– Это хорошо, – медленно одобрил Говард, присаживаясь в кресло, где совсем недавно сидел Коста. Я опустилась в кресло напротив, а между нами оказалась медвежья шкура, на которой произошло мое грехопадение. Огонь в камине притих, словно прислушиваясь к нашему разговору.

– Но я не хочу возвращаться к дяде, – призналась я.

Откинувшись на спинку кресла, Говард сжал мясистыми пальцами подлокотники.

– Раз ты все же стала женой моего отца, то должна выдержать траур, – степенно произнес он. – Будет неправильно, если Стига эль Соль отдаст тебя кому-то другому уже через пару месяцев.

Я передернула плечами от такой перспективы.

– Я – вдова, взрослая женщина, – произнесла я. – Мне больше не нужен опекун.

Говард усмехнулся, разглядывая меня так, словно впервые увидев.

– Я разберусь с твоим дядей, – пообещал он. – Но ты должна будешь подписать бумаги о том, что отказываешься от любых претензий сверх того, что я тебе выделю.

Я согласно кивнула.

Пусть даже он даст мне котомку с куском хлеба и посох – я буду благодарна за все. По сути, Говард ничего мне не должен. Я обманула его, дядю, целителя с чуткими пальцами – всех. Кроме Косты. С ним я была откровенна.

– Хорошая девочка, – одобрил Говард. – Думаю, мы договоримся.

***

– Ваши ночные вылазки до добра не доведут, – осуждающе произнес Диер. Он поджал и без того тонкие губы и покачал головой точно маятник. – Посмотрите, на кого вы похожи, эльен!

– Говорят, что на матушку, – беспечно ответил Коста, сбрасывая плащ на руки верному слуге.

– Тут кровь! – ужаснулся он и, побледнев, стал почти таким же белым как мраморные колонны холла. – Вас ранили?

– Это не моя, – успокоил его Коста, направляясь к широкой лестнице.

Лисичка была просто прелестна: красивая, горячая, нежная… В невинности оказалась своя чарующая притягательность, и Коста нисколько не жалел, что решил задержаться. Взбежав по ступенькам, он вспомнил кое-что важное:

– Доксвелл мертв, – сообщил он слуге.

– Что? – ахнул он, едва не выронив плащ. – Это вы его?.. Я скажу, что вы были дома всю ночь!

– Не я. Но смотри, что у меня есть.

Коста вытащил из кармана брюк кулон, и тот, закачавшись на толстой медной цепочке, вспыхнул зелеными переливами.

– О, – восхищенно выдохнул Диер и тут же укорил: – Вы его украли.

– Вернул то, что принадлежит мне по праву. Думаю, в суете похорон и дележки наследства о нем позабудут. В конце концов, мало кто знает, какую ценность представляет собой эта вещь.

Коста прошел в спальню, сбросил одежду и вытянулся на кровати. Глаза слипались, и мышцы гудели от приятной усталости.

– Вы не должны были воровать, – заявил Диер, входя в его комнату без стука. – Что бы сказала ваша покойная матушка?

– Уверен, она бы не стала гундосить над ухом вусмерть уставшего сына, – проворчал Коста. – К тому же я его не украл. Это была сделка. Надо сказать – лучшая в моей жизни.

Ее губы были терпкими от вина, а волосы пахли ягодами. А выражение ее лица перед самым пиком – бесценно: удивленно распахнутые глаза, приоткрытые губки… Жаль все же, что у них не осталось времени на второй заход. Коста перевернулся на живот, чтобы у Диера не возникло новых неудобных вопросов.

– Ни за что не поверю, что кто-то согласился продать вам кулон. Что вы за него отдали? – продолжил бубнить дворецкий.

– Условия сделки не разглашаются, – усмехнулся Коста.

– Позвольте сказать, что перед заключением важной сделки вам следовало посоветоваться со мной, – назидательно произнес Диер. – Я куда больше вашего понимаю в юридических тонкостях. Наверняка вас где-то обули!

– Диер, позволяю тебе оставить меня в покое, – сказал Коста. – Имей совесть!

– Да, эльен, – скорбно произнес тот и наконец исчез.

Он точно остался в выигрыше. Кто бы мог подумать, что ночная вылазка окажется такой удачной и захватывающей! Коста засыпал и видел во сне девушку с волосами, отливающими медью, которая смеялась и убегала от него по росистой траве.

