Старушка поджала губы, мэр тоже оставался серьезным, так что я уточнила:

– Вы не шутите?

– Нет, – ответил он. – Вам лучше покинуть его немедля.

– Если уже не поздно, – зловеще добавила старушка, а потом вдруг выхватила из кармана пузырек и плеснула мне в лицо водой.

Я вскрикнула от неожиданности, и она заголосила:

– Именем светлой Мауриции заклинаю, злой дух, изыди!

Я вытерла лицо ладонью и сердито глянула на старушку.

– А может, я и ошиблась, – пробормотала она и виновато улыбнулась. – Это мой сын вчера привез вас, госпожа. Ошивался по столицам почти двадцать лет, а ума не нажил. Надо было сразу ко мне везти, я бы за постой много не взяла. Так нет, оставил бедную девушку прямо в логове зла. Тьфу! – в сердцах плюнула она прямо на мой пол.

Вчера я толком не рассмотрела холл, но сейчас он мне очень нравился. Сквозь высокие узкие окна лились полосы света, попадая на пустые массивные горшки. Когда-то в них росли цветы, и я посажу их снова. На логово зла совсем не похоже.

– У меня есть свободная квартира неподалеку от порта. Возможно, вам будет удобнее остановиться там, госпожа Доксвелл, – предложил Руперт.

– Я не собираюсь никуда уезжать. Это теперь мой дом. Элисьена эль Соль, – представилась я. – Предпочитаю свою фамилию, а не покойного мужа.

– Что ж, Элисьена эль Соль, позвольте пригласить вас на завтрак, – галантно произнес мужчина.

Я благосклонно кивнула. Реджина, видимо, ушла по делам, а может, отсыпается после того, как всю ночь разбирала мои вещи, а я вовсе не против перекусить. Я чудесно выспалась и отдохнула, и аппетит снова разбушевался.

Когда мы вышли из дома, я с некоторым содроганием ждала, что придется сесть в экипаж, но мэр, как оказалось, пришел пешком.

– У нас весна, – мечтательно сказал он. – Всегда приходит неожиданно. Ветер переменился, и сразу стало теплее. Скоро здесь будет очень красиво.

А мне и так нравилось то, что я видела. Мой дом стоял сбоку от Вилары, но крепостная стена тут обрывалась. Хлопали деревянные ставни в каменных двухэтажных домах, смеялись дети, катая тряпичный мяч вдоль дороги, уставший мужик тянул ослика в одну сторону, но тот упорно пятился в другую. Трехцветная кошка, улегшаяся на бронзовой спине дракона, жмурилась под солнцем и громко мурлыкала.

Старушка, осенив меня напоследок благословляющим кругом, скрылась в переулке, а мы с мэром свернули к морю.

– Ваш кучер сообщил, что Гевин Доксвелл умер, – сказал Руперт.

– Верно, – подтвердила я.

Мэр поглядывал на меня с тщательно скрываемым любопытством, и я вдруг представила, что обо мне будут болтать. Мой муж не пережил брачную ночь. Наверняка сплетни обрастут деталями и пошлыми подробностями.

– Соболезную вашей утрате, – произнес он. – Я тоже овдовел пару лет назад.

– Мне жаль, – сказала я, не зная толком, как еще выразить сочувствие.

Я не собиралась горевать по Гевину, но терять близкого любимого человека тяжело, и вряд ли Руперта утешат слова незнакомки.

– А вы, значит, провели ночь в черном доме и не видели ничего необычного? – вернулся он к прежней теме.

– Абсолютно ничего, – подтвердила я. – Меня встретила экономка Доксвеллов. Я разместилась с максимальным комфортом и не собираюсь уезжать из-за какого-то выдуманного призрака.

Мне, в общем-то, и некуда.

– Понимаю ваш скептицизм, – улыбнулся мэр, и от уголков его глаз разбежались лучики морщин.

Он был едва ли выше меня, с мелкими чертами лица, которые все время находились в движении. Он то улыбался, то вскидывал брови, то морщил длинный нос со вздернутым кончиком. Шляпу Руперт так и не надел, и ветер перебирал светлые пряди его волос.

– Доксвеллы давно пытались продать этот дом, – сказал он. – Еще до того, как меня перевели в Вилару. Но потенциальные покупатели сбегали в ужасе. Дух шумел, швырял вещи, а один раз пытался задушить мужчину, который рискнул остаться там на ночь.

