Шон

Рейс Лондон – Лос-Анджелес. Одиннадцать часов полета! Мы летели домой. Наш самолет дважды попадал в зону турбулентности, чем сильно напугал мою молодую жену. В салоне было темно, лишь тусклый свет освещал проход между рядами, где сидели пассажиры. Чей-то ребенок вопил уже несколько часов. Через пару минут свет все-таки включился, и милый женский голос из динамика сообщил о том, что мы идем на посадку. Дежурные фразы о ремнях безопасности и просьба выключить гаджеты.

Я легонько прикоснулся губами к виску Молли. С самого утра она мучилась мигренью, ее постоянно тошнило, а настроение менялось несколько раз в минуту. Коснувшись губами ее лба, убедился, что у нее нет температуры. В это время года подхватить простуду легче, чем пукнуть. Поездка была испорчена постоянными ливнями. Мы не попали во многие места, которые мечтала посетить моя супруга. Но я обещал ей, что летом мы вернемся и обязательно покорим Туманный Альбион.

Пристегнув Молли, я накинул ремень и зажмурил глаза. Если быть откровенным, я до ужаса боялся самолетов, но признаться в этом Молли просто не мог. Зная ее привычки, великолепные манеры и чувство юмора, я был уверен, что она будет ржать и издеваться надо мной до конца моих дней. Посадка была не мягкой. Шасси скользили, самолет страшно гремел, казалось, что еще минута, и огромный металлический монстр разлетится, разбрасывая гайки и болты. Я хмыкнул, вспомнив о своем старом Форде.

После очередного скачка мы все-таки остановились. Молли открыла глаза и потерла их маленькими кулачками.

– Мы живы? – испуганно оглядывалась жена. – Или это ад?

– Все в порядке, малыш, – улыбнулся, глядя в черные глаза. – Мы дома.

За две недели нашего неудачного отдыха, Молли очень сильно изменилась. Она как будто стала старше и спокойнее. Несмотря на жуткие ливни, нам удалось посетить Тауэрский мост, покататься на двухэтажном автобусе и даже посетить бар, в котором нам рассказали историю о самом страшном серийном убийце.

Мы узнали, что рабочие районы викторианского Лондона были не самыми жизнерадостными местами на свете. Там царили нищета, антисанитария, грязь и разврат. Именно в такой атмосфере разворачивалась одна из самых зловещих легенд Великобритании. История Джека-Потрошителя.

Молли была в восторге потому, что в конце рассказа нам сообщили, что мы находимся в том самом баре, где маньячило высматривал будущие жертвы. Ими были исключительно женщины не очень тяжелого поведения. Молли была так счастлива, что я немного засомневался в ее адекватности.

Все это было в огромном списке моей любимой женщины, который был записан в фиолетовый блокнот с нашим совместным фото. Подарок Хьюго. Танцующий мальчик отличался оригинальностью, и потому на фото у меня красовался фиолетовый рог, а у Молли пурпурные крылья. Почему рог именно мне? Хотя с крыльями я бы выглядел еще уродливее.

Повсюду, во всех магазинах моя малышка покупала розовые побрякушки. В ее ручной клади лежали две отвратительные пижамы. Комбинезоны с рогами, ушами на капюшонах и розовыми хвостиками на жопах. Самое унизительное было в том, что один комбидресс был куплен для меня. А еще там были тапки. У меня с покемонами, а у Молли с зайчиками. Она радовалась этим покупкам больше, чем комплекту от Tiffany & Co, который я купил ей в первый же день отпуска.

Каждый вечер Молли закрывалась в ванной комнате нашего номера и о чем-то шушукалась с моей матерью. Та клятвенно заверила, что к нашему приезду дом будет отремонтирован и обставлен именно так, как хотела моя жена. Наконец-то! Раньше я не знал, что у меня есть мечты. Но оказалось, что я мечтал остепениться, иметь свой теплый и уютный дом. Но самая важная мечта, сейчас сидела рядом со мной, вцепившись в неудобный подлокотник.

Я улыбнулся, глядя на бледное лицо моей детки, и крепко сжал ее ладонь.

– Ну что, миссис Пейтон? Готовы к новой жизни?

– Как никогда, мистер Пейтон! – твердо ответила молодая супруга.

Битый час мы стояли в огромной очереди за багажом. В аэропорту было шумно и душно. Лицо Молли было белее снега. Она постоянно хваталась руками за голову и щурила черные глаза. И вдруг ее ноги подкосились. Я рванул вперед и успел схватить ее.

