Час молчаливой сосредоточенной работы принес хорошие результаты: забор выпрямился и выглядел уже уверенно. Назар был доволен, но Вундергай ворчал. По его мнению, следовало проводить побелку ранней весной или осенью. Впрочем, нет смысла размышлять на эту тему. Действовать надо, поскольку договор с Балыкиной уже заключен. Жаль только, что с другом невозможно перекинуться и словечком. Для Назара тратить деловые минуты попусту — непростительная роскошь. Мастерит он с завидной аккуратностью робота. И результаты налицо: столб укреплен основательно, доски плотно подогнаны одна к другой, даже задвижку, болтавшуюся на ржавых гвоздях, он закрепил надежными шурупами. Сложив в корзину инструменты, Назар оставил их возле сарая, потом вымыл руки под краном, причесался. Снял с дерева рубашку и шлем, неспешно надел на себя.

— Все! — коротко отчитался он. — Я свою норму выполнил.

— Стой, братец! — встрепенулся Вундергай. — Ты куда? — в женском халате, с газетной пилоткой на голове смотрелся он презабавно.

— Мне на тренировку, — ответил Назар, собираясь отворить калитку.

— А тетя Клара разве уже приняла твою работу? — спросил Вундергай.

— Ну и что? Все исполнено на совесть. Ладно, бывай! Если успею, часа через три заскочу за тобой. — Назар хлопнул калиткой. Рявкнула «Химера», унося его прочь.

Вундергай обернулся, надеясь отыскать глазами Балыкину. Странно, что за целый час она только раз показалась во дворе. Трудно поверить, чтобы она рискнула оставить в собственном дворе без присмотра двух малознакомых парней. А может, она следит за ним сейчас из какого-нибудь окна? Вундергаю стало не по себе от этой мысли. Он подошел к окну, притих, стараясь уловить признаки жизни. В доме ни звука. Задремала, что ли?

Вундергай бросил измазанную в извести кисть и направился к крыльцу. Скинул сандалии, поднялся на террасу, прошел босиком по узкому коридорчику. Вундергай решил заглянуть в дверь, которой заканчивался коридорчик. А если Балыкиной нет в доме? Возможна, что он и не заметил, как она прошла к курятнику — кажется, там есть калитка в соседний двор…

— Тетя Клара, — вполголоса позвал Вундергай, — вы дома?

В ответ раздался глухой сдавленный голос:

— Входи…

Вундергай облегченно вздохнул, приоткрыл стеклянную дверь, осторожно заглянул в гостиную. На зеленом диване полулежала Балыкина. Одной рукой она держалась за правый бок, другая безвольно опустилась рядом. Вундергай понял — Балыкиной плохо.

— Печень… схватила, — процедила она и прикрыла глаза. Видно, малейшее движение вызывало острую боль. — Там, в аптечке… корвалол и грелку горячую… на кухне…

Не раздумывая, Вундергай схватил из серванта тяжелый хрустальный фужер и помчался на кухню, где плеснул на донышко сырой воды. В спальна, возле широкой кровати — на полированной тумбочке, где стояла белая миска с различными аптечными пузырьками, схватил корвалол, тут же отсчитал капель тридцать и поднес Балыкиной, осторожно приподняв левой рукой ее голову.

— Потерпите, — сказал он, и снова помчался на кухню. Не стал искать грелку. Схватил пустую бутылку из-под шампанского, что стояла под раковиной, набрал из крана горячей воды, заткнул пластмассовой пробкой и, прихватив кухонное полотенце, вновь поспешил к Балыкиной.

— В бутылке погорячее будет, чем в грелке, — ответил он на ее вопросительный взгляд.

Балыкина опустила веки, замерла, настороженно прислушиваясь к собственному сердцу. Постепенно с лица ее стало сходить напряжение. Вундергай, прошелся взглядом по гостиной. Мебель дорогая, хотя предметы из разных импортных гарнитуров — два глубоких кресла на роликах, журнальный столик, сервант, заставленный хрусталем и фарфором, и так далее — все, что обычно заполняет шикарные гостиные. Два масштабных ковра прикрывали стену над диваном и весь пол. Над сервантом — высоко, почти под потолком, — два портрета. На одном изображен мужчина с острыми маленькими глазами под козырьком военной фуражки. На другом портрете — красивое женское лицо. Неожиданно Вундергай уловил в ней черты Балыкиной: лоб, линия носа и формы губ, а главное — независимый взгляд подтверждали сходство. Трудно представить, что эта женщина с внешностью графини перевоплотилась по воле десятилетий в ворчливую старуху.

