Впрочем, его сын Аркадий позднее утверждал, что правая рука у отца плохо действовала еще с ранней молодости, как следствие заболевания ревматизмом. «Впоследствии это еще усилилось в бытность его саратовским губернатором: один погромщик-черносотенец в июне 1905 года попал в правую руку отца булыжником, когда тот защищал от расправы группу земских врачей».

Данная версия многое объясняет. Тогда уже вполне логично, что именно из-за детского ревматизма Столыпин в свое время не надел военный мундир. Не владеющий правой рукой офицер – это нонсенс. Кстати, чуть позднее больная рука чуть не стоила ему жизни. Катаясь в имении Колноберже на своем любимом жеребце Павлине, он не смог удержать разыгравшегося коня, у которого сбился один из ремней упряжи, затянув ему шею. Ни освободить, ни перерезать подпругу наездник не смог. Конь, пытаясь освободиться, мотнул головой и попросту задушил себя, чуть не раздавив тушей отчаявшегося всадника.

Дуэль мщения – поступок настоящего мужчины – задел сердце не только гордой фрейлины, но и ее отца. Строгий господин Нейдгардт справился о «чистоте крови» юного претендента в Департаменте герольдии Сената, ознакомился с материальным состоянием семьи Столыпиных (в собственности значились два имения в Ковенской губернии, поместья в Нижегородской, Казанской, Пензенской и Саратовской губерниях – всего около 8 тысяч десятин земли) и милостиво сдался: «Молодость – недостаток, который проходит каждый день».

12 октября 1884 года Петр Столыпин оканчивает университет. В его дипломной работе рассматривались табачные культуры, возделываемые в Южной России (сам он не курил). Свежеиспеченного специалиста зачисляют в штат Министерства внутренних дел (обер-гофмейстер постарался), и молодые сыграли свадьбу. А вскоре стало известно, что князь Иван Шаховской насмерть разбился, гоняя по парку на гнедом жеребце. Судьба сама завершила дуэль жизни.

Семейная жизнь Столыпина сложилась на зависть многим и вопреки предсказаниям о несчастливых браках «невольников чести». С нелюбимой женой не заведешь себе шестерых детей (пятеро дочерей Мария, Наталья, Елена, Ольга, Александра и последний сын Аркадий), а после полутора десятков лет совместной жизни не будешь писать таких посланий: «Ненаглядное мое сокровище, вот я и в Москве, куда благополучно прибыл с опозданием на два часа. Это мое третье письмо, получила ли ты письмо из Минска? В вагоне все думал о тебе и моей глубокой привязанности и обожании к тебе. Редко, я думаю, после 15 лет супружества так пылко и прочно любят друг друга, как мы с тобою. Для меня ты и дети все, и без вас я как-то не чувствую почвы под ногами. Грустно быть оторванным от вас».

В семейной жизни все без исключения современники отмечали у Столыпиных сплошную идиллию. Никаких излишеств – как говаривала Ольга Борисовна, «наш дом, как у старообрядцев: ни папирос, ни вина, ни карт». Дочь Мария так описывала семейные вечера: «Еще реже случалось, чтобы папа́ и мама́ проводили вечера в гостях, у нас же близкие знакомые и друзья бывали часто. Приходили они поздно; сразу же после обеда мой отец всегда уделял часок нам, детям. Сначала я одна слушала сказки, о которых я уже упоминала, а потом и сестры, понемногу подраставшие, уютно усаживались вокруг папа́ на оттоманке в кабинете. После сказок, игр и разговоров их посылали спать, а папа́ садился за письменный стол: что-то писал, что-то подписывал. Приходил секретарь с бумагами и долго, стоя рядом со столом, о чем-то мне непонятном докладывал; и клал перед папа́ бумаги для подписи. Годами помню я ту же картину по вечерам: мой отец за письменным столом, моя мать на диване с работой. Иногда кто-нибудь из друзей рядом с ней. Ведется общий разговор, в который изредка вставляет свое слово папа́, повернувшись на своем стуле с круглой спинкой. Потом, когда Казимир приносит вечерний чай, папа́ пересаживается к остальным и если есть гости, то разговаривают до десяти, одиннадцати. Если же мои родители одни, то читают вслух друг другу, а ровно в одиннадцать идут спать. Так были прочтены почти все исторические романы Валишевского, так читалось „Воскресенье“ Толстого, когда оно печаталось в „Ниве“, и многое другое из русской, французской и английской литературы». Толстого читали на правах друга семьи, он бывал в доме, и сам Столыпин, уже будучи премьером, состоял в переписке с великим писателем. Частенько чету посещал поэт Апухтин, для которого специально держали в доме самое большое кресло, – в обычные добродушный толстяк не помещался. Именно этому креслу Столыпиных посвящены его строки:

