– Что же это у нас в стране народ такой тёмный, – покачал головой пластический хирург. – Вместо того чтобы к врачу пойти, по гадалкам ходят.

– Так она к тебе уже раз сходила, – хмыкнул бизнесмен. – Я бы к тебе точно не пошёл: еще зарежешь.

– Да вы сами кого угодно зарежете, – обиделся пластический хирург.

– С мужем разошлась, – продолжала тем временем ясновидящая, – на что он мне сдался, когда я такие деньги стала зарабатывать. Он ведь в бане почти ничего и не получал. Дачу новую купила и не где-нибудь, а в Испании. Правда, пришлось не одному десятку клиентов каналы энергетические почистить…

– Постой-постой! – вдруг воскликнул бизнесмен, пристально вглядываясь в ясновидящую. – Да это не ты ли мне две недели назад предсказала, что меня ждёт долгая и счастливая жизнь?

– Ну и что с того? – парировала в ответ ясновидящая. – При вашем ремесле даже две недели покажутся долгими и счастливыми. Если бы не эта, – ясновидящая кивнула в сторону блондинки, – мне вообще не пришлось бы ни губы делать, ни будущее предсказывать. Узнай я об этой профурсетке раньше, никакой квартиры ей не видать.

Задетая словом «профурсетка», которое и при жизни ей изрядно попортило нервов, блондинка так и подпрыгнула в кресле.

– Да что вы прицепились к моей квартире! Знаете, сколько мне сил пришлось потратить на то, чтобы её обустроить? Ведь ваш муж мне её только купил, а на обстановку у него уже денег не хватило, так как его на службе понизили. Мне пришлось срочно искать тех благородных мужчин, которые помогают красивым девушкам справиться с бытовыми трудностями, а это, сами понимаете, не так-то просто сделать в наше время. Да я душу свою в неё вложила! Вы не представляете, до какой степени эта квартира была запущена! Сколько хлама я оттуда выкинула! Одних книг и журналов пришлось два грузовика вывезти. Эти люди, что в ней раньше жили, они же совершенно не следили за модой! Там даже джакузи не было! Да если бы не эта бестолковая Машка, я бы сейчас не здесь лежала, а в ванне у себя дома и вино пила. У меня, между прочим, очень хорошее вино было. Мне его один знакомый из Франции привез. Жаль только, что какой-то болван на балконе бутылку оставил. Я же её собственными руками уронила!

– Ничего, ещё привезёт, – усмехнулся бизнесмен и подмигнул старику. – И заодно за упокой души твоей выпьет, правда, дедуля?

– О темпора, о морес! – качая головой, пробормотал бомж.

«Не иначе совсем сбрендил, раз о море заговорил», – подумал бизнесмен и, перестав ухмыляться, уставился на старика.

– Что-то мне твое лицо кажется знакомым, – произнёс он, внимательно разглядывая старика. – Ну, точно! – радостно воскликнул он. – Это же я у тебя тогда квартиру отжал. Ты у меня самый первый был. Однако, как тебя улица-то потрепала. Ну, ничего, утром тебя в порядок приведут. Эх, знать бы, кто меня так не вовремя жизни лишил…

– Мне отмщение, и аз воздам, – вдруг отчетливо произнёс старик.

В тот же миг за дверью послышался сильный грохот. Все испуганно замерли, уставившись на дверь. Вскоре дверь открылась, и в холл с ведром и шваброй в руках вошла уборщица, пожилая грузная женщина.

– Опять санитары балуются: покойников по всему залу рассадили, – покачала она головой, а затем, усмехнувшись, произнесла: – Ну, чего рты-то раззявили, собеседники?

Школа, в которой учился Лёня Угольков, заболела. Нет-нет, не гриппом, не коклюшем или ветрянкой, а палиндромом! И ведь начиналось-то всё просто, прямо-таки безобидно: учительница русского языка Ксения Сергеевна дала задание пятиклашкам подобрать слова, которые читались бы туда и обратно одинаково. Такие слова палиндромами называются. Ну и понеслось.

Нет, сначала, конечно, ничего такого не было. Пятиклассники прилежно копались в своём скромном словарном запасе и находили простенькие примеры – «дед», «шалаш», «кабак» и так далее. Но всё испортил отличник Заякин, который принёс на урок не слово, а целую фразу: «А роза упала на лапу Азора», правда умолчав при этом об авторстве.

