Сели за один стол. Заказали алкоголь. Каждый по очереди начал произносить тост.

– За толерантность! – поднял бокал гей. – За то, что меньшинства стали полноправной частью нашего современного общества!

Кроссдресер не поднял бокал. Он знал, что для многих “другими”, “неправильными”, “не нашими”, “больными” зачастую оказываются не представители меньшинств, а наоборот, и признание меньшинств, как ни странно, решает лишь малую часть проблемы ксенофобии.

Не поднял бокал и мужик. Ему было плевать, что они там делают в своей личной жизни за закрытыми дверьми, но уже давно ясно, что меньшинства борются не за права, а за привилегии, которые потом смогут обратить в деньги, став богаче его, ничего при этом не делая.

Следующей тост произнесла феминистка:

– За толерантность! За то, что женщина перестала быть лишь обслугой у мужчин!

Гей не поднял свой бокал. Он не понимал подобной цели. Зачем стремиться выйти из самого оберегаемого и защищаемого слоя общества, да ещё с такой помпой? Тем женщинам, что хотят сохранения гендерных ролей, станет в разы сложнее жить в таком обществе. А ведь таких большинство. Ведь никто из них не сталкивался с необходимостью идти против законов природы, чтобы просто быть собой.

Не поднял бокал и мужик. Ему теперь страдать ещё и от того, что помимо целой кучи других мужиков, он менее обеспечен чем многие женщины?

На тост мужика не подняли бокалы феминистка и кроссдресер, на тост кроссдресера – гей и феминистка.

Очередь произносить тост дошла до самого толерантного человека на свете.

– У меня нет тоста. Мне не за что пить. Просто пью.

Остальные начали его убеждать: посмотри вокруг, мы живём в самом справедливом обществе за всю историю человечества и дальше будет только лучше!

Обвёл он их взглядом и вновь заговорил:

– Да мне на вас… вообще на всех плевать. Впрочем, плевать. Тост! За толерантность! За то, что моя хата всегда с краю!

Никто, кроме самого толерантного человека на свете не поднял свой бокал. И все они начали искренне ненавидеть этих конченных толерантных ублюдков.

Дедион (придумал сразу после того, как Влад покинул Замок Рока)

Мелочи. Самое важное всегда кроется в мелочах. В какой-то момент это изречение перестаёт быть лишь помпезным статусом в соцсетях и превращается в подтверждённую жизненным опытом истину.

Обычно слишком поздно.

Мы так любим упрощать и низводить до основы, до обобщений. Тот хороший, этот плохой, здесь у нас левый, а тут правый.

Но в итоге все оказываются неоднозначными, сложными, динамически изменчивыми и непредсказуемыми.

К чему это я погрузился в бесполезные философские рассуждения? Ответ кроется в мелочи: Герой, сражавшийся с Владыками, тиранами, сектантами, проходивший испытания КняЗЯ Тьмы и Древнейшей магессы планеты, которому судьбой должно быть положено встретить героическую смерть в бою от ладоней или меча достойного врага, в данный момент дёргался в конвульсиях, находясь в предсмертном состоянии из-за… ягодки.

Откуда я мог знать, что если в грозди Кустурники попадётся чёрная ягода, то это уже не Кустурника, а Герминика – сырьё для Сильнейших ядов? Дедион меня об этом предупредил лишь в тот момент, когда я в две руки запихивал сочные и сладкие ягоды в свой дурной рот. Причём он подал мне эту информацию в виде шутки, якобы мне крупно повезёт такую найти.

Шанс всего один на миллион.

Стоит такая как минимум пару десятков золотых.

Видимо, я умудрился профукать и золото и жизнь. Не такое у меня было представление о крупном везении.

Регенерация работала на полную, но положительного эффекта я не ощущал.

Значит, конец.

Что ж, бывает.

Перед тем как я умер, мне послышались голоса и привиделись чьи-то грязные ботинки прямо перед глазами.

Совсем дурной яд – мог бы перед смертью галлюцинации и получше подогнать.

***

– Вы из семьи научной интеллигенции и сами поначалу шли по стопам родителей: математическая гимназия, шахматы, олимпиады, турниры. А потом довольно резко сменили курс, выбрав военную службу.

