Конечно, он на самом деле не смотрел и на колонну тоже, поскольку он ждал, наблюдал и слушал через свой СНАРК.

* * *

— Начали! — рявкнул Разделённый Ветер, и майор Галван встал в стременах, энергично размахивая красным сигнальным флагом.

* * *

Мерлин, возможно, и не следил за Клариком, но бригадир очень внимательно — хотя и ненавязчиво — наблюдал за ним. Вот почему морпех увидел, как телохранитель поднял руку и снял шлем, чтобы вытереть пот со лба.

— Я думаю, пора, Брайан, — решительно сказал он.

Майор Лафтин мгновение смотрел на него, потом глянул на склон перед ними. Очевидно, он не мог себе представить, что побудило Кларика отдать приказ именно в этот момент, но это был именно тот приказ, которого он ожидал. Он колебался не больше удара сердца, а затем кивнул горнисту, стоявшему рядом с ним.

— Сигналь «Сформировать каре», капрал, — сказал он.

* * *

Сбившиеся в кучу всадники Разделённого Ветра начали движение вверх по склону. Сначала они шли шагом, но быстро переходили на рысь, с плавностью многолетнего опыта и требующей многих сил выучки, через которую им пришлось пройти с тех пор, как Разделённый Ветер принял командование кавалерией Гарвея.

Передовые эскадроны достигли гребня шеренгами по восемь человек, двигаясь быстрой рысью, покрывая чуть более двухсот ярдов в минуту, и две передние шеренги быстро ускорились. К тому времени, как они преодолели ещё сорок ярдов, они двигались полным карьером, комья влажной земли сыпались из под копыт, копья и сабли сверкали на солнце, в то время как следующие две шеренги грохотали в тридцати ярдах позади них. Вокруг и позади них раздавалась музыка горнов, барабанящий грохот шестнадцати тысяч копыт и низкий лающий крик, когда они наконец повернулись к своим врагам.

Сам Разделённый Ветер поднялся на гребень с третьей двойной шеренгой, в шестидесяти ярдах позади первой. Он скакал точно в центре шеренги, его знамя трещало и хлопало на ветру от его движения, а глаза сверкали яростным удовлетворением.

Но потом его глаза распахнулись от удивления.

* * *

Солдаты первых двух батальонов Кларика ждали сигнала горна и среагировали немедленно. Оба батальона развернулись, двигаясь со скоростью и точностью, которые могли привить только бесконечные, жёсткие, требующие полной выкладки учения. Они рассредоточились, Первый Батальон двинулся вправо, а Второй Батальон влево, образуя не колонну, не линию, а единый полый строй. Как бы то ни было, он не был буквально «квадратом»; земля для этого была слишком неровной, и это был скорее прямоугольник, чем квадрат. Но этот компактный, уверенный, непоколебимый, ничем не удивлённый строй ощетинился штыками, направленными во все стороны, и, в прямом противоречии со всеми стандартными правилами безопасности, ружья, на которых были установлены эти штыки, были тщательно заряжены и взведены, прежде чем они вообще были повешены на плечи.

* * *

Разделённый Ветер не мог поверить в это.

Он никогда не видел, чтобы пехота двигалась так быстро, так точно, даже на учебном плацу. И, конечно же, не могло быть и речи, чтобы они могли отреагировать так мгновенно! Это было невозможно!

Однако черисийцы сделали это, и ему было уже слишком поздно менять своё решение. Половина всех его сил — включая самого Разделённого Ветра — уже мчалась галопом вниз по склону холма навстречу врагу со скоростью более семи ярдов в секунду, выстроившись в шеренги по сто двадцать пять человек в каждой. Его передовым подразделениям оставалось пролететь немногим более ста пятидесяти ярдов, а передние ряды второй половины его отряда уже двигались вверх и пересекали линию гребня позади него, готовые использовать успех его атаки.

«И эти ублюдки всё ещё держат свои проклятые штыки примкнутыми!» — понял он и свирепо ухмыльнулся. — «Они могут думать, что это удержит моих парней от сближения с ними, но они скоро узнают, насколько они ошибаются!»

* * *

Бригадир Кларик сидел на коне в середине построенного в каре Первого Батальона, наблюдая за приближением врага. Когда он взглянул на Мерлина, выражение его лица было таким же спокойным, как и всегда.

— Полагаю, именно сейчас мы узнаем, насколько я на самом деле умён, — заметил он.

Фронт его каре, обращённый к холму, был в три ряда глубиной, а не в два. Первая шеренга стояла на одном колене, приклады ружей были упёрты в землю, штыки торчали вверх и наружу под острым углом… прямо на уровне груди лошади. Вторая и третья шеренги ждали, держа винтовки взведёнными. Искушение выстрелить как можно скорее было почти непреодолимым, когда они смотрели, как две тысячи всадников с грохотом приближаются к ним, но они этого не сделали. Они ждали.

Полковник Жанстин ждал вместе с ними. Его батальон сформировал длинную сторону каре, ближайшую к врагу, и он спешился, чтобы встать рядом со штандартом батальона, с мечом в руке, не сводя глаз с врага.

Что бы ни случилось, времени перезарядить оружие до того, как на них обрушится первая волна, не будет, и он не собирался тратить поражающее воздействие массированного залпа, стреляя слишком рано. Это был не просто вопрос дальности стрельбы или точности; это был также вопрос расчёта времени, чтобы поразить этих кавалеристов не только физическим воздействием пуль его морских пехотинцев, но заодно и их моральным эффектом — и сделать это в точно нужный момент.

* * *

Корисандийская кавалерия с грохотом понеслась вниз по склону, выстроившись в две шеренги. Передние солдаты уже напряглись в сёдлах, готовясь к столкновению, и понеслись прямо на черисийский строй. Изгородь из непоколебимых штыков злобно поблёскивала в лучах послеполуденного солнца, но, по крайней мере, это были не пики. А через несколько секунд…

Вселенная разлетелась на части внезапным, оглушительным грохотом ружейного огня.

* * *

В черисийском каре было около восьмисот человек, в котором четыре взвода — навскидку человек по восемьдесят — занимали каждую из его коротких сторон, прикрывая каждый фланг. Ещё одна сотня человек образовала его тыльную сторону, обращённую вниз по склону, прикрывая спины двухсот двадцати человек в передней части, а резерв из сорока человек стоял наготове в середине строя, готовый усилить любое слабое место. Его длинная сторона была примерно в сотню ярдов от края до края, достигая едва ли трети фронта наступающей кавалерии, и каре выглядело невероятно хрупким перед лицом такой угрозы.

Если черисийцы в этом каре и поняли это, они не подали никаких признаков этого.

Когда атакующие кавалеристы Разделённого Ветра хлынули вниз по склону холма, подобное реке из конской плоти и стали, сто пятьдесят ружей во второй и третьей шеренгах каре полыхнули как одно.

Воздействие этого смертоносного залпа было ошеломляющим, и не только в каком-то одном смысле. Каждый человек, принимающий участие в атаке Разделённого Ветра, видел эти штыки, а поскольку они никогда не слышали о «штыках с кольцевым байонетом», которые крепились вокруг дула ружья вместо того, чтобы быть засунутыми в отверстие ствола, они знали, что мушкетёры позади них не могли стрелять. Удивление от того, что они пошли прямо вперёд и всё равно выстрелили, было всеобщим. Даже если бы эти пули не причинили вообще никаких потерь, явный шок от того, что они испытали ещё один сюрприз от рук черисийцев, нанёс бы уверенности и решимости кавалерии смертельный удар.

Но, к несчастью для Корисанда, черисийские пули наносили ещё и урон.