Когда я проводила последнего читателя и подошла к Вячеславу Викторовичу, щеки мои горели, и я спросила, понравилось ли ему моя лекция. Он сказал, что здорово держала людей, и материал подобран хороший, добротный, интересный. Обнял меня за плечи, извинился, что нарушил мой покой. Сказал, что я ему еще больше понравилась, я опять покраснела и пожурила Вячеслава Викторовича. Зашла в библиотеку Мария, я познакомила ее с режиссером. Они, по-моему, понравились друг другу. Чай с нами Мария не осталась пить, опоздывала в детский сад за дочкой и не стала настаивать.

Вскоре я закрыла библиотеку, и мы пошли в сторону автобусной остановки. Вячеслав Викторович задавал мне какие-то вопросы, чтобы отвлечь меня от лекции, но я все еще крутила в голове места, которые, как мне показалось, были провальными. Я спросила, что было не так на лекции. Он честно ответил, что все было по-домашнему, и он просит написать для него сценарий. Я опять зарделась, но он поддержал меня и сказал, что от души хочется сценарий, от сердца, а у него все шаблонные. Я засмеялась, но он еще раз повторил, что у меня получится написать теплый душевный рассказ о своей жизни, о селе, деревне, работе и односельчанах. Он повторил, что хочет сценарий от библиотечного работника. Я задумалась, что бы я могла ему предложить, пока никаких мыслей в моей голове не было.

Мы подошли к автобусной остановке, сели в автобус, я заплатила за два билета, пообщалась со знакомыми, пока ехали в автобусе, и по лицу Вячеслава Викторовича я видела, что он получает большое удовольствие от всего, что происходит вокруг нас. Когда мы вышли из автобуса и пошли пешком к дому, он спросил, была ли машина у моего мужа, я ответила, что нет, что, в принципе, все рядом, и город Малоярославец, и Москва. Вдруг он меня спросил, когда поедем в город Малоярославец, и я спросила: «Что, по большому городу соскучились?» Он сказал: «Хочу прикоснуться к прошлому». И добавил: «Выбирайте день». Я подумала и сказала, что удобно в понедельник, в субботу и в воскресенье много народа в электричках.

Когда мы приехали в город Малоярославец, в первую очередь я повела режиссера в центр. Он читал все надписи на зданиях, искал памятные доски и некоторые переписывал в блокнот, любовался старинными улицами и церквями. Я ему сказала, что потому нам машина была и не нужна, что мы любили ногами гулять по этим дивным местам. Мы зашли в храм, поставили свечки, посидели, подумали каждый о своем. После двенадцати часов пошли в большой универмаг. Он повел меня в отдел готовых женских платьев. Я смутилась, но он попросил продавщицу подобрать мне два женских платья и костюм. Я стала отказываться, но он был настойчив, и я при людях не стала спорить. Он позже подошел, когда я все уже померила и подобрала по размеру, и сказал, что первого сентября хотел бы видеть меня в новых модных нарядах. «Сбросьте с себя траур и живите полной жизнью», – добавил Вячеслав Викторович. Когда нам заворачивали вещи, продавец сказала Вячеславу Викторовичу: «Пусть ваша жена носит наши вещи с удовольствием». Я промолчала, он улыбнулся, и мы вышли из магазина. Он спросил, где можно перекусить, я настаивала поехать домой, но он остановил прохожего и спросил, где можно перекусить. Нам показали место, и мы пошли туда. В кафе, куда мы пришли, нам показали столик, куда мы можем сесть, и мы с удовольствием сели, оказывается, ноги уже устали. Вячеслав Викторович положил пакеты рядом и стал читать меню. Я чувствовала себя неловко, но не стала вида показывать, заказала второе блюдо и клюквенный морс. Режиссер заказал еще общий салат и бутылку шампанского, чтобы обмыть обновки. Пока ждали заказ, решили, по каким улицам пройдем, чтобы ближе идти было к электричке. Обед показался нам вкусным, как и шампанское. Мы вышли с хорошим настроением и пошли по самым старинным улицам города, где дома стояли еще восемнадцатого века с резными ставнями и маленькими балкончиками, на которых тоже были вырезаны птицы и ветви зелени. Мы любовались этой красотой, и Вячеслав Викторович что-то зарисовывал и записывал. Пришли к электричке за пятнадцать минут, по традиции скупили почти все газеты и журналы и сели в поезд. Приехали через пятьдесят минут и сразу пошли на остановку своего автобуса. Домой пришли усталые, но радостные, разошлись по своим комнатам и легли отдыхать. Когда сели пить чай, Вячеслав Викторович спросил меня, устала ли я в поездке? Я ответила, что да, видимо, становлюсь старой, но режиссер сказал, что мне до старости далеко, а вот он порой чувствует душевную усталость, как старик. И добавил, что за это время, что живет здесь, отдохнул душой. «Так здорово, – продолжил он, – что никто не звонит, не просит роли, не просит просмотра, не надо подписывать никаких документов и долго сидеть в накуренных помещениях». Я сказала, что через месяц всего этого снова захочется, и эта тишина будет давить тяжелым камнем. Киношная жизнь скоро напомнит о себе. Вячеслав Викторович промолчал, видимо, думал, через сколько дней это время настанет.