– Я думаю, тот факт, что я не идиот, сильно помог мне в этой стезе, и ещё сильнее он помог моим подчинённым.

– Но почему такой резкий переход от науки к службе в войсках?

– … Не знаю точно. Хотелось что-то изменить. А лучше вообще всё.

– Служба в армии и дисциплина прочно ассоциируются с контролем.

– Хотел ли я вернуть себе контроль над собственной жизнью таким превдорабочим способом?.. Возможно.

– Вернуть? Или обрести? Вы склоны винить себя даже в том, что лежит вне сферы вашей ответственности, а значит получали от судьбы удар за ударом, пока не решили выбрать для своей жизни область, в которой якобы всё высчитано, всё отчерчено, всё по уставу.

– Это вопрос?

– Если вы дадите ответ, то да.

– … Если опустить детали, то так и было. И конечно был триггер, после которого я решил, что могу спасти себя только сам, не полагаясь ни на кого и не доверяя никому.

– Что за триггер?

– Это не так важно.

– Хм, хорошо. Вернёмся к вашей семье. Ваши родители погибли?

– Так точно.

– Как это случилось?

– В двух словах?.. Мама умерла в больнице из-за воспаления печени, отец погиб в ДТП.

– Воспаление печени? Цирроз?

– Более острое состояние, но в целом, да – цирроз.

– Ваша мама пила?

– После определённого момента.

– Определённого?.. Какие у вас с ней были отношения?

– Натянутые. Очевидно.

– Для вас это очевидно?

– Да.

– А какие отношения были у вас с отцом?

– … Хорошие. Он, в том числе, помог мне, когда я выбрал этот путь. Договорился с кем-то из знакомых на мой счёт. И вообще много чем мне помогал. Хотя общались мы нечасто.

– Для вас такие отношения с отцом тоже очевидны?

– … Нет.

– Ясно. Вы были на похоронах своей мамы?

– Конечно.

– Что вам тогда сказал отец?

– Какие-то общие слова.

– Какие?

– … Что мы семья. Что мама меня любила. Что мы должны быть крепки духом в такой момент.

– Вы хотели от него этих слов?

– Я ничего не хотел от своего отца. Или мамы. Они свободны от моих желаний.

– Они ничего вам не должны, так? Понятно. А если бы ваш отец обвинил вас в смерти мамы, если бы он вас недолюбливал или вообще ненавидел, вам стало бы легче?

– …

– Вам стало бы легче, если бы он ненавидел вас также сильно, как вы сами себя ненавидите?

– … Он был хорошим человеком.

– А мама?

– Не хуже.

– Она обвиняла вас в… произошедшем?

– Периодически.

– Она вас прощала? Оправдывала?

– … Однажды. По телефону. Как раз, когда я надумал идти в военные. Она сказала, что я не виноват. По её голосу, я понял, что она… но мне было приятно услышать эти слова. И очень горько одновременно.

– Ясно… Ваш отец погиб относительно недавно, если верить отчёту.

– Скоро будет четвёртая годовщина.

– ДТП. Что именно произошло?

– Его сбил пьяный водитель. Сейчас модно так ездить.

– В итоге обоих ваших родителей, пусть косвенно, но забрал алкоголь. В вашем досье написано “Не пьёт”, но так почти у всех написано, что абсолютно не соответствует действительности. Как у вас на самом деле сложились отношения с алкоголем?

– Тяжело. Для него мне нужно много условий: достойный напиток, достойный повод и достойная компания.

– И часто эти условия совпадают?

– После смерти отца ни разу.

***

Веки поднимались с неохотой. Поднимите, что ли…

Сейчас я не могу быть до конца уверен, что некоего подобия ада или рая не существует. Боги ведь есть, а они на выдумки горазды. Потому, тот факт, что я думаю, помню и чувствую не означает, что я выжил. Может это другой мир или измерение, может мои воспоминания переместили на другой носитель. Флешка или облако не могут так сильно болеть, но вдруг мне подкинули новое Тело в новом мире? Мало ли что могло случиться?