Помощник столоначальника немного потерял бы в Департаменте, поэтому Столыпин подает прошение министру госимуществ с просьбой о переходе в Министерство внутренних дел ковенским уездным предводителем дворянства. В Литве фамилия Столыпиных пользовалась куда большим авторитетом, чем в столицах.

27-летнего кандидата экономических наук без вопросов тут же назначают предводителем дворянства Ковенского уезда и председателем ковенского съезда мировых посредников. Именно там приобрел выпускник Петербургского университета столь необходимый ему практический опыт. С одной стороны, только таким образом можно было понять запросы и потребности местных помещиков, многие из которых так и не смогли найти себя в новых экономических условиях после отмены крепостного права. С другой – появилась возможность изнутри постичь потенциал и чаяния не ведавшего о европейском хуторском хозяйстве прибалтийского крестьянства.

Бытовые неудобства мало трогали энтузиаста. По свидетельству его старшей дочери Марии, «в Ковне мы поселились в старом городе, против ратуши. Дом этот и сейчас стоит там же, рядом с разрушенным германскими снарядами во время Мировой войны домом архиерея. Этот дом был настолько неудобен и настолько далек от теперешних понятий о комфорте, что моему отцу приходилось, например, из спальни ходить одеваться в свою уборную через двор, надев на халат пальто». Неподалеку от дома Столыпиных на улице Лесной в то время еще стояло ветхое строение, в котором в 1812 году останавливался во время «похода двунадесяти языков» только форсировавший Неман Наполеон. Из маленького домика на Лесной в 1892 году семья перебралась уже в большой особняк на Соборной площади, в котором занимали сначала одну часть второго этажа, а потом, по мере рождения детей, прибавлялось по комнате, и за ними постепенно закрепился весь этаж.

Обстоятельного петербуржца «братья по сословию» быстро выбрали почетным мировым судьей по инсарскому и ковенскому судебно-мировым округам, а затем и почетным мировым судьей Ковенского уезда (на три года). Столыпин не раз говорил о том, «насколько интереснее и разнообразнее работа уездного предводителя дворянства, нежели губернского. Последний может, если сам себе не создаст работы, сидеть сложа руки, ограничивая свою службу приемами дворян, обедами и вообще лишь необходимым представительством».

Сам же себе сидеть сложа руки не позволял – «незаконченное дело означает отсутствие вообще какого-то ни было дела». Именно в Прибалтике он начал свой крестовый поход на общину, чему троюродный брат Лермонтова и посвятил всю свою жизнь. Претворяя в жизнь свои агрикультурные идеи, Столыпин организовал в Ковно сельскохозяйственное общество (прототип кооператива) под собственным постоянным председательством, которое, по сути, берет под контроль и опеку всю местную хозяйственную жизнь. Согласно уставу общества, основными его задачами были просвещение крестьян и увеличение производительности их хозяйств. Оно также обращало внимание на грунтовые и железные дороги, водные пути сообщения, доставку сельхозпродукции, строительство, садоводство, селекцию, условия труда крестьян, участие их в выставках и прочее. Его председатель, помимо всего прочего, особое внимание уделяет вопросам социальной защиты. Пытаясь использовать зарубежный опыт, он исследует возможность развития страхования, пенсионного обеспечения, внедрения сберегательно-пенсионных касс.

Насколько успешно работало общество, можно судить по тому, что свою задумку Столыпин впоследствии начал внедрять и в Гродненской губернии. Впоследствии он очень дорожил этим опытом.

На все сил не хватало, пришлось продать одно из своих имений в Саратовской губернии, а затем и в Подмосковье. Надеялся никогда больше не ездить столь далеко. Вероятно, потом реформатор пожалел об этом, уже будучи губернатором в Поволжье, однако теперь совершать инспекционные поездки по своим землям было просто некогда.

Помимо общества и аграрного синдиката со складом станков, он планировал основать сельскохозяйственную школу с большим интернатом, с образцовой фермой для обучения скотоводству. После смерти реформатора школа в память о нем будет названа «Сельскохозяйственной школой имени Петра Столыпина».