Тургенев и Алексей Константинович Толстой были излюбленными авторами на литературных чтениях в семье Столыпиных.

Первая дочь Маша появилась в семье уже через год после свадьбы, 7 октября 1885 года. В этот же день счастливый отец был утвержден Советом университета кандидатом физико-математического факультета. 29 ноября получает диплом кандидата (за № 9497 от 27.11.1885 года), защищая диссертацию по экономической статистике. А уже через две недели Столыпин подает прошение о переводе в Департамент земледелия и сельской промышленности Министерства государственных имуществ, где он и надеется приложить свои знания и потенциал как удачливый помещик и достойный внук увлекающегося земледелием генерала-философа.

Связей угасающего рода Горчаковых во главе с блистательным «железным канцлером» Александром Михайловичем Горчаковым, почившим в Бозе в расцвете славы еще в студенческие годы Столыпина, было недостаточно. Совместных же усилий обер-гофмейстера и кремлевского коменданта хватило лишь на скромнейший чин камер-юнкера для плодовитого молодого отца (тот же чин был и у Пушкина) да должности помощника столоначальника в Департаменте (по Табели о рангах – всего лишь незавидный коллежский секретарь). Перед парнем маячила мрачная перспектива сгинуть где-то в бездонных глубинах столичного чиновничества с орденком Анны на шее к почтенному возрасту и подагрой с одышкой к не самому обильному пенсиону. Типичная судьба типичных персонажей Гоголя, Достоевского и Чехова.

Душа же успешного помещика рвалась отнюдь не к столичному чиновничеству, а на простор, где можно было бы развернуть всю свою энергию и приложить ее с наибольшей пользой. А это значит – назад, в провинцию, где на практике получилось бы воплотить в жизнь собственные идеи. К примеру, крестьянской сельхозкооперации, как более перспективной по сравнению с закостеневшим общинным укладом, о чем еще мечтал его дед. Молодого выпускника столичного университета всегда поражал тот факт, что громадная страна, потенциально способная своими плодородными землями прокормить всю Евразию, сама периодически страдает от реального голода, низкой культуры хозяйствования, допотопных методов обработки почвы, селекции и практически полного отсутствия современных технических средств в земледелии. Причины этого были очевидны всем думающим людям – половинчатость Великой реформы, когда крестьяне вышли на свободу без земли. А не имея собственного клочка, который мужик поливал бы потом и защищал кровью, да еще который в общине постоянно нарезался в разных местах, ждать от него усердия и вложения души фактически в чужую землю не приходилось.

Надо было что-то срочно менять, ибо именно на этой почве в стране зрело недовольство и отсюда черпали энергию народовольцы и бомбисты, убившие императора, эту же волю мужику и подарившего.

Как это зачастую бывает, помогло несчастье. Скончалась матушка Наталья Михайловна, урожденная княжна Горчакова. Кому-то надо было возвращаться в любимое Колноберже, блюсти хозяйство. Последний сын в семье и ранее раз в год объезжал с инспекцией свои многочисленные поместья, но теперь его постоянное присутствие стало необходимым.