Его соперник по учёбе и тоже отличник Ключников, который даже при выполнении домашних заданий старался превзойти Заякина, решил дать достойный ответ противнику. Однако собственных языковых знаний ему не хватило, и Ключников обратился за помощью к старшему брату – семикласснику. Совместными усилиями составили они два предложения: «Ужу рано наружу» и «Нот нежен тон». Не всякий бы такие придумал, но оба Ключникова обучались музыке и посещали кружок юных натуралистов, а потому и слова особенные знали.

Заякин не смог смириться с поражением – два предложения против одного! – и подключил сразу всю параллель восьмых классов. Дальше – больше. Девятиклассники тоже не остались в стороне, ведь интеллектуально они опережали восьмые классы.

Со всех сторон только и раздавалось:

– Лезу в узел! Колем мелок! Увёл Лёву! Украл Ларку! На в лоб, болван!

Каждый норовил придумать такой палиндром, которого ни у кого не было. Словесная изобретательность зашкаливала. Дальше всех пошли старшеклассники. Они и записки писали: «Мадам! А Вас лапал Сава» (долго спорили по поводу правомочности написания имени с одной «в», но всё же зачли). И эпитафии: «Уже ль лежу?» И отзывы о прочитанном: «Кармен – не мрак, Вакула – лукав, а Лука – акула». И послания: «Эге, ЕГЭ!» И даже довольно пространные эссе: «Доводи до воды довод. Вот кафе фактов: Марс – срам, Арес – сера, а Крон – норка. А. Блок и колба».

Когда самая красивая девочка в школе Ника Дерябина предложила провести тайный турнир на звание короля палиндрома, разразилась настоящая эпидемия. На переменах никто не бегал, окон не разбивал, горшков с цветами не ронял, стены в туалетах не изрисовывал. Все были заняты делом. Однако слов катастрофически не хватало. В школьной библиотеке разобрали все словари, даже англоязычные. Третьеклассник Разгуляев устроил безобразную драку с лучшим другом, с которым сидел за одной партой, из-за словаря химических терминов, хотя у них и химия-то ещё не началась – её с восьмого класса изучают. Разгуляев мотивировал свои действия народной мудростью: поносил – дай другому поносить.

Лёня Угольков на это поглядывал свысока. Происходящее казалось ему смешным и нелепым. Звучавшие стихи – издевательством над палиндромом. И в самом деле, разве это поэзия?

Гол тот лог,

Лед одел.

Деду дед

Лепса спел.

Детский сад какой-то, да ещё с ошибкой. Или:

Уверен я, я не реву:

Узник Лео ел кинзу.

Я не реву, уверен я:

Я не лез в зеленя.

Тем не менее Лёня очень сильно хотел получить звание короля палиндрома. И вовсе не из-за Ники Дерябиной. Лёня не был в неё влюблён. Он был влюблён в поэзию. И считал себя настоящим поэтом, только никому пока об этом не говорил. Но чтобы победить в турнире, надо было создать настоящее произведение искусства, а не набор букв. Его палиндром все должны были признать совершенным не только по форме, но и по содержанию!

Лёня мучился, старался, но всё время выходила какая-то ерунда: в обратную сторону прочитывался совсем другой текст. Лёня забросил учёбу, перестал делать уроки и только и занимался тем, что перебирал слова и выискивал палиндромы. Родителям, второй год работавшим за границей, Лёня вдохновенно врал, что у него всё в порядке.

Однажды в комнату вошла бабушка. Посмотрела на разбросанные по столу внука листочки с измаранными строками, взяла тот, где исправлений было меньше всего, и прочитала:

Ужасен сон: сажу я сажу,

Ужасен я: нос не сажу.

Да, ужас! Ужас! Я ужасен!

Сажу, сажу себя в аду.

– Ну и ну! – покачала головой бабушка. – Кто же это сажу-то сажает? Глупости! И при чём тут твой нос?

Лёня принялся объяснять ей особенности словесной игры, даже пожаловался, как непросто придумать хороший палиндром, но тут бабушка раскрыла дневник и ахнула: