Подруги мои сказали, что деревня для Веры мала, и что, возможно, она станет звездой экрана, что-то такое сильное есть в её посыле к жизни.

Я согласилась, рассказала, что мне было некомфортно с Верой в этот приезд, она в основном читала, ела, сидела, любовалась природой, но рядом не была. Она хотела уехать. «Ждет ли её театральный успех, – тихо сказала я. – Поживем – увидим», – ответили мои подруги.

Подходил октябрь месяц, сентябрь был сложным – заготовки помидор, огурцов, кабачков, овощной икры – всё это отнимало много времени и сил. Картошку выкопали соседи, спустили в мой погреб, но я даже этого не съем, чего наготовила.

Вячеслав звонил, писал письма, мы уже назначили день, когда за мной приедет машина. Мне было страшно, но страх одиночества гнал меня прочь из деревни к людям. Я хотела попробовать жить по-другому, но лучше или хуже, покажет время.

Наступил тот день, когда машина с водителем Сергеем приехала за мной. Мы погрузили мои вещи, овощи, картошку, соленья, и я отправилась к Вячеславу на квартиру. Я села на заднее сиденье машины. Я молча смотрела на дом, который покидала, на улицы, по которым ходила, на речку, которую любила, и мне хотелось плакать.

Через три с половиной часа мы приехали. Сергей поднялся в квартиру с моими сумками и вышел за мной, и мы на лифте подняли остальные коробки. Режиссер встретил меня радостно, мы обнялись и пошли пить чай. Позже я обошла квартиру, стала разбирать сумки, Вячеслав работал с бумагами. Вечером вышли, прогулялись и легли спать уставшие и довольные друг другом. Спали нормально, это был хороший знак.

На следующий день Вячеслав в одиннадцать уехал на работу, а я пошла знакомиться с районом. Зашла в несколько магазинов. Нашла магазин тканей, заказала новые комплекты штор и тюлей на окна. Купила занавески на кухню и вернулась в дом. Режиссер приехал только после десяти вечера голодный и усталый. Поужинал и лег к телевизору, как, видимо, обычно делал. Я подошла, села рядом, спросила, как прошел день, он на меня отвлекся, извинился, стал рассказывать, но я понимала, что ему этого делать не хочется. Я сказала, что тоже устала и ложусь в спальню. Он был не против этого, ему надо было еще о чем-то подумать, и я мешать не стала.

Утром он сказал мне «спасибо», за то, что я дала возможность ему подумать, одному остаться, и он нежно поцеловал меня. Я сказала, что скоро я тоже буду требовать внимания, а он ответил, что завтра он меня возьмет с собой на работу и покажет мое рабочее место. Он ушел, и я стала готовиться к следующему дню.

Нашла, что надену на себя, сделаю легкую прическу, подкрашу ресницы и подведу губы. Хочу выглядеть.

Утром следующего дня мы вышли из подъезда и сели в машину около десяти дня, и в десять тридцать приехали на киностудию. Мы прошли в один из ангаров, там оказалось огромное количество кабинетов и лабораторий. Мы зашли в один из них, там оказался жуткий беспорядок. Вячеслав позвал двух ассистентов, которые должны были мне помогать, и ушел. Мы познакомились, и я стала задавать вопросы, куда что лучше расскладывать и как мы всё это будем описывать. Мы что-то решали, но зашел Вячеслав и повел меня в отдел кадров. Я написала свою биографию, заполнила бланки, и мы пошли в кафе обедать. Мы обедали, а я пыталась понять, каким видит кабинет режиссер и какой порядок хочет навести. Когда всё разъяснилось, мы с ассистентами стали разбирать материалы, чтобы потом по классам всё описать. За полный рабочий день мы много чего сделали, и когда пришел Вячеслав, он удивился. Я еще задала ему ряд вопросов и со следующего дня понимала, как можно выстроить материалы по мере необходимости.

Еще несколько дней мне помогали ассистенты, потом я их отпустила и начала спокойно описывать, как в библиотеке материалы. Снова зашел Вячеслав, отвел меня в другие кабинеты, показал, с кем могу общаться, и ко мне уже вечером начали заходить люди. Кто-то искал режиссера, кто-то хотел справочник или каталог, кто-то – познакомиться.

