Они пришли в настоящую библиотеку с несколькими десятками стеллажей, заполненных книгами. В комнате стоял древесный запах вперемешку с запахом пыли и тлеющих ветвей. Быстрым взглядом, Анника зацепила несколько толстых рукописей, возраст которых вызвал бы множество споров даже во времена Анны.

Пока они шли, Анника не нашла ни одного окна, через которое бы проникал свет. Звуков извне тоже не было.

«Вакуум. Купол. Звукоизоляция, – Анника усмехнулась, – Муженёк был бы рад поселиться в таком месте. Никто не стал бы приходить к нам, когда у нас снова разгорался скандал».

– Это всё в вашем распоряжении, миссис Шефер.

Шефер отпустила Конрада и подошла ближе к стеллажам. В отличие от тех, что стояли в кабинете констебля, эти были выполнены на совесть: поверхность была хорошо отшлифована и даже обработана каким-то маслом. Анника приблизилась к корпусу стеллажа и ощутила еле заметный запах лимона.

– Почему лимон?

– Потому что шкафы сделаны из лимонного дерева. Я полирую их маслами с добавлением лимонного сока.

– У вас какая-то особенная любовь к ним? – хмыкнула Анника.

– Лимон – это символ вечной любви, – всё также серьёзно отвечал Ричард. – Я сделал шкафы из лимонного дерева в честь моей вечной любви к знаниям.

Он неожиданно замолчал и задумался. По смакующим губам, Анника понимала, что он хотел сказать что-то ещё, но не стал. А она не стала ничего спрашивать, пусть это и могло быть интересно. В этом городе её не должны интересовать никакие вещи, кроме тех, что связаны с графом Уилтширом.

Ричард кивнул Конраду, и они удалились. Анника осталась наедине с сотнями книг. Сколько она может просидеть среди них? Неделю? Две? И помочь ей никто не может.

«И всё это ради покоя…»

Цена её бессонных ночей в поисках одного несчастного графа, который не понравился сущностям из потустороннего мира, была высока. Иначе она никогда не выспится. Даже на том свете, если это можно так назвать.

В руках Анники оказалась тонкая записная книга. Единственная среди этих томов в тысячу страниц. Почерк был аккуратный, но иногда превращался в непонятный вихрь из плавных линий. Из-за этого Аннике приходилось всматриваться в буквы, чтобы понять содержимое.

Из всего написанного Шефер удалось вычленить только то, что кровь обращённых ведёт себя иначе, нежели у обычных людей. Её свертываемость намного выше, поэтому и заживление ран происходит быстрее. Но автора этих записей настораживало, что многие из обращённых имели несвойственный здоровому человеку бронзовый цвет кожи, а также увеличенную печень. Ни о каких клыках или когтях речи не шло. Обращённые откусывали кусок плоти у жертвы и высасывали кровь, как младенец молоко.

«Не так романтично, как в фильмах и книгах, – разочарованно подумала Анника, вспоминая бедного Павла, которому Виктор Барнс обещал безопасность. – Он мог бы разорвать нас на куски…»

Дальше автор описывал опыты. Удачные и не очень. Но даже по ним Анника начинала понимать в чём проблема обращённых. И если её догадки подтвердятся, то она могла бы помочь Ричарду Хендерсону, а он взамен выдал бы полезную информацию. Врачи всегда знают больше остальных.

Когда Анника погрузилась в изучение последних страниц, в соседней комнате прозвучал затяжной скрип, а за ним шаги. Равномерные, уверенные и по-особенному аккуратные. Шефер сразу поняла, что новый гость – женщина. И словно в подтверждение зазвучал женский голос:

– Я тебя по всему городу ищу.

– Мы с тобой давно знакомы, а ты до сих пор так и не выучила мои привычки? – ответил Ричард. – Я с твоими давно знаком.

– Конечно, – саркастично ответила незнакомка. – Если так, то ответь, где же я была.

– У Грэга. Мясника.

– Да, от вас мясом и кровью пахнет за несколько миль, – подтвердил Конрад и засмеялся.

Анника усмехнулась. В отличии от неё, незнакомке такое высказывание не понравилось, и она язвительно цокнула:

– Придержи свой язык, Конрад.

– Ты что-то хотела? – перебил Хендерсон.

– Очевидно, раз я пришла к тебе.

Странно. Но Аннике показалось, что её голос менялся каждый раз, когда она обращалась к Ричарду. Пусть по словам она пыталась строить из себя стерву, интонация говорила совсем об обратном.

