Вдруг он почему-то обратился к проводнику, через Руслана:

– Бахлам, у вас жертвы приносят?

Весёлый проводник, который вот уже полчаса рассказывал, какие деревья растут в Мексике, вдруг осёкся, и его глаза забегали, из чего стало ясно, что мексиканец совсем не умеет врать.

– Ну-у-у? – пошёл в атаку Андрей. – Говори правду, Бахлам. Я ведь за это плачу тебе деньги.

– Не отвлекайте меня! Я за рулём! – стал отбиваться от Андрея Бахлам.

– Останови!

– Что случилось, дон Андрэа? – попытался обыденно спросить проводник, но его голос дрожал.

– Меня укачало! – иронично сказал Андрей и повторил: – Останови!

Бахлам съехал на обочину и остановил микроавтобус, затем оглянулся и увидел перед собой Андрея, которой на ходу поменялся местами с Русланом. Мексиканец от неожиданности отпрянул назад.

– Так, рассказывай! – властно сказал Рогов.

– Что рассказывать? – почти заблеял Бахлам, что совсем не соответствовало его имени[3].

– Ты сам знаешь, что рассказывать…

– Не спрашивайте меня об этом, дон Андрэа. Проводникам запрещено.

– Что запрещено? – не унимался Рогов. – Говорить правду приезжим?

Бахлам опустил голову.

– Меня уволят, дон Андрэа.

– А меня убьют! – сверкнул глазами Рогов, совсем как мексиканец. – Так кому будет хуже? Тебе или мне?

На словах «меня убьют» глаза Изабеллы округлились. Она и так смотрела на все эти перемещения по салону и разговоры в крайнем удивлении. Она не могла себе представить, что знаменитый и уважаемый пан Рогов будет вести себя, как какой-нибудь Джейсон Стейтем. Но Андрея не интересовало, кто и что о нём думает, он хотел узнать главное.

– Бахлам, когда я нанимал тебя в агентстве, ты обещал быть моим вторым «я».

– Обещал. – Мексиканец смотрел на журналиста, будто ждал удара кулаком в лицо.

– Так почему же ты ведёшь себя, как больной желудок? Я туда, а ты оттуда… Говори правду, и я обещаю, что тебя никто не уволит! Ну!

Бахлам, совершенно не похожий в этот момент на своего тёзку-ягуара, потупил взор, закусил нижнюю губу, как маленький ребёнок, и еле-еле выдавил из себя:

– В глубине джунглей водятся племена, которые до сих пор приносят древним богам майя и ацтеков человеческие жертвы…

Андрей почему-то не удивился данному сообщению. Всю последующую дорогу в Мехико он ехал как ни в чём не бывало, уже рядом с Бахламом. А вот двое его спутников были настолько поражены сообщением, что у них не было настроения ни шутить, ни вообще разговаривать. Они просто смотрели в окна по сторонам, то и дело кидая взгляды да Андрея: Руслан – украдкой, будто не хотел, чтобы кто-то заметил, что он смотрит на руководителя, Изабелла – восторженно. Ей казалось, что надёжнее этого мужчины людей нет: он сильный, настойчивый, умный и… красивый.

– Не смотрите на меня так! – воскликнул, не оборачиваясь, Рогов, словно у него были глаза на затылке. – Кому что-то не нравится, кто передумал со мной путешествовать, я не держу. – И, будто ничего не случилось, воскликнул: – О, знак! Какой интересный! А что это, Бахлам?

Действительно, у обочины стоял странный дорожный знак, похожий на обозначение «Дикие животные», только в треугольнике был изображён не олень, а… слон.

– Что это, Бахлам? Разве в Мексике водятся слоны? – спросил Андрей, и его голос был таким располагающим, будто журналист дружил с гидом полжизни и не было никакого предыдущего разговора.

Эмоциональный, но отходчивый Бахлам уже успокоился, и Рогов для себя решил, что этот парень для путешествия то, что ему нужно.

