал, что давно об этом думает, но всё как-то нет для этого времени. Но на днях мы с тобой поедем и подадим заявление. Я обрадовалась, что он не против брака, и мы подали заявление. Через месяц мы расписались, небольшим коллективом отметили это событие и стали мужем и женой. Веру мы ждать не стали, она снова после последнего курса была на съемках, и отвлекать её было нежелательно. Отпразднуем позже, когда она вернется. Дочь будет рада этому событию.
