Положение становилось катастрофическим. Компьютер оповещал о том, что скоро не сможет контролировать давление воздуха в некоторых отсеках…

Помышлять о бегстве с корабля с помощью спасательных катеров было бессмысленно, если не сказать глупо, вряд ли на катере удастся достигнуть границ плазменного облака при такой агрессивности его части, поскольку обшивка спасательного средства не идёт ни в какое сравнение с обшивкой корабля. В «Птичке» у нас больше шансов прожить дольше, хотя итог, в общем−то, один…

Мы сидели молча.

Будущий Король всматривался в неоднородную красно−бурую массу, проплывающую перед смотровым экраном, а я бездумно уставилась на мониторы датчиков. Сообщение о возможной разгерметизации эвакуационного отсека не произвело на меня большого впечатления. Я даже представила, как за счёт изменения давления срабатывает катапультирующее устройство, и два катера стремительно вылетают из чрева звездолёта и уносятся в плазменную даль. Пройдёт два часа, и катера сгорят в ней, словно восковые свечки. Что ж можно себе позавидовать: нас там не будет.

Звездолёт наш не был неподвижен, мы чувствовали, как его тянет то в одну, то в другую сторону, временами клубы едкого вещества, когда−то являющегося недром Зелёного Карлика, мягко ударялись в нас, заставляя порой крутиться на месте. Причём «Птичка» пока ещё умело сохраняла равновесие.

Внезапно задумчивую тишину нарушил громкий протяжный свист. Мы одновременно вздрогнули и, недоумевая, уставились друг на друга. Я не знала, какая пугающая мысль родилась в голове Будущего Короля, но лично я вдруг решила, что к нам, пробив обшивку отсека, стремительно врывается смертоносное вещество.

Пребывая на грани паники, я неожиданно сообразила, что это за звук, и облегчённо вздохнула. Затем последовал нервный смех, в котором я с трудом узнала свой голос.

− Вык−лю−чи… − кое−как проговорила я, пытаясь успокоиться. Кровь прилила к лицу, и мне стало жарко. Я все ещё смеялась, зная, что мой друг даже в мыслях не может прочесть, о чем я говорю, и потому мне пришлось призвать на помощь скудные знания по жестикуляции.

Надо было, наконец, прекратить этот свист! Я показала рукой в столовую. Там… свистел включенный мною прибор для нагрева воды.

Слава богу, он меня понял. Когда он вошел в столовую, то оттуда до меня донесся его смех. В хохочущем состоянии Будущий Король вернулся обратно и еле−еле доложил:

− Выкипел до критического уровня.

Я лишь кивнула головой, чувствуя, как слёзы катятся от смеха по щекам. На бородатого карлика я старалась не смотреть, боясь разразиться очередным приступом смеха.

− Как я могла забыть? Пошли пить кофе, – мне с большим трудом удалось вернуть себе серьёзное выражение лица.

− Я уж решил, сирена сработала, и ждал взрыва, − признался паренёк, перестав хихикать.

− Мне тоже, чёрт знает что, померещилось.

Потом, когда горячие чашки напитка согревали наши руки, смех опять вернулся. Я смотрела на кофе и смеялась не в силах сделать ни глотка. Нам пришлось разбежаться. Будущий Король скрылся от меня в спальне.

Оставшись одна, я спокойно, насколько это было возможно в моём взвинченном состоянии, допила кофе и вернулась к пульту управления.

«Красный Лев» по−прежнему посылал нам сигналы, и я решила ему ответить. Действовать надо было быстро, пока не вернулся второй пилот, и я не передумала.

«Я – «Птичка» − погибаем! Спасите наши души!».

Отправив сообщение капитану «Красного Льва», я прыснула от смеха. Ничего не могла с собой поделать: смешно и всё тут. Казалось, я скорее умру от смеха, чем от иных причин.

Повторять своё послание я не стала: всё равно они его уловили. Пусть думают, что положение у нас серьёзней некуда, не получив повторной просьбы о помощи, может они придут раньше, а не будут тянуть до последнего. Только благодарностей от меня не дождутся: из−за них я оказалась в этой ловушке, так что спасение наших жизней, в сущности, является их обязанностью.