– О-о-о, дон Андрэа, это удивительная история…

И простодушный Бахлам рассказал гостю, как жила в зоопарке внучка африканского слона Индра. Ела хлеб и овощи, которые ей в изобилии приносил в вольер одноглазый надсмотрщик Хуго, и забавляла детишек, поднимая хобот, протягивая его, точно руку, забирая из маленьких ладошек печенье и размашисто отправляя его себе в рот. Дети весело смеялись. Был у Индры в зоопарке друг – пёс породы ксолоитцкуинтли по прозвищу Чапа. Каждый день он приходил к слонихе вместе с Хуго. Сперва он оживлённо лаял, приветствуя свою подругу и помахивая голым, острым, как стрела, хвостом, затем ложился прямо в вольере у большой копны заготовленного для Индры сена и наблюдал, как она завтракает. Слониха довольно фыркала и моргала большими мохнатыми веками. Она была совсем не против такого присутствия. Если же Чапа, бегая по зоопарку, вдруг раздразнивал своих сородичей, то пулей устремлялся в слоновник, где Индра становилась на его защиту. Вернее, ей и становиться было не нужно – один вид такого покровителя говорил сам за себя, и местным бобикам и жучкам оставалось только облаивать наглеца издали. Чапа же опять ложился у сена и беззаботно засыпал, а Индра довольно пожёвывала морковь из набора, который приносил старый Хуго. Но вот однажды Чапа не пришёл с хозяином на работу. Почему? Сейчас не вспомнит и сам Хуго. И случилось непоправимое: в ту же ночь Индра ушла из зоопарка. Не помогли высокие заборы и глубокий ров вокруг вольера. Не уследил и ночной сторож, который по привычке крепко спал у себя в будке. Остались только сломанные замки и сорванные с петель ворота. Индра ушла, может, как говорили романтики зоопарка, искать Чапу, а может, в ней взыграл дух предков, ведь всем известно, что африканский слон не поддаётся дрессировке и не приручается. Откуда могла знать Индра, где живёт Чапа? Откуда могла знать Индра, родившаяся в зоопарке, что в этом мире есть кто-то сильнее и больше её? Поздно ночью отважная путешественница угодила под грузовик на трассе Теотиуакан – Мехико… Сезонные дожди давно смыли остатки ужасного происшествия с дороги, и в зоопарк давно привезли нового слона. Даже старый Хуго давно ушёл на пенсию, а объявившийся Чапа всё прибегал и прибегал на место гибели подруги, к появившемуся, как памятник, несуразному дорожному знаку. Но потом перестал приходить… Собаки не живут долго…

Руслан спал, Изабелла слушала рассказ Бахлама с глазами полными слёз, и Андрей, знавший тысячу подобных историй, тоже не остался равнодушным к услышанному.

– Вот видишь, Бахлам, звери умеют дружить. Давай и мы будем друзьями.

– Давайте, дон Андрэа, – растрогался мексиканец.

– И не будем врать друг другу, – дополнил Андрей, испытующе посмотрев на проводника.

– Не будем, – сказал Бахлам, громко выдохнув после паузы.

Итак, Мехико. Мегаполис, расположенный прямо на развалинах Теночтитлана, некогда богатейшего города и столицы ацтеков, вотчины великого императора Монтесумы, канувшего в Лету усилиями испанских завоевателей во главе с Эрнаном Кортесом. Легенда древних племён гласит: когда-то спустился на землю с небес бог Солнца Вицлипуцли, и принесли ему ацтеки в жертву тысячу крепких мужчин. А он возрадовался такому щедрому подношению, взмахнул солнечным посохом – и ударили в горы тысячи молний, и засветились они солнечным сиянием, и покрылись они золотом. А люди радовались и собирали, собирали эти золотые слитки и слиточки. На песок никто и не смотрел. И набили этим золотом свои подвалы, в один момент ставшие сокровищницами. И жили в благоденствии и без печали. Но шло время. Сколько прошло лет? Сотня? Две? Три? Кто знает? И привыкли люди к своему богатству, и уже не ценили ацтеки то, что у них есть, и называли эти сокровища испражнениями Солнца… а серебро – испражнениями Луны… А потом явился жадный, ненасытный враг и забрал всё – и золото, и жизнь…

А было это так. В 1518 году высадился на берег Юкатана мореплаватель Эрнан Кортес, и прослышал он о Теночтитлане. Испанец, буквально изгнанный с родины и в поисках лучшей доли отправившийся путешествовать, заинтересовался рассказами о сказочно богатом императоре и отправился к нему в гости. Император ацтеков Монтесума устроил Кортесу радушный приём. Он ведь никогда не видел людей с такой белой кожей. В пророчествах древних было сказано, что явятся белые люди – великие и могучие, как сам Вицлипуцли. Их нужно чтить и ублажать.