«Я всегда знала, что он умнее своего деда», — подумала она. — «Возможно ли, что он ещё и намного хитрее? И что, возможно — только возможно — он не был согласен с политическими целями своего деда все эти годы? А если это так и есть, и если он достаточно умён и хитёр, чтобы не дать союзникам своего деда понять, что это так…»
Возможно, она немного обидела Чёрного Коня. Это всё ещё был весьма глупый дебютный ход, но возможно ли, что эта глупость не была полностью придумана им самим? Что если кто-то другой, кто-то вроде герцога Озёрного Края, мог предложить ему эту пьесу, чтобы намеренно заставить его и его союзников сделать неверных шаг? Который сделает кристально ясным для каждого, как для черисийца, так и для чизхольмца, где именно будет проведена эта линия битвы?
«Мне действительно нужно получше узнать Озёрного Края», — сказала она себе. — «Если он действительно так хитёр, мне нужно убедиться, что он действительно на стороне Короны. Кайлебу и мне совершенно не нужно, чтобы он был на другой стороне!»
.IV.
Обеденная зала Императрицы Шарлиен,
Теллесбергский Дворец,
Город Теллесберг,
Старое Королевство Черис
— Что ж, я думаю, похоже всё прошло гораздо лучше, чем вы ожидали, Рейджис, — жизнерадостно сказала Шарлиен много позже тем же вечером, обедая с Серой Гаванью и архиепископом Мейкелом.
— На самом деле, Ваше Величество, — заметил Серая Гавань мягким уточняющим тоном, — я думаю, всё прошло гораздо лучше, чем мы оба ожидали.
— Ерунда. — Шарлиен усмехнулась. — Я ни минуты не сомневалась.
— Вспомните, что я говорил вам о смене карьеры, Ваше Величество.
Шарлиен громко рассмеялась и покачала головой. Затем она осушила свой бокал с вином, и архиепископ снова наполнил его для неё.
— Благодарю, Ваше Высокопреосвященство, — сказала она.
— Для вас, всегда пожалуйста, Ваше Величество. Хотя, как священник, я должен чувствовать некоторое лёгкое беспокойство за состояние вашей души, если вы продолжите увиливать от ответа, как вы только что сделали.
— О нет, Ваше Высокопреосвященство! Вы совершенно не правы. Я вовсе не «увиливала». Я соврала.
— О, так гораздо лучше. — Глаза Стейнейра блеснули. — Или, по крайней мере, более прямолинейно.
— Стараюсь, Ваше Высокопреосвященство.
— В самом деле стараетесь, Ваше Величество, — согласился Серая Гавань. — И если мне будет позволено перевести наш разговор на немного более серьёзную тему, вы правы насчёт того, как хорошо всё прошло сегодня.
— Я знаю. — Шарлиен откинулась в своём кресле, с более серьёзным выражением лица, и кивнула. — Кто-нибудь из вас двоих смотрел на Чёрного Коня после того, как герцог Хэллик отрезал ему ноги?
— Какой очаровательный оборот речи, Ваше Величество, — заметил Стейнейр. Она скорчила ему гримаску, и он улыбнулся, а потом покачал головой. — Вообще-то, должен признаться, что я не смотрел. Могу я спросить, почему?
— Потому что я вовсе не уверена, что его глупость была исключительно его собственной идеей, — сказала Шарлиен. Она поделилась с ними пришедшими ей в голову мыслями о герцоге Озёрного Края, и, когда закончила, первый советник и архиепископ выглядели задумчивыми.
— Очевидно, Ваше Величество, вы знаете и Чёрного Коня, и Озёрного Края гораздо лучше, чем Мейкел или я, — сказал Серая Гавань. — Хотя, конечно, мне бы хотелось думать, что вы правы насчёт этого. Честно говоря, я подозреваю, что армрестлинг ваших чизхольмских дворян довольно быстро начнёт утомлять.
— Может быть, — сказал Стейнейр. — А может быть и нет. Очевидно, если Ваше Величество правы насчёт Озёрного Края, это означает, что нам удалось заполучить союзника в стане врага. С другой стороны, замечание Хэллика о том, что мы едва ли можем диктовать что-нибудь парламенту любого из королевств, не нарушая его прерогатив, было особенно неприятным для Чёрного Коня и его друзей. Не могло случиться так, что вы и он могли бы обсудить это перед завтрашним утренним заседанием?
— Я полагаю, что это вполне возможно, — признался Серая Гавань.