– Откуда вы знаете, что это правда? – прямо спросила я.

– Вообще-то я сам подумывал купить черный дом, – признался Руперт с обезоруживающей улыбкой. – Когда меня перевели в Вилару, город медленно умирал, коварные течения делали морской путь непригодным, месторождения драгоценных камней в горах истощились. Каково же было мое удивление найти в нем дом, напичканный магией по самый чердак. У вас там все возможные удобства.

– Да, – не без гордости подтвердила я.

– Я отправил письмо к поверенному Доксвеллов, а сам решил, что ничего плохого не случится, если я посплю одну ночь в доме. Неловкая ситуация, но видели бы вы ту плесень в городской управе!

– Вы спали в моем доме? – уточнила я.

– Пытался, – виновато улыбнулся он. – Это я – тот мужчина, которого едва не задушил призрак. Я проснулся от того, что мне прижали к лицу подушку, а потом поднялся такой вой, что я схватил свои вещи и выскочил на улицу. Была зима, и я едва не отморозил себе… ноги.

– Возможно, вам просто приснился дурной сон, – предположила я. – Потому что я сегодня спала прекрасно.

– Возможно, – не стал спорить Руперт. – А может, призрак получил, что хотел, и ушел. Или растворился в небытие от старости. Либо же, что куда вероятнее, дело в вашей крови, Элисьена эль Соль. Эльена. Магия жизни изгоняет духов. Но я хочу, чтобы вы знали, если что – я рядом. Не стесняйтесь обратиться за помощью, советом, да и просто так. В конце концов, это моя работа.

Он подал мне руку, помогая взобраться по крутому подъему. Его ладонь оказалась сухой и горячей, и прикосновение не было неприятным.

Мы шли по городу, сворачивая то вправо, то влево, и я совсем потерялась. Над моей головой хлопало на ветру белье, нависали балконы, переругивались соседки. Говорили в Виларе немного не так, как в столице, чуть растягивая гласные. Но жизнь здесь бурлила, и город совсем не казался умирающим.

– Я рад, что дом нашел хозяйку, – продолжил Руперт. – В каждом городе должна быть своя достопримечательность. Это его история. Было бы грустно, если бы дом просто разрушился от старости, или Доксвеллы решили его снести.

Мы снова свернули, и я решила, что Руперт специально водит меня по лабиринтам улиц, но каменные стены вдруг оборвались, и передо мной распахнулся бескрайний простор. Кричали чайки, шумели люди. Мелкая псина выкатилась под ноги с колбасным обрезком в зубах и тут же удрала. В гавани у причала возвышались большие корабли со спущенными парусами, а вдали на лазурной глади рассыпались мелкие лодочки.

– Вскоре после моего назначения произошло землетрясение. Жутковато, честно скажу. Но потом выяснилось, что течение поменялось, – сказал Руперт. – Теперь корабли могут беспрепятственно заходить в нашу гавань. Вилара получила шанс на второе рождение и воспользовалась им.

Он поставил ногу на высокий бордюр, окаймляющий набережную, и оперся на колено.

– Это жизнь, развитие, возможности, – сказал Руперт, прищурившись и глядя на море, сверкающее под солнцем. – И то же самое я вижу, когда смотрю на вас.

– Правда? – произнесла я, не понимая, к чему он клонит.

– Я вижу в вас потенциал, Элисьена, – пояснил он, повернувшись ко мне. – Вилара растет, сюда приезжают новые люди. Они заключают сделки и уезжают, чтобы снова сюда вернуться, но помимо деловых контактов мне нечего им предложить.

Я напряженно слушала его и, намотав прядь волос на палец, прикусила кончик.

– У нас совершенно нет высшего общества, – вздохнул Руперт, и его светлые брови жалобно приподнялись. – Но тут появляетесь вы, Элисьена эль Соль. Вдова, безутешная, но очаровательная, способная украсить собой любой вечер.

– Я не тоскую по мужу, – решила я признаться.

– Тем лучше, – усмехнулся мэр. – Сложно устраивать вечера и приемы, если вы в строгом трауре.

Я никогда не была на балу, а теперь мэр Вилары полагает, что я стану центром светской жизни?

– Многие стали приезжать в Вилару с женами и детьми, – сказал Руперт. – Разумеется, им было бы комфортнее остановиться на ночлег у эльены, а не в захудалой корчме. Хотя, справедливости ради, таверна, что открылась в прошлом году, вполне приличная. Но это все же не то, понимаете?