Вернувшись к родному пепелищу, Серёга мало-мальски привел в порядок доставшиеся ему в наследство закопчённые стены и вскоре сел на пять лет, совершив вместе с товарищами неудачный набег на продуктовый магазин.

Отсидев положенное, он женился, намереваясь начать новую жизнь, однако столь похвальные устремления у него никак не хотели реализовываться. Работать он по-прежнему не желал, а за воду и электричество нужно было платить каждый месяц. Недолго думая, Серёга продал родительскую квартиру, заплатил все долги по счетам, и на оставшиеся деньги купил на окраине города маленький приземистый домик, куда и отбыл вместе с женой. После его переезда мы долго не виделись, пока однажды не встретились в регистратуре городской поликлиники. Выглядел Серёга неважно, у него была перевязана голова, а с двух сторон его поддерживали жена и маленький сын. Выяснилось, что во время очередной пьяной драки ему проломили голову.

И вот через десять лет после той памятной встречи я снова всматривался в жизнерадостное лицо бывшего соседа.

– Ну, что ж ты, брат? Как ты, брат? Где ты, брат? – задорно спросил меня Серёга, продемонстрировав замечательное знание твардовской лирики.

– Да всё там же, – растерянно развел руками я. – В школе. Учителем.

– Что-то ты плоховато одет, – неодобрительно покачал головой Серёга, разглядывая мою скромную одежду. – Посолиднее надо одеваться. Ты как-никак с детьми работаешь, представляешь нашу, так сказать, передовую интеллигенцию, а одет, прости Господи, как недоучившийся студентик.

Сам Серёга был облачён в добротную дубленку, на голове у него красовалась норковая ушанка, против которой моя вязаная шапка действительно выглядела бедной родственницей.

– А я, брат, после той заварушки где только не работал. И кочегаром, и дворником, и завхозом в спортивной школе. Два года командовал бригадами по благоустройству, а сейчас вот директором стадиона назначен, – произнес Серёга. – Карьеру, так сказать, делаю. Уважаемым человеком стал. В рот теперь ни капли не беру, квартиру двухкомнатную недавно купил. Отремонтировал. Сам. Сын девятый класс заканчивает, я его за хорошую учёбу путевкой в лагерь на море решил премировать. – Он ненадолго замолчал, а затем продолжил: – Знаешь, кажется мне, что тогда меня не просто по башке отоварили, а как будто лампочку поменяли: старую вывернули, а новую вкрутили. И вот работает она. Пока еще не перегорела. – Серёга осторожно постучал по своей шапке, а потом три раза старательно плюнул через левое плечо. – Да, человеческий мозг – это, брат, не шутка. Слишком много тайн еще предстоит разгадать учёным, – глубокомысленно изрёк он и стукнул меня по плечу. – Ну, бывай. Извини, тороплюсь на совещание в мэрию.

И бодрой походкой делового человека Серёга Черепанов поспешил по тропинке. А мне как-то даже неловко стало за свое праздное состояние никуда не спешащего интеллигента. Я всё стоял и смотрел на удалявшегося от меня Серёгу. Действительно, слишком много тайн у человеческого мозга.

Стояла нелётная погода, и рейсы задерживались. В зале ожидания скопилось много пассажиров. Наконец, объявили посадку. Тут же образовалась длинная очередь. Многие были с детьми, которые устав от долгого ожидания, так кричали и вопили, что у Андрея Ивановича разболелась голова.

Едва он подошел к стойке и протянул свой билет, как неожиданно погас свет. Толпа охнула. Свет зажёгся. Кто-то сзади толкнул Андрея Ивановича. Он выхватил свой посадочный талон и вышел на улицу. Шёл дождь. Автобусов не было. «Бардак», – раздражённо подумал Андрей Иванович.

Пассажиры переминались с ноги на ногу. Андрей Иванович от усталости закрыл глаза. Диспетчер по громкоговорителю попросила пассажиров самим дойти до трапа. Андрей Иванович вздохнул и покорно засеменил вслед за толпой.