— Мне показалось, что я почувствовал ваше прикосновение. — Стейнейр улыбнулся. — В любом случае, это, вероятно, заставит по крайней мере некоторых из наиболее консервативных товарищей Чёрного Коня серьёзно задуматься о том, хотят ли они подорвать свои собственные прерогативы дома. И должен признаться, что я был весьма приятно удивлён отношением делегатов архиепископа Павла.
— Приятно удивлены? — Шарлиен посмотрел на него.
— Несомненно, Ваше Величество. — Архиепископ склонил голову в сидячем поклоне. — На нескольких уровнях. Прежде всего потому, что я не обнаружил никаких оговорок с их стороны относительно законности нашей ссоры с Храмовыми Лоялистами. Один или два из них, очевидно, имеют серьёзные опасения относительно того, куда именно мы можем зайти в богословском и доктринальном смысле, но они явно поддерживают нашу основную позицию относительно разложения Матери-Церкви. Письма архиепископа Павла совершенно ясно дали понять, что он чувствует то же самое и что он с готовностью готов принять существующую иерархию Церкви Черис и главенство архиепископа Теллесберга, чем не следует пренебрегать. Изумруд уже сделал то же самое, конечно, но, несмотря на помолвку принцессы Марии с молодым Жаном, факт остаётся фактом, что большая часть мира будет видеть Изумруд по существу завоёванной провинцией. Клинтан и Трайнейр смогут довольно убедительно доказать, что Кайлеб принудил Изумрудскую Церковь принять Церковь Черис.
— В случае Чизхольма это не так. Или, по крайней мере, не совсем так. Это делает готовность архиепископа Павла открыто и охотно принять позицию чизхольмской церкви в иерархии Церкви и гораздо более ценной, и более смелой. Он не может спрятаться за угрозой черисийских штыков, не может притворяться, что мы «заставили» его сделать это, и всё же он открыто принял раскол и его последствия. Отношение его представителей убеждает меня, что его письмо также совершенно искренне. Имейте в виду, он уже привлёк моё внимание к нескольким областям в Чизхольме, где потребуется твёрдость и терпение — и осторожность — но в целом ему удалось развеять большинство моих самых насущных опасений.
— На другом уровне, однако, и том, который на самом деле напомнил мне об этом в данный момент, я также читал его инструкции своим представителям, в которых идёт речь об Имперском Парламенте. По сути, им было поручено ориентироваться на меня в политических и светских делах, и он внушил им, что он, как их архиепископ, желает от них, чтобы они помогали Короне любыми возможными способами.
— О, хорошо. — Шарлиен удовлетворённо кивнула. — Марек — барон Зелёной Горы — и мама сказали мне, что они ожидали от него чего-то очень похожего. Я рада видеть, что они были правы.
— Это, безусловно, так и есть, Ваше Величество.
— И, — сказал Серая Гавань с нескрываемым удовлетворением, — делегаты Палаты Общин уже формируют рабочие партнёрства со своими коллегами из Черис. Жак Чёрная Виверна и сэр Сэмил Вейсмим рассказали мне, что они уже беседовали с Уиллимом Уотсином и Тобисом Сэмилсином, Ваше Величество.
— Я хорошо знаю их обоих. — Шарлиен снова кивнула. — Уотсин, в частности, был одним из ближайших союзников Марека в Палате Общин в течение многих лет. Я, позвольте сказать, нисколько не удивлена, что он перешёл в наступление здесь, в Теллесберге.
— У меня сложилось впечатление, что именно это он и делает, — согласился Серая Гавань. — Хотя Жак сказал мне, что у него сложилось впечатление, что у мастера Сэмилсина могут быть более существенные сомнения относительно нашей «раскольнической» политики, чем у мастера Уотсина.
— В самом деле? — Шарлиен слегка нахмурился, затем немного вскинула голову. — Это вполне возможно. Тобис по натуре необычайно преданный человек. Он не самый умный человек в мире, но он необычайно уравновешен, что является одной из причин, почему он и Уотсин обычно работают в тандеме. Уотсин может быть просто гениальным, но он также может быть немного… неуравновешенным, время от времени. Тобис помогает ему сохранять сосредоточенность. Но Тобис также распространяет свою преданность не только на Корону. На самом деле, это одна из вещей, которые мне всегда нравились в нём больше всего; он привносит ту же самую уравновешенность, то же самое чувство ответственности во все важные вещи в своей жизни. И Церковь важна для него.
