Олеся улыбнулась моей карикатуре и возражать больше не стала. Тут ей на помощь пришел Вадик, все это время молча нас слушавший:

– Ну, Жень, подожди, – не спеша начал он, – в Лесиных словах есть доля правды. Смотри, во-первых, игры ж не только стрелялки есть, ты здесь не совсем честный пример взял.

– Ну а чего там еще есть?! – с удовольствием ввязался я в спор. – Монстров мочить или всякие ахи-трахи типа «Симсов». Шняга сплошная!

– Да ладно тебе! – рассмеялся Вадик. – Есть, например, стратегии – ты же студентом играл в «Циву»? Есть карточные игры, есть познавательные…

– Ну, хорошо, согласился! Есть среди всей этой помойки и что-то интеллектуальное! Ну в основном же говно?!

– Говно? Да, если говорить об их полезности – для развития или чего там еще… Но смотри, ведь мы в своем детстве мечтали о таком говне! Вспомни эти глупые «электроники», где волк из «Ну погоди!» яйца в корзинку ловил. Дни напролет же в них рубились! А говно ведь первосортное!

– Опять согласен! Была у меня такая штука! – с удовольствием я начал вспоминать беззаботные детские времена. – Помню, я ее в школу притаранил, парни готовы были что угодно отдать, чтобы немного пошпилить в нее!

– Так вот, смотри, получается, что без компьютеров нам было просто намного скучнее, – продолжал гнуть свою линию Вадик. – Вот мы и мучились с этой скуки, пинали балду, придумывали себе занятий разных. Кто в футбол во дворе гонял, кто по стройкам лазил, кто-то, как Леся, с куклами ролевые игры устраивал…

Он хотел еще что-то сказать, но я перебил его – не люблю, когда кто-то в компании говорит слишком долго.

– А сам-то ты чего делал?!

– Я на пяльцах еще вышивала! – вставила свои пять копеек Олеся.

– Не поверите, – усмехнулся Вадик, – я задачки по математике на год вперед решал.

– Ну и смотри, вон, зато какой башковитый вырос! Правда, талант свой в землю зарыл!

– В смысле? – немного смутился Вадик.

– Ну, как краснодеревщик, который табуретки делает! – продолжал наступать я. – Или как Моцарт, который вместо того, чтобы сонаты свои сочинять, в каком-нибудь баре на скрипочке поигрывает!

Развивая эту тему, я собирался не только перехватить инициативу в нашем разговоре. Мне хотелось еще сильнее раззадорить этого нарочито спокойного «нового Вадика». Не раз я уже предлагал ему великолепные места по работе, а он все их отверг ради совсем непонятных мне эфемерных ценностей.

– Не обижайся, но ведь и ты сейчас не сонаты пишешь… – клюнул на мою удочку Вадик. – Если использовать твою аналогию, играешь в чужом оркестре, пусть даже одну из первых скрипок.

– Уел, что сказать! – широко улыбнулся я, хотя эта аллегория с оркестром несколько задела меня. – Скажу по-другому! Ты мог бы продавать свой талант гораздо дороже! В разы, на порядок! С этим же ты не будешь спорить?

Хотя я и не знал дохода Камских, в своих словах я был уверен. За это говорил его в общем-то скромный домик, видавший виды «Лэнд-Крузер» во дворе, среднего класса мебель и техника. Да и чего еще можно получить от обычного микробизнеса? Будь ты хоть семи пядей во лбу.

– Может быть,.. – упрямо не соглашался он. – Но мне не нужно много денег. И потом, мне бы пришлось многим для этого пожертвовать…

– Ну, например?! – его оправдания казались мне смехотворными.

– Да мы уже говорили об этом, – гораздо менее охотно отвечал Вадик, – образом жизни, свободой…

– А-а-ай! – отмахнулся я. – Получил бы другую свободу – выбирать и покупать все, что тебе хочется!

На лице Вадика появилась несогласная улыбка. Все говорило за то, что он не собирался открыто оспаривать мое утверждение.

– Ну ладно, допустим, тебе не нужно многого…

Я допустил это, только чтобы заставить его сказать больше. На самом же деле я был уверен, что говоря о свободе, образе жизни, Вадик просто пытается оправдаться. Придумал себе такую рационализацию, чтобы ничего не менять и не покидать пресловутую зону комфорта.