Вскоре он занял свое место в салоне самолета и с облегчением вздохнул. Слава богу, вся суматоха осталась позади, впереди его ожидало только тринадцать часов безмятежного полета. Единственное, что немного омрачало настроение, так это то, что организаторы купили ему билет не на прямой рейс, а с пересадкой в Дюссельдорфе. Ну, да ладно, это всё мелочи, мысленно махнул рукой Андрей Иванович. Главное, он будет подальше от этих мест. Пусть ненадолго, но вне этого каждодневного беспорядка. Что ж, оставалось только дождаться взлёта, и… «прости-прощай, немытая Россия». Более точного определения этой стране нельзя было и придумать. «Как же в ней всё непредсказуемо, даже погода, – с досадой подумал Андрей Иванович. – Зато в Калифорнии сейчас… – Андрей Иванович мечтательно закрыл глаза и снова вздохнул. Память тут же предусмотрительно выдала череду прелестных калифорнийских пейзажей с приветливо шумящим океаном и песчано-золотистыми пляжами. В голове пробежало: – Интересно, а чем нас будут кормить нынче? В прошлый раз были омары».

Нет, Андрей Иванович вовсе не летел отдыхать, как это могло показаться на первый взгляд. Андрей Иванович летел по очень важному делу – на конференцию, которая должна была состояться в одном из калифорнийских университетов. Конференция устраивалась по случаю выхода книги «Будущее России», принадлежавшей перу одного уважаемого американского профессора русского происхождения, эмигрировавшего из России еще в далекие семидесятые. И хотя книгу должны были вывести в свет и представить читающей публике именно на этой конференции, у Андрея Ивановича, благодаря заокеанским друзьям, уже имелся её экземпляр, полученный им неделю назад. Так что летел он, будучи весьма хорошо ознакомленный с текстом, и даже приготовил автору пару каверзных вопросов, касавшихся будущего страны, которую Андрей Иванович в данный момент покидал и у которой, исходя из содержания довольно объёмного труда, никакого будущего не было и даже не предвиделось.

Андрей Иванович достал из портфеля книгу, ради которой ему предстоял столь продолжительный полёт, и любовно погладил её гладкую обложку. На обложке было изображено стадо белоснежных козочек, мирно пасшихся на лугу. Присмотревшись к ним, Андрей Иванович неожиданно узрел среди этих милых, доверчивых самочек козла, с бородой и весьма длинными, просто угрожающе длинными, рогами. Андрей Иванович призадумался: что означал этот бородатый козёл, неизвестно каким образом затесавшийся в компанию симпатичных козочек с большими наивными глазами? «Надо будет обязательно поинтересоваться у автора», – решил Андрей Иванович и, ещё раз ласково проведя рукой по обложке, убрал книгу.

Через некоторое почувствовав, что его потянуло в сон, он, не дожидаясь, когда объявят о взлёте, пристегнул ремни и задремал. Во сне Андрей Иванович неожиданно увидел прошлогоднюю конференцию. В небольшой светлой аудитории сидело около двух десятков человек и, затаив дыхание, внимало словам Михаила Яковлевича Лобова, который весьма убедительно, с приведением различных цифр и фактов, доказывал, что Россия рано или поздно исчезнет с карты мира. Затем сон сделал неожиданный скачок, и Андрей Иванович обнаружил себя в университетской столовой с подносом в руках. Андрей Иванович последовательно положил на поднос спагетти, кусок сёмги, приготовленной на пару, и варёную морковь. Всё так аппетитно пахло, что он даже повёл носом, но едва Андрей Иванович протянулся вилкой к рыбе, как вдруг кто-то грубо толкнул его в бок, да так, что поднос выпал из рук. Андрей Иванович рассердился и… проснулся. Взглянув на часы, он увидел, что до посадки в Дюссельдорфе осталось полчаса. Андрей Иванович закрыл глаза и снова попытался заснуть, но на сей раз погрузиться в сон не получалось. Андрей Иванович поёрзал в кресле и открыл глаза. Сосед слева читал газету.

Андрей Иванович посмотрел в иллюминатор, однако ничего кроме облаков увидеть не смог. «В этой стране даже природа какая-то ограниченная и однообразная, – раздражённо подумал он, не задумываясь над тем, что самолет уже давно должен был покинуть пределы столь не любимой им родины и лететь сейчас над европейской территорией. – Леса да степи. Никакой экзотики. Кроме берез и полюбоваться-то нечем».