В данный момент герцог Чёрный Конь готовил почву для того, что Шарлиен с самого начала предвидела как одну из возможных тактик Палаты Лордов. В Черис было гораздо меньше герцогов и графов и гораздо больше баронов, чем в Чизхольме, а брачные контракты, создавшие Империю, оговаривали, что все существовавшие ранее дворянские патенты останутся неизменными и после формального слияния двух корон станут императорскими титулами. Теперь чизхольмские пэры заняли позицию, согласно которой места в Палате Лордов нового Имперского Парламента должны быть распределены строго на основе приоритета титулов, независимо от того, из какого королевства могут происходить обладатели этих титулов.
Это была бесстыдная попытка обеспечить доминирование чизхольмской аристократии в верхней палате нового Парламента, и хотя Шарлиен предвидела движение в этом направлении, она не ожидала, что они попытаются продавить это настолько быстро. По всеобщему признанию, Чёрный Конь имел много общего с драконом в стекольной лавке, но он научился, по крайней мере, малой толике тактического расчёта в Чизхольме. Конечно, у него должно было хватить ума понять, что было бы благоразумно хотя бы прощупать почву здесь, в Теллесберге, прежде чем бросаться в воду с головой. И помнить, что геральдическим символом Черис был кракен.
«Очевидно, нет», — язвительно подумала она. — «Но это точно не разбивает мне сердце. Если и есть какие-то черисийские дворяне с манией захвата власти, это должно по крайней мере гарантировать, что они не думают, что могут заключить какую-то сделку с моей идиотской аристократией!»
На самом деле, она уже повидала довольно много громогласных черисийских пэров. Очевидно, для них тактика Палаты Лордов тоже не стала полной неожиданностью. Не то чтобы предвидение этого сделало черисийцев менее… раздражёнными, когда их ожидания подтвердилось. И не то чтобы осознание того, что Чёрный Конь скакнул слишком быстро, делало его слова хоть немного менее раздражающими для Шарлиен.
Он и его союзники завернули своё предложение в камуфляж её собственного и Кайлеба настойчивых требований о том, что не должно быть никаких «старших» или «младших» партнёров при слиянии их двух королевств. Если Чизхольм и Черис действительно собираются слиться в единое целое, аргументировал Чёрный Конь, то национальных границ, некогда разделявших их, больше не будет. Все их пэры должны считаться членами единого объединённого пэрства, так же как все простолюдины из обоих ныне юридически покойных королевств должны иметь право на избрание в новую Палату Общин. И если это так, то, очевидно, места в новой Палате Лордов должны быть распределены строго на основе приоритета титула, независимо от того, был ли это чизхольмский или черисийский титул. В конце концов, разве не всем им суждено стать верными слугами единой, объединённой Короны?
«Совсем как этот лживый кретин», — колко подумала она. — «Но неужели он действительно думает, что этот благородное патриотическое выступление кого-то обманет? Я бы хотел быть «верным» его «слугой»! И у меня где-то есть камера в подземелье, которая бы ему очень подошла. Я уверена, что есть, даже если Кайлеб забыл сказать мне, где она. Может быть, если я спрошу Рейджиса, он сможет…»
— Милорд Спикер, — произнёс ещё один голос, и гримаска Шарлиен немного смягчилась, когда Сэмил Жаксин, герцог Хэллик, попросил слова.
Хэллик был одним из сравнительно небольшой горстки черисийцев, чьи титулы имели преимущество практически над любым чизхольмцем. Действительно, он, герцог Коринфский и молодой герцог Тириенский были тремя из четырёх самых высокопоставленных аристократов всего Старого Королевства Черис, и все трое были выбраны в качестве делегатов, несмотря на тот факт, что молодому Рейджису Армаку, герцогу Тириенскому, едва исполнилось двенадцать лет. Очевидно, выбор был сделан именно потому, что черисийцы ожидали чего-то подобного. Хотя, как довольно противно усмехнулась Шарлиен, тот факт, что регентом молодого Рейджиса был его дед, граф Серой Гавани, вероятно, тоже имел к этому некоторое отношение.
— Его Светлость, герцог Хэллик, слово ваше, — объявил Спикер, и Хэллик серьёзно кивнул в знак благодарности.