Глубокий вздох облегчения, раздавшийся рядом, оторвал Вундергая от этих мыслей. Он повернулся к хозяйке и встретил ее испытующий взгляд. Она смотрела на него уже с полминуты.

— Ох, слава богу, отпустила проклятая, — слабо произнесла Балыкина, поглаживая печень. Операцию велят делать, а я боюсь… Да и некогда. Сам видел, какое хозяйство у меня…

— Слушай! — она тронула Вундергая горлышком бутылки, — а ты, я вижу, парень ничего. Сначала думала — шалопай. Про друга твоего не скажу так… А где, кстати, он?

— На тренировку уехал.

— А курятник?

— Готов ваш курятник, и забор обновили.

— Посмотрим, — Балыкина ухватилась за плечо Вундергая. — Ну-ка, помоги…

Вундергай помог ей подняться с дивана. Не выпуская из рук бутылку с остывшей водой, Балыкина, покачиваясь, вышла из гостиной, пропустив вперед Вундергая.

Брякнула калитка, от садовой дорожки послышался стук каблуков.

— Знахарки мои пришли, — объяснила Балыкина, прислушиваясь к приближающимся шагам.

Появились две девушки, как показалось Вундергаю, очень красивые — в ярких, золотистом и голубом, платьях. Одна — жгучая брюнетка, другая — ослепительная блондинка.

— О, у нас сегодня гости! — сверкнула улыбкой блондинка.

— Как интересно! — сказала брюнетка. — Она восторженно заморгала глазами. — Откуда взялся здесь такой симпатичный? — Девушки весело рассмеялись и стали с любопытством разглядывать Вундергая. А выглядел он презабавно. В цветастом балыкинском халате, с газетной пилоткой на голове, он был довольно нелеп. Вундергай опомнился — неловко стащил с себя халат, смял пилотку.

— Если хотите, я из бюро добрых услуг, — справляясь с нахлынувшей робостью, он принимал независимую позу. Не хватало еще стать предметом для шуток этих красавиц. С ними надо держаться поувереннее… Уж это Вундергай знал по опыту общения с капризной одноклассницей, самой красивой девочкой в школе — Хадичой…

— Он — от участкового, — со вздохом объяснила Балыкина присутствие Вундергая. — За петухом пришел… Если б не он, околела бы тут одна.

— А что случилось, тетя Клара? — встревожились девушки.

Балыкина рассказала про свой приступ. Девочки поохали, высказали сочувствие и заявили, что впредь, как будущие доктора, они не допустят никаких рецидивов.

— Переодевайтесь да на стол подавайте, — приказала Балыкина. — Обедать пора.

Девушки послушно исчезли, а Вундергай заторопился.

— Мне надо идти, дома меня потеряли, наверное.

— Потеряли — позвони! — отрезала Балыкина. — Там на кухне параллельный.

— Бесполезно: у нас не работает телефон, — возразил Вундергай.

— А ты все-таки попробуй, может, и дозвонишься, — настойчиво советовала Балыкина. Похоже, ей очень не хотелось отпускать хорошего работника. Я все равно не выпущу тебя с петухом, пока не отработаешь положенное… — и она поднялась на крыльцо. — Мой руки и давай с нами за стол!

— Правильно, тетя Клара, не выпускайте его без обеда! — Из кухни появилась блондинка в ярко-зеленом халатике, поверх которого повязан был оранжевый фартук. Она шутливо пригрозила Вундергаю эмалированной миской. — Садись, садись… А я для тебя сейчас соберу яблоки, — и блондинка прошла в сад.

Из окна выглянула брюнетка.

— Ни в коем случае не отпускайте! — на ней уже была ярко-красная домашняя кофточка. Присев на подоконник, она произнесла: — Не покидай нас, мальчик, ты нам очень понравился. — Похоже было, что девушки просто забавлялись.

Вундергай растерянно хмыкнул и пожал плечами.

Стол находился в просторной кухне между газовой плитой и окном, из которого хорошо просматривался сад, калитка и главное — соседский двор. Как узнал Вундергай, это место у окна — наблюдательный пункт — было закреплено за Балыкиной, и даже в ее отсутствие никто не решался занять его. Вундергая посадили у стены. Рядом села блондинка. Брюнетка по домашнему графику в этот день была дежурной, хлопотала между столом и плитой.