– Эй, солнышко, – я испугался не на шутку. – Может ну его к черту, этот багаж? Пусть доставят его позже. Ты неважно выглядишь. Может, в больницу?

Молли улыбнулась и провела рукой по моим волосам.

– Все в порядке родной, – стараясь выглядеть бодрой, ответила Молли, но ее голос был осипшим и больным. – Я просто устала ужасно. Мечтаю приехать домой, принять душ и лечь спать в свою собственную постель.

Через час мы все-таки дождались своих чемоданов, и, выйдя из аэропорта, поймали такси.

***

В доме горел свет, а на пороге, кутаясь в вязаную шаль, стояла мама.

– Ну наконец-то, вернулись мои дорогие, – улыбнулась она и обняла мою супругу. – Молли, ты будешь в восторге.

Мы вошли в дом, и я уронил чемоданы. Все, абсолютно все было розовым. Кухня, гостиная, стены и ковры. Я широко распахнул глаза и взглянул на сияющую жену. Она уже не была такой бледной. Восхищенно рассматривая диваны, шкафы и шторы, она носилась по комнате и визжала. И если быть честным, я был готов жить в этом розовом кошмаре, лишь бы она снова стала прежней.

Мама посмотрела на часы, цокнула языком и повертела головой, делая вид, что вспомнила о чем-то важном.

– Ладно, молодежь, – улыбнулась она мне. – Осваивайтесь, отдыхайте, а завтра жду полнейший отчет о поездке.

Подмигнув Молли, она вышла из дома.

Молли снова побледнела и рванула в ванную. Я побежал следом. Она сидела на полу, обняв розовый унитаз и, горько плакала. А я чувствовал себя дебилом потому, что не знал, чем ей помочь.

– Малыш, не плачь, – погладил ее по волосам. – Сейчас примем душ и съездим в больницу. Кто знает, какую инфекцию ты могла подхватить в Лондоне? Может, съела что-то несвежее? В любом случае сдать анализы не помешает.

Молли схватилась руками за розовую крышку и взглянула на меня мутным взглядом.

– Там, где зеркало, – хрипела она. – Я просила оставить разную мелочь для меня. Всякие женские штучки. Открой, пожалуйста, дверцу и достань мне салфетки.

Я открыл шкафчик. Молли взглянула на пачку прокладок и стала еще бледнее. Глаза девушки стали огромными, она взглянула на меня и заорала:

– Нет! Только не это! Шон, по-моему, я беременна!

Я замер, схватился руками за раковину, и, включив воду, взглянул в зеркало. Ополоснул лицо, и, улыбаясь как Чеширский Кот, заорал:

– Да, Молли! Да, черт возьми! Собирайся мы едем в больницу. Я хочу убедиться в том, что это правда.

Обреченно вздохнув, она вышла из ванной и, опустив плечи, пошла к двери.

***

В платной клинике нас приняли сразу. Молли сдала анализы, а через полчаса к нам вышел улыбающийся доктор.

– Господа, я поздравляю вас, – мужчина улыбался во весь рот. – Примерно в двадцатых числах августа вы станете родителями. Срок шесть недель. Точно скажу, после полного осмотра. Миссис Пейтон, приезжайте через два дня в полдень. Я попрошу ассистентку записать вас на прием. Еще раз поздравляю!

Я сжал кулаки и зубы. По-моему, я еще никогда не был настолько счастлив. А вот Молли выглядела подавленной.

– Малыш, это же замечательно! У нас будет ребенок. Наш ребенок, понимаешь? Мне хочется орать на весь мир. Я готов станцевать голым на стойке регистратуры.

Молли тихо засмеялась.

– Ловлю на слове. Однажды ты это сделаешь, а вот время и место, выберу я. Шон, я стану толстой. Ты разлюбишь меня и найдешь себе другую. Ты больше не будешь меня хотеть и бросишь.

Сказав это, она завыла, закрывая лицо руками.

– Ты говоришь чушь, – потерся о ее макушку подбородком. – Я мечтаю, чтобы у тебя поскорее появился живот. Ты будешь самой очаровательной, а я буду его гладить и целовать. Малыш, я люблю тебя сильно-пресильно. Представь, ты сможешь мною постоянно командовать, и я буду исполнять все твои желания. Невероятно! Я стану отцом! Да! – даже не заметил, как перешел на крик.