Воины сотнями вставали на колени прямо в мелкой воде. Среди нас было несколько монахов из Майлроса — они укрывались в Каер Эдине от варваров. Они пошли между воинами и, набирая воду в горсть, крестили новообращенных в Братство Веры. Я смотрел в священном восторге, сердце пылало в груди, ибо слова Артура пробудили во мне жажду достичь описанной им Божественной славы.

Я уже был крещеным и не нуждался в новом крещении, однако тоже вошел в воду, чтобы испросить прощение грехов и пойти на бой беспорочным. Многие христиане из числа наших товарищей поступили так же, многие запели хвалебную песнь Подателю щедрот, и сумеречные холмы огласил священный напев.

Мы встали затемно, поели, облачились в доспехи, надели шлемы и прицепили мечи. Мы закинули за спину тяжелые деревянные щиты, прочной кожей обмотали запястья и щиколотки. Мы оседлали коней, выстроились боевым порядком и тихо тронулись через лес к Бадонскому холму.

Еще до рассвета мы собрались под темной громадой Бадона. Над нами высились две крепости. Вражеские часовые заметили наше приближение и подняли тревогу. Через мгновение в уши ворвался пронзительный вой — это пикты, англы, ирландцы, саксы и их союзники разразились боевым кличем.

Артур медленно поднимался по склону. По левую сторону от него ехал Рис, по правую — Лленллеуг. На полпути к крепости начинался крутой подъем. Здесь Артур остановил войско, спешился и один пошел вверх. Отважно ступил он на борт первого рва.

— Цердик! — крикнул он. — Спускайся! Я буду с тобой говорить.

— Говори, бастард Британии! — раздался резкий ответ. — Я тебя слышу.

— Я протягиваю тебе руку с миром, Цердик, — молвил предводитель. — Я готов простить тебя и твоих товарищей, если вы поклянетесь мне в верности.

— Сучье отродье! — завопил Цердик. — Не нужно мне ни твоего прощения, ни помилования. Я клянусь только в твоей смерти. Поднимись сюда, коли не трусишь, и посмотрим, кто перед кем склонится.

— Я предложил мир, а слушаю поношения, — сказал Артур. — И все же я добьюсь мира.

С этим словами он повернулся и пошел назад к своему коню. Снова взобравшись в седло, он подал знак Рису, и тот, подняв рог, протяжным, звучным зовом подал сигнал к битве. Артур вытащил Каледвэлч и потряс им в воздухе. Первые лучи солнца вспыхнули на отточенном лезвии.

— За Бога и Британию! — воскликнул Артур, и клич его эхом прокатился по рядам.

Вновь протрубил рог, и Артур рысью двинулся вперед. Ала устремилась за ним, дальше шагал двойной строй пехотинцев. Кони, все убыстряя рысь, перешли в галоп.

Сводная дружина Британии стремительно взлетела по каменистому склону. Вот и первый ров. Очертя голову вниз, затем вверх, с трудом отыскивая опору для ног, мы бросились вперед. И вот мы уже на другой стороне, и снова крутой подъем. Воздух дрожал от рева саксонских боевых рогов — от такого и мертвый проснется! Грохот барабанов отдавался под ложечкой, холодный ветер бил прямо в лицо.

Но рука моя все так же крепко сжимала древко копья, щит не шелохнулся на спине. Я отпустил поводья, чтобы конь сам выбирал дорогу. Склон был так густо усеян камнями, что я не мог и сражаться, и направлять скакуна. Впереди уже показался борт второго рва. Взгляд направо, налево — со мной ли мои люди — и в ров.

Как и в прошлые битвы, Артур разделил алу на полки, которые поручил своим военачальникам: Каю, Борсу, Гвальхаваду и мне. У каждого из нас было под началом два короля. Артур и Кадор с оставшимися королями возглавили пехоту, которая теперь, как могла, поспешала за нами следом. Даже за грохотом лошадиных копыт ухо различало глухой топот ног.

Второй ров оказался глубже первого, откосы его — круче. Несколько коней споткнулись, роняя всадников, еще несколько не взяли подъем и съехали назад. Однако большая часть преодолела ров и понеслась дальше.

Видя, что рвы нас не задержали, варвары стали прыгать со стены и бежать нам навстречу. Они разбегались под уклон и с разгону врубались в наши ряды.