– В Чэлсворте вспышка чумы. От их врачей остались только гниющие трупы, поэтому тебя просят приехать.

Послышался звук рвущейся бумаги. Видимо, женщина протянула Ричарду письмо, которое он быстро распечатал. Молчание длилось около минуты. Напряжение чувствовалось даже через стену. После слов женщины о трупах, перед глазами Шефер предстали настолько реалистичные картины с полусгнившими людьми, что все внутренности съёжились от отвращения.

На книжке, что была в руках Анники, появились пятна крови. Они растекались по желтоватым листам, и всё написанное растворялось в красных реках. Анника отбросила книгу, и сама отодвинулась от неё, как можно дальше. Пропитанные страницы медленно превращались в массу целлюлозы. Они подбирались к Аннике, как куски оторванной плоти.

«Они совсем недавно… были живы…».

Из алой жижи показалось что-то живое. Чьи-то окровавленные пальцы скребли по деревянным доскам пола. Некоторые фаланги были сильно порезаны, а от ногтей не осталось ни одного следа. Следом за кистью показалась вся рука и плечо. Миниатюрное. Женское.

«Это ты тонешь в моей крови», – шёпотом проговорил призрак у уха Шефер.

Она не могла больше на это смотреть. Закрывшись руками, Анника прижалась к самому дальнему шкафу. Движение было резким, поэтому шкаф пошатнулся, и книги одна за одной упали. Одна ударила Аннику по затылку плотным корешком.

В библиотеку сразу забежал Ричард и Конрад. Хендерсон быстрым взглядом осмотрел Аннику, но не заметив никаких повреждений, стал расспрашивать:

– Миссис Шефер, что с вами? Ответьте мне, чтобы я смог вам помочь. Что вас так напугало? Миссис Шефер…

Понимая, что она не станет отвечать, Ричард послал Конрада за лекарством. Когда тот скрылся за углом, Ричард схватил Аннику за плечи и оглушительно крикнул:

– АННИКА!

Шефер замерла. Тембр голоса так походил на мужа. В последние годы он именно так звал её.

«АННА! Твою мать, сколько можно звать тебя?!»

«Ты же знаешь, что, когда я в наушниках, я не слышу тебя».

Тогда он вырвал наушники из её рук и сломал на две части. Анна смотрела на них и понимала, что теперь ей негде прятаться. Последнее средство уйти из реальности потеряно.

«Ты должна сразу же приходить ко мне! Как натренированная собака! Я же выполняю твои просьбы, как пёс…».

«Да… Конечно».

Ричард залил ей успокоительное. Снова вкус мёда. Анника смотрела на Хендермона с таким отвращением и ненавистью, что он подумал, не переборщил ли с криком. Но она хотя бы перестала биться о шкаф.

– Кого ты привёл сюда? – спросила женщина, наблюдавшая в конце комнаты, – Любовница? Хочу сказать у тебя своеобразный вкус. Понятно почему…

Хендерсон повернулся, и женщина сразу замолчала. Он прожигал в ней дыру. Мышца в уголке рта задёргалась, и женщина уже понимала к чему это приведёт.

– Если ты всё сказала, то прошу тебя уйти, Мета. У меня дела.

Она сделала шаг раньше, чем он успел договорить. Конрад тревожно смотрел на застывшую Аннику, держа в руках пустую кружку.

– Что с ней?

– Не знаю, – тяжело вздохнул Ричард. – Похоже на приступ. Лекарство должно скоро подействовать, а пока стоит попытаться перенести её на кровать.

Хендерсон потянулся к ней снова, но Анника отбила его одним движением. Она вскочила и сильнее прижалась к шкафу.

– Не смей трогать меня.

– Но я хотел лишь…

– Я дважды повторять не стану.

В каждом слове Ричард слышал угрозу. И в её глазах было что-то столь знакомое, но забытое…

Он не стал перечить Аннике и спокойно встал напротив, стряхнув пыль с брюк.

– Конрад, принеси мне трость.

Сердце неприятно ёкнуло. Анника уже просчитывала, как будет отбиваться от двух мужчин. Как убежит и направится в сторону трактира. Или же нет… Трактирщик с ними заодно, поэтому он выдаст её. Тогда в сторону церкви. Туда бежать далеко, но если она сможет повалить шкаф на них, то выиграет время. А может и с концами избавится.