Вместе со слугой короля Бана они подняли Мерлина с носилок, и Король-рыболов на руках внес его во дворец.

От усталости у меня помутилось в глазах, и я пошатнулся. Харита поддержала меня рукой.

— Ой, Пеллеас, прости, я не...

— Пустяки, госпожа моя... — начал я, но она не слушала.

— Ты устал. Идем, я тебе помогу.

— Я могу идти сам.

Я шагнул, и земля ушла из-под ног — если б не Харита, я бы непременно упал. Кое-как мы вошли во дворец и добрались до отведенной мне комнаты.

— Отдыхай, Пеллеас, — сказала Харита, накрывая меня покрывалом. — Ты свое дело сделал, дальше я сама позабочусь о сыне.

Было уже поздно, когда я проснулся. Солнце только-только коснулось края холмов, небо на западе пылало расплавленным золотом. Голодный как волк, я встал, умылся и пошел в зал. Харита ждала меня л молилась, склонив голову. Подле нее на столе находился поднос с мясом, хлебом и сыром, а рядом — кубки и кувшин с пивом.

Когда я вошел, она поднялась и с улыбкой промолвила:

— Теперь ты больше похож на Пеллеаса, которого я помню. Есть хочешь?

— Смертельно, — признался я, — но могу немного и подождать. Есть перемены?

Она медленно покачала головой.

— Нет. Я думала, что делать, целый день листала книги, ища средство. Но... — Харита не договорила. — Прежде всего ты должен поесть, — сказала она, подводя меня к столу и усаживая, — восстановить силы.

— Мы его вызволим, — смело сказал я не столько из убежденности, сколько от желания подбодрить Хариту.

Она положила руки мне на плечи, нагнулась и поцеловала меня в щеку.

— Ты честно служишь ему, Пеллеас. Не как слуга, а как лучший из друзей. Ему повезло — большое счастье иметь подобного спутника. Я рада, что он выбрал именно тебя.

Она села рядом и разлила пиво по кубкам.

— Госпожа моя, ведь это я его выбрал, — напомнил я, — и никогда не брошу. — Я глянул в высокое окно. Свет понемногу гас. Гаснет ли он и для Мерлина?

Я съел почти все, что передо мной поставили. Сколько дней у меня не было во рту и маковой росинки? Впрочем, я более чем вознаградил себя за невольный пост, а насытившись, отодвинул поднос и взял кубок.

— Твой спутник, — сказала Харита, когда я закончил есть, — сообщил Аваллаху, что он из Арморики, из королевства под названием Бенвик. Там с Мерлином... это случилось?

— Да, — отвечал я и поведал о цели нашего путешествия. — Беды здесь на юге — глупая война Морканта, десятки усобиц — только начало. Тем более нам нужен Верховный король, но у Артура слишком мало сторонников.

Я рассказал о Совете, о том, как Артура провозгласили боевым вождем, и о нашем путешествии к Бану в Бенвик за помощью. Рассказал про девушку-фею при дворе короля Бана... и про Броселиандский лес.

Харита подалась вперед.

— Пеллеас, чтобы я помогла Мерлину, мне надо знать: что случилось с обитателями Броселианда?

— Точно сказать не могу, но думаю, это козни Морганы.

— Морганы! — Харита вскинула руки, словно защищаясь от удара.

— Да, госпожа моя.

— Когда ты сказал про чары, я и не думала... — Она осеклась, помолчала, потом кивнула, как будто с усилием проглотила горький отвар. — Расскажи, что было с моим сыном, — промолвила она. — Я выдержу.

Медленно, горестно поведал я о встрече с Ниневой. Владычица озера слушала спокойно, прямо держа голову, но в глазах ее сквозила душевная мука.

— Это и впрямь Моргана, — шепнула она, когда я закончил.

— Боюсь, что да, — сказал я. — Не знаю, как это вышло, но она нас ждала. Более того, я полагаю, что она нарочно заманивала нас на нашу погибель.

— Но вы не погибли.

— Не погибли, — отвечал я. — Господь милостив, мы уцелели.

— Как хотелось бы мне сказать, что ты ошибся и возможно другое объяснение, но душа подсказывает, что ты прав: это козни Морганы.

— Когда я нашел его и понял, что он жив, моей единственной мыслью было доставить его сюда. Если Мерлина можно спасти, то лишь здесь. — Я говорил куда убежденней, чем вправду ощущал.