– Пусть так… Но ведь плыть на огромном фрегате намного интереснее, чем в малюсенькой лодочке, – я специально сменил оркестровую аналогию на более мужественную. – Масштаб, просторы для мысли, эпические победы! Одним словом, жить не скучно!

– Да, кстати о скуке, – круто повернул тему Вадик, зацепившись за мои слова, – мы не закончили эту мысль… а она интересная.

В тот момент я вдруг понял, что мой старый товарищ просто уходит от неприятного ему разговора.

«И действительно, перегнул я мальца, – говорил я себе, – наверняка наша разница доходов и статусов и так сильно на него давит. На всех людей давит, и Вадя тут не исключение. А тут я, приехал к нему в гости и пытаюсь еще усилить это давление. Нечестно, однако! Особенно по отношению к своему другу».

– Так вот, получается, что скука, безусловно, неприятная штука, мы хотим от нее избавиться. Зачастую… – на пару секунд он закусил язык, подбирая слова, – зачастую избавление от скуки еще хуже самой скуки – побухать, рвануть баллончики, одним словом, приключений себе на жопу поискать.

Несмотря на свое обыкновение не давать другим говорить слишком долго, в этот раз я не перебивал его, как раз обдумывая про себя, почему и зачем он так внезапно закрыл предыдущую тему.

– А с другой стороны, отсутствие скуки, – Вадик снова закусил язык, – свободного времени… постоянная заполненность, вовлеченность… Они блокируют нам ряд других возможностей, путей, увлечений… В том числе и возможность задуматься – задуматься над тем, что вообще происходит… и зачем ты все это делаешь. Как считаешь?

Вроде бы он говорил все верно, отчасти это даже совпадало с тем, что я недавно говорил про компьютеры и иные увлечения. И можно было бы снова согласиться с Вадиком, тем более что недавно я слегка перегнул, пытаясь расшевелить его. Но за весь наш разговор я уже два или три раза согласился с ним, а он со мной – ни разу. Видимо, сработал менеджерский рефлекс ведения переговоров – внутренний голос шептал мне, что уступать сейчас никак нельзя. Особенно в присутствии внешнего зрителя – Олеси…

Кроме того, слова Вадика были не такими уж безобидными. Их вполне можно было трактовать как укол в мою сторону. Типа бегу я, как белка в колесе, ничуть не сознавая своего глупого положения. Ну, или что-то в этом роде!

Пригубив бокал, я все еще колебался, как ему ответить.

– Не, Вадя, – усмехнулся я, как будто слегка высмеивая его рассуждения, – если человек умен, он найдет время и для того, чтобы подумать! А если глуп, то дай ему хоть вечность, все равно никакого толку не будет! Просто будет глупый бездельник вместо глупого работяги!

– Жень, ты как всегда категоричен! – рассмеялся Вадик. – Скажи лучше, чего ты решил имидж сменить?

– Да, просто жутко интересно! – поддержала его Леся.

А чего тут, собственно, интересного? Подумаешь, решил немного отпустить волосы – не ходить же всю жизнь с одной и той же короткой стрижкой!

Однако сам этот вопрос был очень показательным для всего вечера. То, что было интересно им – культивирование цветочков (Олеся), виртуализация мира, теннисные баталии (снова Олеся), ницшеанские огрехи – было не особо интересно мне. А то, что интересовало меня – политика, инвестиции, женщины, яхты (я как раз присматривал себе одну…), – вгоняло их в скуку или апатию.

Казалось, что с университетской скамьи мы изменились настолько, что у нас больше не осталось общих интересов. Нет, мы, конечно, могли поддерживать светскую беседу, понимающе кивая головой и задавая дежурные вопросы. Но это только сильнее подчеркивало, насколько мы стали друг от друга далеки.

На этом фоне наш неуклюжий спор о скуке и компьютерах казался просто шедевром понимания и заинтересованности.

Время шло, а у меня никак не получалось свернуть разговор со светской дорожки на путь откровенного общения. Уверен, я смог бы это сделать, если бы мы остались один на один. Вот только Олеся никак не хотела уходить. Не скажешь ведь ей, мол, дай мужикам о своем поговорить… Обидится, да и Вадик не поймет. Эта тупиковая ситуация вскоре начала меня раздражать.