Вот к нему Сяву и подселили. А это уже, считай, наказание: никто с Воном по доброй воле жить не желает. Хотя сам по себе этот Вон вполне нормальный пацан. Ещё бы не вонял, так цены б ему не было.

А довольствие в группе отсева оказалось действительно усиленным. Оно и понятно. Кем бы Грол ни был, но точно не дураком. Он прекрасно понимал, что у пацанов организмы молодые и растущие. Им и так-то, в обычной жизни, постоянно жрать хочется. Под обычной жизнью я понимаю ежедневную рутину в разных подразделениях, неважно, клянчи это или добытчики. Кормят, в принципе, сносно, но не на убой. Не зажируешь, в общем. А в группе отсева тренируются почти весь день: с утра три часа, потом немного свободного времени и дальше выполняют ежедневные поручения, а там и новая тренировка почти до отбоя. Вот между тренировками Шнырь тогда и решил сгонять срубить битков по-лёгкому, дабы мне конфет купить.

Для меня его желание было открытием. И после его признания я ещё больше утвердилась в том, что он мне действительно самый настоящий друг. Хотя и делает вид, что я обузой на нём повисла, а сам… Да пофиг, что кривится. Готова всё что угодно простить. И что разговаривает порой грубо, и что перед пацанами сторонится. Мелочи это. Главное, что есть человек, которому я не безразлична. Да и причины, по которым он стал заботиться обо мне, тоже не важны. Меня сам факт устраивал.

Ну так вот. Возвращаюсь к молодым растущим организмам. При такой нагрузке, которую обеспечивали почти постоянные тренировки, жрать надо вдвойне. Иначе можно тупо загнать молодняк до смерти: без дополнительных калорий они ж не будут успевать восстанавливаться. Потому кормили тут не три раза в день, а пять. Можно было даже добавки попросить и, что характерно, получить её. Метаболизм-то у всех разный: кому-то хватает, а кому-то – нет. Так что начальство не жадничает в этом плане.

Причём большинство пацанов приходят в группу отсева не столько для того, чтобы прорваться дальше по карьерной лестнице в организации Учителя, сколько ради нормально жрать вволю. Хоть какое-то время нормально жрать. Для них попасть в эту группу – уже достижение, о котором потом, когда вернутся в привычные свои места обитания, они будут рассказывать. А слушатели станут завидовать, потому что попасть сюда тоже не каждому дано.

И тем не менее отсев проходят единицы. Не знаю почему. Может, не хотят, а может, страшатся того неизвестного, чем придётся заниматься на более высокой ступени. А тут, внизу, всё понятно и знакомо. К тому же жить можно, как ни крути, и если не стремишься к чему-то большему, то и нормально вполне.

А вот мне надо. Чувствую, что надо вырваться отсюда. Я ещё толком даже не понимаю почему. Так, смутные образы и аббревиатура – SN. Я должна узнать, кто это. Кто так легко и непринуждённо уничтожил мою жизнь. Мне обязательно нужно это узнать. Однако до того момента как пешком на орбиту Деймоса.

А пока я с утробным урчанием трескала армейский рацион, причём не просроченный и сильно некомплектный, которым иногда потчевали клянч, а достаточно свежий. Ну, там неделя была ещё до просрочки, судя по цифрам на упаковке. И что интересно, рационы часто меняли, чтоб не приедались. Впрочем, скорее всего, такая забота была излишней. Жителям дна такая еда не приедается. Ибо знают: в любой момент лафа обломится, и потому харчат со свистом, чтобы впрок нажраться и дольше помнить потом, когда удивительный аттракцион невиданной щедрости всё-таки закончится.

Спать на новом месте тоже оказалось слаще. Ещё бы, никто не храпит, тётки взрослые не стонут громко, когда их кто-то пользует, никого не стесняясь. Ну красота же. Правда, подъём в группе отсева на целый час раньше, у клянч мне спать чутка подольше доводилось. А тут едва веки смежила, а уже вой сирены раздался прямо в нашей конуре. Захочешь проспать – хрен получится. Чтобы выключить пронзительно визжащую сирену, надо встать и нажать кнопку. А если после этого не выйдешь из комнаты, наказание одно – гон. Можно плохо справляться со своими задачами на тренировках, отставать в усвоении урезанной школьной программы. В худшем случае – пинок с подзатыльником и дополнительных десять кругов в спортзале. Но если не встал с общей побудкой – сразу на фиг туда, откуда выполз.