Многие наши товарищи полегли в этой первой атаке. Крутой каменистый склон и свирепость врага погубили немало добрых людей. Наш натиск был отбит.

На краю верхнего рва я заново выстроил свой полк. Беглый взгляд показал, что у остальных дела не лучше. Наши отступали по всему склону.

По моему сигналу конница вновь устремилась на штурм.

На этот раз мы дождались, когда враги побегут нам навстречу, и в последний миг, сдержав коней, выставили вперед копья, на которые те с размаху и налетели. Простой трюк, но сработал он отменно.

Варвары поняли, что нападать бесполезно, и отступили, оставив на склоне сотни убитых и раненых.

Мы пустились было вдогонку за ними, но лошади не могли взобраться на кручу, оступались и съезжали вниз. Мы вновь повернули назад. Враги преследовали нас, разя в спины. На краю верхнего рва мы встретились с наступающей пехотой.

Я поручил полк Овейну, а сам скорей поскакал к Артуру.

— Плохо дело, — сообщил я. — Мы не можем штурмовать здесь — слишком крутой склон и слишком много врагов.

Артур видел, что я прав.

— Этого я и боялся. Ладно, поберегите коней — они нам еще понадобятся. Будем атаковать пешими. — Он внимательно оглядел нависшую над нами стену и указал пальцем. — Вот это место... видишь?

— Где стена пониже? Да.

— Его и будем штурмовать. За мной!

Я поспешил к полку и передал приказ Артура. Рис протрубил сигнал спешиться, через мгновение мы уже бежали в гору, цепляясь за камни, падали, вскакивали и снова бежали.

Враг увидел, что мы оставили коней, и посчитал это хорошим предзнаменованием. Жуткие боевые вопли зазвучали с удвоенной силой. Варвары, обезумев от жажды крови, выплясывали на стене неистовый боевой танец.

Как только мы приблизились к стене, в нас полетели метательные топоры. Мы выставили вперед щиты и продолжили подъем. Кто-то хватал с земли ненавистные топоры и швырял их во врага. Не один варвар пал от собственного оружия.

Солнце поднималось все выше, спину уже припекало. Кровь жарко колотила в висках, и я жадно вбирал грудью прохладный утренний воздух. Славный денек для битвы, подумал я, и тут же вспомнил, что у Цердика преимущество и в количестве, и в позиции.

Место, которое указал Артур, оказалось единственным слабым с этой стороны. Наш предводитель решил штурмовать восточный склон, где подъем — самый легкий, но и враг, понимая это, заранее надстроил восточную стену. Артур нашел место, где положенная на скорую руку кладка оказалась непрочной и, когда враги начали прыгать со стены, посыпалась.

Мы всем скопом бежали к пролому, обратившись в наконечник копья — копья, нацеленного в самое сердце противника.

И чуть было не преуспели.

Однако варваров было слишком много, склон — чересчур крут. И хотя мы махали мечами, как лесорубы топорами, нам было не пробиться. Пикты, круитни, англы, скотты, саксы, фризы, юты... всех не перечесть. Мы не смогли подобраться к стене.

Мы пробивались на шаг — враг отбрасывал нас на два. На место убитого противника вставали трое других. Неудержимый натиск вражеских полчищ теснил нас со склона. Варвары бежали на нас, размахивая топорами: выкаченные глаза, перекошенные рты, руки болтаются, как плети.

Однако наши воины не впервые сражались с варварами, и их было не напугать. Мы пригнули головы и рубились, как каторжные.

День прошел в сплошном кровавом мареве. Когда солнце начало клониться к закату, я услышал, как Рис трубит отступление, и понял, что мы разбиты. Я собрал свой полк, и мы отошли, неся раненых. По всему склону наши воины бежали вниз, чтобы укрыться в лесу.

Поначалу варвары готовы были устремиться за нами. Ах, если бы они стали нас преследовать — мы бы смяли их конницей. Однако Цердику хватило ума остановить погоню у нижнего рва, и враги снова укрылись в крепости.

Покуда воины лежали под деревьями, приходя в себя, а раненых перевязывали, повара и кравчие принесли мяса, хлеба и разведенного эля для подкрепления сил. Руки и ноги у меня болели, в голове стоял шум. Одежда пропиталась кровью и потом.