Именно из этого общества и школы впоследствии выросла Литовская сельскохозяйственная академия. Она благополучно существует и сейчас как раз в тех зданиях, которые были построены по планам Столыпина.

Одновременно в Ковно, по почину предводителя дворянства, строится Народный дом со столовой, номерами для приезжих, библиотекой, читальными и театральными залами. Здесь же силами местных актеров устраивались представления, народные балы, первые сеансы кино. Того самого, о котором уже новый государь император Николай II высочайше изволил выразиться: «Я считаю, что кинематография – пустое, никому не нужное и даже вредное развлечение. Только ненормальный человек может ставить этот балаганный промысел в уровень с искусством. Все это вздор, и придавать значения таким пустякам не следует».

Однако большую часть времени предводитель дворянства проводил не в Ковно, а «на земле», в своем имении в Колноберже, где занимался любимыми экспериментами в сельском хозяйстве. Опытные имения Колноберже, Петровское и Ольгино в 1901 году дали 4484 пуда пшеницы и 4650 пудов ржи. Выращивались там ячмень, овес, горох и картофель. В Петровском был разбит сад. Часть земли сдавалась крестьянам в аренду.

С самого приезда у него установились приятельские отношения с соседями: генералами Тотлебеном (военным инженером, героем обороны Севастополя), Кардашевским, Лошкаревым, графом Крейцем, помещиками Кунатом, Комаровским, Дулевичем, Миллером и др. Благо у радушного хозяина не кончались поводы для теплых приемов – супруга исправно и чуть ли не ежегодно одаривала его дочерьми. При этом больше всех радовался дедушка Аркадий Дмитриевич Столыпин: он так любил женщин, что при рождении каждой девочки восклицал: «Слава Богу, одной женщиной на свете стало больше». До рождения в 1903 году внука кремлевский комендант так и не дожил. После смерти супруги никого из прекрасного пола к себе не подпускал и скончался в старинном особняке с толстыми стенами на Арбате, где в 1812 году во время наполеоновского нашествия жил французский маршал Мишель Ней.

Не все время проводили в Прибалтике. Столыпины часто выезжали в Москву, Калугу, Петербург, путешествовали по Европе, но особенно любили Германию, которую будущий реформатор рассматривал в качестве образца для подражания российской глубинке.

Очередная поездка семьи на воды в немецкий Бад-Эльстер для лечения тяжело заболевшей дочери Маши в мае 1902 года была прервана досрочно, телеграммой другого немца из дворян Калужской губернии – министра внутренних дел Вячеслава фон Плеве. Назначенный за месяц до этого сразу после убийства эсером Степаном Балмашевым в Петербурге своего предшественника Дмитрия Сипягина, апологет внедрения системы провокаторов и двойных агентов проводил жесткую линию на русификацию государственной власти (известен его манифест о введении русского языка в делопроизводство Сената Великого княжества Финляндского) и ротацию на местах кадров из «титульной нации». Главный кадровый резерв Плеве видел не в петербургских салонах, а в инициативных и исполнительных чиновниках на безбрежных просторах империи из числа местных успешных землевладельцев. Как поклонник Салтыкова-Щедрина, он априори считал удачливых помещиков консервативным и педантичным элементом, а стало быть, и прекрасными исполнителями. Под этот образ Плеве как раз подходил предводитель ковенского дворянства, который к тому времени уже обзавелся придворным чином камергера его величества. Чин небольшой, всего лишь IV класса по Табели о рангах, однако выше «пушкинского» камер-юнкера, позволявший щеголять в мундире с золотым шитьем на воротнике, обшлагах, карманных клапанах и на полях треугольной шляпы с плюмажем, позвякивая золотым с бриллиантами ключом на банте из голубой Андреевской ленты. Понятное дело, что такого обойти было трудно, и Плеве охотно назначил удачливого помещика губернатором в соседний Гродно. Министр ничем не рисковал – Гродненская губерния с Ковенской и Виленской составляли одно генерал-губернаторство, а сами их главы подчинялись генерал-губернатору виленскому князю Петру Святополк-Мирскому (именно он сменит через два года убитого эсерами Плеве на министерском посту). Так что об особой самостоятельности новичка речи не шло.