Уезжали на работу мы вместе, но вечером уходили врозь. Я не ждала его, если он работал с актерами. Часто он приезжал поздно, еще что-то правил в текстах, и я ему старалась не мешать. Иногда помогала на съемках, если заходила на площадку и не хватало свободных рук принести реквизит или поправить костюм. Время на работе шло быстро, мы по несколько раз ели в кафе, в столовой Мосфильма, и я не всегда готовила дома. В кабинете и зале, где я разбирала материалы и вещи, был почти порядок. Я уже принялась за описание материалов и вещей с большим удовольствием, но если что-то люди не могли найти в нашей класификации, помогала или приносила позже. У меня сложились хорошие отношения с коллективом, и мне была работа в радость.

Под Новый год я шла по территории Мосфильма и увидела в группе студентов, которые шли к павильону, свою дочь Веру. Я не стала ее останавливать, проследила, в какой павильон они зашли, и решила на обратном пути зайти узнать, что они там делают.

Когда я зашла и спросила у вахтера, куда прошли студенты, мне ответили: «Идут сниматься в массовке фильма». Я решила не мешать, а зайти в другой раз. А вечером рассказала Вячеславу, что сегодня видела издалека Веру, группа студентов шла сниматься в массовке, и предупредила его, что если ее еще раз встречу, то расскажу ей, что живу у тебя и работаю на Мосфильме. Он промолчал, потом сказал, что мне решать, как ей преподнести мое пребывание в Москве. Немного было сказано грубо, но я не стала обращать внимание на его тон. Мне хотелось увидеть дочь и поговорить с ней, я соскучилась. Утром я зашла в тот павильон, где снимались студенты, и спросила, придут ли они сегодня сниматься, мне сказали, что должны после двенадцати часов дня. Часа в два я пошла снова и узнала, что они уже работают, я заглянула в павильон, увидела пять человек девочек в костюмах и решила не мешать, а оставить записку на вахте и попросить ее прийти в наш павильон.

Только вечером, когда я собиралась уходить, кто-то постучал в дверь, и вошла Вера. Я встала со стула, подошла, обняла её и пригласила сесть на стул. Она оглядела помещение и спросила меня, что я здесь делаю. Я сказала, что работаю. Она помолчала и спросила, а где живу? Я ответила, что у Вячеслава Викторовича. «Здорово!» – произнесла она. Я сказала ей, что соскучилась по ней, что хотела найти её в общежитии, но она слушала и молчала. Я продолжила, что переехала недавно и сразу вышла на работу, чтобы дома не скучать, но пока устаю добираться по Москве и не могла доехать до нее. Она ответила, что учится на третьем курсе, всё нормально, но с теми девочками жить было лучше. Я попросила её переждать, время летит быстро. Она вскоре встала, сказала, что ей еще надо сдать костюм, и ушла. Я сидела опустошенная. Разговор получился сжатый, извиняющийся с моей стороны.

Время летело, и я познакомилась с женщиной из бухгалтерии – Анной, которой я сдавала ведомости на зарплату. Мы с ней были одних лет и ездили на одном автобусе или маршрутке, если везло. Я ей не рассказала, что живу с Вячеславом Викторовичем, просто сообщила, что работаю недавно, а она мне стала рассказывать разные истории из жизни актеров, режиссеров и о своей личной жизни. Я спросила у нее о жизни Вячеслава, она сказала, что про него мало что знают. Он холоден с женщинами, много требует от актеров и сам много трудится.

Я уже полгода жила у Вячеслава, изредка мы ходили в театры, ездили в музеи на выставки, но часто я ездила одна или приглашала Анну. Я убирала квартиру, готовила по выходным обеды, ждала его, и жизнь мирно текла.

Он снова начал снимать новую картину на киностудии, я помогала выстраивать сюжетный план, что-то переписывала для него, была полезной как на работе, так и дома, и он был мне благодарен, но чувства как-то подостыли, и я жила по наитию, как будет, так будет. Он не предлагал больше ни руки, ни сердца, а я перестала ждать. Мы просто жили рядом и спали через ночь в одной постели, если он ночью не работал.

Команда набирала актеров, шли пробы, было много народа, я тоже принимала участие в подборе актеров. И вот уже начали снимать эпизодических актеров, я занялась своей работой и не приходила в павильон недели три. Режиссер стал приходить домой поздно, спал на диване, уходил позже меня.