— Твоя вера, Пеллеас, достойна хвалы, но я ничего не знаю о чародействе. Мне неведомо, как разрушить чары или как освободить от них Мерлина.

Харита вздохнула, и во вздохе ее звучало отчаяние.

В комнате было светло от свечей. Словно для того, чтобы порождение тьмы не похитило ее сына, Харита приказала зажечь их повсюду. Вдвоем мы вошли в покой, напитанный теплым запахом пчелиного воска.

Мерлин лежал на спине, руки вытянуты вдоль туловища. Настоятель Элфодд сидел подле него на кровати, приблизив ухо к самому рту Мерлина и вслушиваясь в дыхание спящего. Лицо монаха было спокойно, глаза — печальны.

— Все по-прежнему, — тихо сказал Элфодд, когда Харита подошла к ложу.

Они много раз вот так же сидели с больными и не нуждались в приветствиях.

— Чары наложены Морганой. — Харита высказала то, чего всего сильнее страшилась.

— Ай-яй, — добрый настоятель провел рукой перед глазами. — Господи, помилуй!

Мы замолчали, глядя на Мерлина и гадая, можно ли ему помочь, и если да, то чем?

Элфодд первый стряхнул отчаяние.

— Вот он! — вскричал он, обводя рукой комнату. — Чувствуете его? Этот страх, этот ужас — часть заклятия. Он призван отнять у нас силы. Победить нас еще до того, как мы вступим в борьбу.

— Ты прав, — сразу согласилась Харита.

— Ну, — воскликнул Элфодд, — я знаю кое-что посильнее страха. — И тут же громко начал читать псалом: "Господь — твердыня моя и прибежище мое, Избавитель мой, Бог мой, — скала моя; на Него я уповаю; щит мой, рог спасения моего и убежище мое. Призову достопоклоняемого Господа и от врагов моих спасусь".

И сразу в комнате стало легче дышать, тягостный страх отступил.

Настоятель повернулся ко мне и молвил:

— Итак, Пеллеас, расскажи мне все, что знаешь об этих чарах, но только не здесь. Мы пойдем в зал. Прости нас, госпожа, — обратился он к Харите, — мы скоро вернемся.

Я поведал ему все то же, что прежде Харите. Добрый настоятель слушал мой горестный рассказ, хмурился и время от времени кивал головой.

— Без сомнения, — заключил он, выслушав до конца, — все, как мы и заподозрили: сильнейшее колдовство. Чтобы победить его, потребуется оружие не менее сильное.

— Что ты задумал, Элфодд?

— Скоро увидишь. А сейчас, Пеллеас, принеси немного елея. И крест, который Давид дал Аваллаху, — его тоже возьми. Я пока вернусь к Мерлину.

С этими словами настоятель торопливо вернулся в комнату, а я отправился выполнять его поручения: взял сосудец с елеем и пошел к Аваллаху за крестом. Крест этот я как-то раз видел, много лет назад, но не знал, где он хранится. Аваллаха я застал в покоях одного: старое увечье снова его мучило, и он лежал на ложе.

— Я не стал бы тревожить тебя, господин, — молвил я в ответ на разрешение войти, — но нам нужен крест, который тебе дал Давид.

Король медленно приподнялся на локте.

— Крест Давида? — Взгляд его упал на сосудец в моей руке. — Все по-прежнему?

— Да, — отвечал я. — Сейчас с ним Элфодд.

— Крест здесь. — Аваллах показал шкатулку на столе рядом с ложем. — Возьми его. Я пойду с тобой... — Он попытался встать, но помешала боль. — Ах! — Он упал на спину и, стиснув зубы, попытался подняться вновь.

— Прошу, оставайся здесь, — быстро сказал я, — и поддержи нас своими молитвами. Мы так в них нуждаемся.

— Хорошо, — согласился он, снова откидываясь на спину. — Буду молиться... Но новости сразу сообщи мне.

Я пообещал и вернулся к Мерлину с крестом и елеем. Крест Давида, как назвал его Аваллах, был маленьким, незатейливо вырезанным дубовым распятием, за долгие годы сгладившимся от прикосновения рук.

Элфодд поцеловал крест, который я ему протянул, и, возложив ладонь на сосудец с елеем, освятил его молитвой.

Он подошел к ложу, сел напротив Хариты, налил немного елея на левую ладонь и, коснувшись освященного масла пальцами правой руки, помазал Мерлину лоб.

Когда он опустил руку, на челе Мерлина поблескивал в свете горящих свечей знак креста.