И да, я не оговорилась насчёт урезанной школьной программы. В группе отсева есть и такая дисциплина. Всего час в день, через день, но тем не менее. А вообще, парней набирать начинали в группу лет в десять и обучали два года. Два земных года. Так что я попала, считай, на два года раньше, а если точнее, учитывая, что до окончания обучения конкретно этой партии ребятишек оставалось всего полгода, то почти на четыре. И теперь мне предстояло наверстать эти самые полтора года за полгода, чтобы догнать всех остальных. Поблажек на возраст и полуторагодовалое отставание никто, как выяснилось, давать не собирался.

Ну и как водится, утро следующего дня началось с давно привычных насмешек и издёвок. Водные процедуры-то, как и у клянч, производились оптом. Но там люди привычные и в основном взрослые или почти взрослые. А тут пацаны малолетние, и к тому же уже полтора года живущие отдельно. Ну и давай меня стебать по-всякому, в том числе и по половому различию прошлись. Но мне-то фиолетово на насмешки. Не они первые, не они последние. А то, что пипирками своими смущать пытались, так чего я там не видела? Этого добра среди клянч насмотрелась. Так что если удивить хотели… Короче, не вышло, разве рассмешили немного. Вот у моего напарника по работе (это я про «папу» Ваню) – вот там пипирка была. Всем пипиркам пипирка. Тётки от него шарахались с визгом, когда тот со своим «удавом» наперевес подкатывать пытался. А тут – стручки засохшие, да и только.

В общем, морду лица кирпичом сделала и типа не обращаю внимания, пусть себе зубоскалят. Впрочем, чего это я о кирпиче так? Он, в смысле кирпич, по сравнению с моей рожей красавец, наверно. И хотя я их (кирпичи) никогда не видела, но выражение слышала. На защиту Шныря я даже не рассчитывала. Нет, он правда пытался, да всем рот не заткнёшь, тем более что пацанов четырнадцать рыл, а есть среди них и те, кто прилично так посильнее самого Шныря будут.

Однако же все эти подначки для меня являлись лишь дополнительным стимулом. Они ведь ещё гадать начали, как скоро меня выпрут отсюда. Обидно стало. Ну, думаю, херов вам как дров. Не вылечу я. Сами скорее на отсеве посыплетесь. Костьми лягу, но догоню или даже перегоню. А то ишь моду взяли – малявка да малявка. Сами-то далеко ушли? Я-то, может, и малявка, но даже так в общем строю в свои без малого восемь лет была не самой последней.

На завтрак вкуснючий рацион. А там ведь ещё сладости всякие. Ну да, не гражданские конфеты с настоящим шоколадом. Но кисленькие леденцы, чуть терпкое яблочное повидло с галетами и овсяная каша зашли на ура. Понятно, что синтетика всё, но тем не менее съедобно. А ещё был чай – настоящий, с сахаром. У-у-у, вкуснотища-а-а! Ничего вкуснее не ела. Хотя… Может, и ела раньше, когда мама с папой ещё живы были. Но то время уже таким далёким кажется, что и не помню. Было ли вообще? А чай – вот он, крепкий такой и сладкий. Я пересыпала в кружку весь сахар из пакетиков, что были в пайке.

Потом мне выдали другую одежду. Тоже не новую, но поприличней тех обносков, что носили клянчи. Крепкие штаны, их все джинсами называли. Может, так и есть, я не в курсе. Синие такие штаны, плотные, хорошие короче. Футболку тоже почти новую дали и настоящие кроссовки. Немного ношеные, но зато точно по ноге. Тёмно-синие такие, под цвет джинсов получилось. Ещё курточку отслюнили от щедрот Грола. Чёрная куртка, с капюшоном, которым удобно прикрывать уродливую голову в толпе. Прямо Новый год с подарками случился. Сказали, что ещё несколько комплектов дадут позже: четыре футболки, одни джинсы, семь пар трусов и носков. Не жизнь – малина.

Правда, думалось так исключительно до начала тренировки. Кстати, она началась с казуса, вернее, с лёгкого недоразумения.