Как будто кто-то может от него убежать.

***

– А с твоим дядей я поговорю, – пообещал Говард, опершись на дверь экипажа. – У меня есть, на что надавить. Стига эль Соль наверняка не захочет, чтобы кое-какие его грязные секреты стали известны в приличном обществе.

Я благодарно кивнула. До сих пор не верилось, что это происходит. Я едва не подпрыгивала на месте от нетерпения. Хотелось забрать у кучера поводья и самой подстегнуть лошадей, чтобы они помчались во весь опор, унося меня прочь.

– Спасибо, – сказала я, прикоснувшись к крупной ладони Говарда. – Спасибо за все.

– Кстати, не знаешь, куда отец подевал такой светящийся кулон? – задумчиво спросил он, глядя на мои пальцы, и я убрала руку.

– Не знаю, – соврала я, надеясь, что в полумраке экипажа не слишком заметно, как заалели мои щеки.

– Уверена, что у тебя его нет? – спросил Говард еще раз, пристально на меня глядя.

– Клянусь своей жизнью, – со всей честностью произнесла я.

Кулон остался у мужчины, о котором я старалась не думать, хоть это было очень сложно. Коста. Странное имя. Легкое и какое-то птичье. Но ему шло.

– Ну, ладно, – буркнул Говард. – Что ж. Прощай, Элисьена.

– Всего доброго, Говард.

Он подал знак кучеру, и экипаж тронулся. Вскоре поместье Доксвеллов осталось позади, и мне хотелось петь от восторга. Мимо мелькали деревья, поля, столица с белокаменными стенами проплыла по левую руку.

Я тряслась в экипаже, сжимая сумочку с документами, в которых значилось, что я теперь – вдова Гевина Доксвелла. А еще, что у меня есть собственный дом! Правда, на самом конце страны, но так даже лучше. Подальше от дяди, от прошлого. Говард даже выделил мне денег на первое время и приказал служанкам упаковать гардероб. Я молча соглашалась со всем, желая только одного – поскорее сбежать из клетки.

И вот теперь – свобода!

Я высунула голову из экипажа и зажмурилась, чувствуя ветер, солнечное тепло и благодарность, переполнявшую мое сердце. Я ехала к новой жизни.

***

На похоронах Доксвелла собралась целая толпа, и Коста с легким удивлением и брезгливостью рассматривал людей, недоумевая, что они все здесь забыли. Впрочем, Гевин был женат несколько раз, у него куча детей, родственников, врагов…

– Ты что здесь забыл? – выпалил Говард, подходя ближе. – Решил удостовериться, что моего отца действительно закопают?

– Горсть земли на его могилу я брошу, – подтвердил Коста. – От чего он умер?

– Не твое дело.

– Поговаривают, его укатала молодая женушка, – с нарочитой ехидцей произнес Коста. – Где она? Любопытно взглянуть.

Говард посопел, пристально глядя на него маленькими глазками.

– Уехала, – ответил он. – Хоть это тоже не твое дело.

– Разумеется, – подтвердил Коста, почувствовав болезненный укол разочарования.

Ему хотелось увидеть ее еще раз, рассмотреть при дневном свете, переброситься парой слов. Быть может, назначить свидание…

– Но все же это немного странно – не остаться до похорон, – заметил он.

– Представь, что бы ее ждало, – пожал плечами Говард. – Все бы только о ней и шептались.

– Значит, так горяча?

– Обычная, – равнодушно солгал тот.

Вот уж какой Коста не назвал бы Лисичку, так это обычной. Очаровательная, смелая, бесшабашная. А стоило вспомнить ее тихие стоны, как тут же хотелось заключить с ней еще одну сделку. Все равно на каких условиях, лишь бы вновь почувствовать вкус ее губ. Неужели он больше ее не увидит? Неужели сон оказался вещим, и Элис удрала не только от недругов, но и от него?

– Не в ней там дело, – продолжил Говард. – Возраст, выпивка… Слушай, эль Брао, раз уж ты приперся… Я не хочу продолжать вражду между нашими семьями. Я уже толком не помню, из-за чего все началось.

– Из-за того, что мой прапрадед соблазнил твою прапрабабку, – с готовностью ответил Коста. – А твой прапрадед увидел в том оскорбление.

– И был прав, – сердито заметил Говард, но, выдохнув, добавил. – Дела давно минувших дней.