Только после ужина Вячеслав Викторович пошел на улицу и внес пакеты с покупками, и предложил мне померить новые вещи, которые мы купили. Когда я померила и поблагодарила его, он ушел в свою комнату Какое-то время его не было. Я заглянула к нему и увидела, что он лежит и цвет лица бледный. Я быстро подошла, взяла руку, посчитала пульс и спросила, что он принимает от тахикардии. Он сказал, что в кармане пиджака. Я достала таблетки, дала одну рассосать Вячеславу Викторовичу и принесла мокрое полотенце на лоб. Минут через двадцать ему стало легче, я измерила давление, сделала зеленый чай и сказала, что много работать ему противопоказано. Когда бледность и серость стала отходить от лица, я ему сказала, что он меня сильно напугал. А он вдруг предложил перейти на ты. Я сказала: «Хорошо, буду называть Вячеславом». A он ответил, что будет называть меня Галочкой.

Вечером он пришел в мою комнату посмотреть новости по телевидению, и после мы разговорились. Я рассказала, как дружу с подругами, как вместе росли наши дети, как дочка вдруг собралась поступать в театральное училище. Он молчал, слушал внимательно, как будто что-то хотел записать. Я продолжила про дочку, что она повзрослела, есть в ней стержень, но она не любит деревню, землю и никогда не полюбит. Я буду видеть ее всё реже и реже, а дождусь ли внуков, не знаю. Вячеслав сказал, что она красивая, как и я, если будет терпеливой и будет везение, станет известной, хорошей актрисой. Уже было поздно, когда Вячеслав поднялся, извинился и пошел в свою комнату. Я еще долго в постели прокручивала наш разговор и поняла, что дочку буду видеть крайне редко.

Разговор у нас получился теплый, мы стали ближе друг другу.

Утром я встала отдохнувшей, принялась за хозяйственные дела, Вячеслав спал, двери были закрыты. Я приготовила завтрак, оставила на столе записку, повесила новые вещи в шкаф и поехала в библиотеку. Приходили читатели, заходили знакомые рассказать новости, и день прошел быстро.

Вечером, когда я пришла домой, Вячеслав встречал меня в дверях с большим букетом цветов. Он сказал, что у него есть повод, и мы сегодня будем пить шампанское. Я сказала, что сначала будем ужинать, и вытащила вкусные пироги, которые мне печет одна из читательниц. Мы вместе сервировали стол. Вячеслав искал фужеры, открывал шампанское, а я решила не портить ему вечер и выпить с ним шампанское. Мы пригубили шампанское за то, что Вячеслав нашел сценарий, по которому хотел бы снимать фильм. Меня это порадовало, я попросила рассказать сюжет, и он стал рассказывать с упоением, уходя от меня в свои мысли. А я стала думать, смогла бы я жить с таким человеком? Я должна его буду ждать из командировок, выслушивать его мысли, подсказывать, делая вид, что мне интересно, и стирать, и готовить ему. Готова ли я к этому? Я уходила, приходила, мыла посуду, а он все говорил и говорил. Я снова села напротив, и вдруг он меня увидел и стал извиняться, что заставил меня столько слушать его. Я сказала, что пойду в свою комнату, мне нужно подготовиться к работе, и он остался один в кухне, погруженный в свои мысли. Он уходил в свою комнату, что-то записывал, возвращался, и на лице его блуждали мысли, в которых он купался.