Если бы со мной не было мальчика, я бы не стала просить о помощи – это ниже моего достоинства. Я привыкла со всеми проблемами справляться сама. С появлением на корабле Будущего Короля, я чувствовала себя ответственной за его жизнь и теперь могла позволить себе поступиться гордостью.

Вскоре порыв благородства иссяк, и я начала сомневаться в правильности своего поступка. Но в тот момент, когда решила превратить посланный сигнал в шутку, я обнаружила, что антенна неисправна. Всё. Мы были изолированы от связи с внешним пространством.

На экране светилась придуманная мною надпись, которая не успела выйти за пределы корабля: "Умираем от смеха! Ха, ха, ха», а под ней сообщение: «Отправка сигнала невозможна. Вышла из строя система связи».

Жаль, выглядеть дурочкой мне не удалось. Я усмехнулась и сбросила текст.

Тут появился на пороге отсека Будущий Король с пустой чашкой в руке.

− Ну, как ты? Успокоился? – поинтересовалась я. На вид мальчик был серьёзный, а вот глаза выдавали его настроение. Они хранили задорный блеск.

− Всё хорошо. Я давно так не смеялся. Вот пришёл ещё за чашкой кофе… − он улыбнулся и прошёл в столовую.

Из кухни донесся приглушённый смешок. Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке. Ну не глупо ли? Наши жизни висят на волоске, а мы смеемся.

− Что новенького? – спросил мой друг, присаживаясь рядом. Он окончательно настроился на серьёзный лад.

− Кроме прекращения работы систем связи, ничего нового, – равнодушно ответила я.

Мне действительно всё стало безразлично. Положение наше казалось безвыходным, а смертельный исход – неизбежным. Но, я пока не собиралась рыдать и в паническом ужасе прятаться под кроватью. У нас в запасе есть почти двое суток. Для нас, когда порой даже пять минут кажутся вечностью – это очень много и в то же время очень мало, если сравнивать с прожитыми годами.

− Чем думаешь заняться, пока не прекратилось энергоснабжение? – спросила я.

− Ты обещала научить меня управлять кораблем, – напомнил он.

− Ты считаешь это уместным? Ну, да ладно… Угнать мой звездолёт в данных обстоятельствах практически невозможно, − мое веселое настроение нисколько не портилось из−за грустных мыслей, появляющихся временами.

− Тогда слушай и запоминай…

Мне было непонятно, зачем ему нужно это умение, но я все подробно ему объясняла:

− Это рычаг скорости. Шкала указывает её величины. Ставишь на тот уровень, какой нужен. В остальном справится компьютер. Ты вводишь данные: курс, режим полёта – с маскировкой или без, если с маскировкой, то какой… – я вывела на экран список возможностей звездолёта.

− А что это за маскировка «факел»?

− Понимай буквально.

− Летишь и горишь?

− Да. Часть топлива выводится на обшивку и поджигается. Горение происходит за счёт подачи кислорода. Это устаревший режим маскировки. Сейчас наиболее эффективным считается «невидимка». Если возникает у тебя вопрос или хочется что−то уточнить, то нажимай на кнопку «стоп» и печатай вопрос или произноси его вслух, а потом выбирай из списка возможных. Ничего сложного. Ручное управление интересует?

− Оно особенно интересует, − заверил Будущий Король.

Я, наверное, часа два объясняла, когда, какую кнопку нажать, зачем нужна та или иная педаль, система мелких рычагов, и так далее.

Затем он столько же времени пересказывал всё, что усвоил. Память у него была отличная. Потом я принимала, шутя у него экзамен.

− А если у тебя при приземлении откажет антигравитатор?

− Нажимаю эту кнопку и продолжу приземление на минимальной скорости на воздушную подушку.

− Молодец! А если при нормальном режиме полёта звездолёт затрясло, что будешь делать?

− Спрошу компьютер: в чём дело?

− А без него?

− Тут много причин: может метеоритный дождь, может некачественное топливо, может…− он задумался.

− Я загадала отключение вентилятора.

− Его отключение вызовет недостаточную подачу воздуха в топливный отсек, вследствие чего, топливо не будет обогащено кислородом и сгорит не полностью. С меня сдерут штраф за выброс в космическое пространство несгоревших остатков и лишат права управлением звездолётом на несколько лет.