— Хотя я чувствую уверенность, что говорю от имени большинства моих собратьев черисийцев — прошу прощения, моих собратьев Старых Черисийцев, ибо, как только что заметил Его Светлость Чёрный Конь, мы все сегодня черисийцы — когда я говорю это, я всем сердцем одобряю готовность наших чизхольмских собратьев-подданных признать, что мы теперь единая Империя, а не отдельные королевства, я боюсь, что герцог Чёрный Конь, возможно, немного забегает вперёд. При всём моём уважении и полном согласии с тем, что Империя уже существует, я хотел бы обратить внимание Его Светлости на брачный договор между Его Величеством и Её Величеством. В частности, я хочу отметить, что в разделе четвёртом сказано, что короны Чизхольма и Черис не будут официально объединены до тех пор, пока их не унаследует наследник Их Величеств. Поскольку каждый патент на дворянство в Старой Черис в настоящее время поклялся верности королю Черис, а каждый патент на дворянство в Чизхольме в настоящее время поклялся в верности королеве Чизхольма, мы не можем, в настоящее время, как бы нам этого ни хотелось, считать их частью единого целого.
Чёрный Конь набычился. Каменный Берег выглядел не намного счастливее, хотя Эдвирд Албейр, граф Драконьего Холма, на самом деле серьёзно кивал, его губы были сжаты в явной задумчивости. С другой стороны, Драконий Холм всегда был более хитрым интриганом, чем любой из двух герцогов.
— На самом деле, — продолжил Хэллик, — если только я не превратно толкую третий раздел брачного контракта, функция этого собрания состоит в том, чтобы организовать наш новый Имперский Парламент с тем, что наиболее точно можно было бы описать как Палату Лордов и Палату Общин, каждая из которых будет состоять из двух частей: членский состав одной будут выдвинут из Старой Черис, а другой из Чизхольма. Все члены этого нового Имперского Парламента будут, конечно, равными коллегами друг другу, независимо от королевства, от которого они выдвинуты, но моё собственное мнение в настоящее время состоит в том, что членский состав этих двух частей в каждой Палате должно определяться парламентом королевства, которое они будут представлять. Я считаю, что в настоящее время было бы самонадеянно с нашей стороны делать какие-либо попытки диктовать любому из этих суверенных органов. Несомненно, это было бы неоправданным посягательством на их прерогативы и древние юридические права и обязанности.
Хэллик сел, и послышался гул разговоров между присутствующими. Большинство из них, судя по их тону, одобрили это предложение, и Шарлиен усмехнулась, наблюдая за выражением лица Чёрного Коня.
«Неужели он действительно думал, что черисийцы настолько глупы, чтобы не предвидеть нечто столь очевидное?» — презрительно удивилась она. — «Конечно, он — и Каменный Берег, и Драконий Холм — все трое достаточно глупы, чтобы продолжать надеяться, что они смогут вывернуться из-под ног, которыми Марек, матушка, и я твёрдо давим на их шеи в Чизхольме. Так что, возможно, они были достаточно глупы, чтобы думать, что им сойдёт с рук что-то подобное так быстро».
Она покачала головой, а затем её глаза сузились, так как она увидела, как голова Чёрного Коня дёрнулась в направлении ещё одного чизхольмского дворянина. Сэр Пейтрик Макни, герцог Озёрного Края, внимательно смотрел на Спикера, явно не обращая внимания на Чёрного Коня, но Шарлиен почувствовала внезапный укол подозрения. В свои тридцать шесть, Озёрный Край уже не был неопытным юнцом, но всё же он был слишком новичком для своего титула. Его отец погиб, упав с лошади, когда Озёрному Краю было всего одиннадцать лет, и это сделало его наследником его деда. Но этому деду, умершему меньше года назад, было уже далеко за восемьдесят, и он всё ещё был полон сил, всё ещё полностью отвечал за своё герцогство и все его обязанности, вплоть до самого дня своей смерти. Предыдущий герцог также был тесно связан с Чёрным Конём и Каменным Берегом, тоскуя по «добрым старым временам» Ирвейна III, которые он слишком хорошо помнил. Однако, несмотря на свою ментальную энергию, он был по понятным причинам слаб и уже не мог совершать длительные поездки в столицу, а сэр Пейтрик всегда был послушным внуком, выполняя все указания деда до последней буквы, когда бы он ни выступал в качестве представителя старика в Здании Парламента. Предполагалось, что он согласен с этими инструкциями, но Шарлиен вдруг почувствовала себя менее уверенной в этом.
