— И пробивает борта сосуда, вызывая взрыв любого соединения, которое вы, в конце концов, придумаете, и взрывает снаряд при попадании! — закончила за него Шарлиен с широкой улыбкой.

— Да! — просиял ей в ответ Подводная Гора. Несколько секунд они просто стояли, улыбаясь друг другу. Затем барон встряхнулся.

— Ваше Величество, я надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что вы схватываете возможности даже быстрее, чем Император. И это действительно говорит о многом.

— Благодарю вас, милорд. Это комплимент, которым я буду дорожить, — сказала ему Шарлиен. Затем она глубоко вздохнула.

— А теперь, барон Подводной Горы, я полагаю, вы собирались продемонстрировать мне, как стрелять разрывным снарядом по другую сторону стены?

.IV.

«Смеющаяся Невеста»,

Город Теллесберг,

Королевство Черис

— Простите меня, милорд, но вот это только что доставили.

— Алвин, Алвин! — Человек, сидевший за столом, поднял голову, предостерегающе погрозил пальцем молодому человеку, стоявшему в дверях, и покачал головой. — Сколько раз я должен напоминать тебе, что я простой торговец? — упрекающе спросил архиепископ Милц Хэлком.

— Прошу прощения, мило… сэр. — Молодой человек слегка покраснел от привычного выговора. — Боюсь, что я раб привычек больше, чем думал.

— Мы все ими являемся, и, в каком-то смысле, это хорошо. Но это также то, чего каждый — даже священник — должен знать и остерегаться. Тем более сейчас.

— Конечно, сэр. — Молодой человек склонил голову в коротком поклоне, соглашаясь, а затем протянул запечатанный конверт. — Как я уже говорил, это только что доставили.

— Понятно.

Человек, сидевший за столом, взял конверт и медленно повертел его в руках. Оно было адресовано «Эдварду Дейрюсу, в Смеющейся Невесте», и ему показалось, что он узнал почерк.

— Благодарю, Алвин, — сказал он.

Молодой человек ещё раз ему коротко поклонился и вышел из комнаты. «Дейрюс» проводил его взглядом, затем потянулся к узкой книжной полке рядом с рабочим столом и достал экземпляр «Жития святого Эврихарда», который был напечатан прямо здесь, в Теллесберге. Он положил книгу на стол, вскрыл конверт и извлёк из него несколько тонких листов тонкой, дорогой бумаги с золотым обрезом. Они были покрыты колонками цифр — новых цифр, которые появились здесь, в Черис — и он слабо улыбнулся. Шифр, которым было записано письмо, был основан на методе, разработанном Церковью столетия назад, но его забавляло, в некотором мрачном роде, что разработанные черисийцами новые числа сделали его настолько простым и эффективным теперь, когда он оказался вынужден использовать его против них.

Он положил перед собой ещё один блокнот, наполнил ручку чернилами и открыл книгу. Числа были расположены группами по четыре, и он начал переворачивать страницы. Шифр был одновременно простым и не поддающимся взлому без ключа, хотя и ценой некоторой громоздкости. Первое число в каждой группе обозначало определённую страницу в биографии святого Эврихарда. Второе число обозначало абзац на этой странице, третье — предложение в этом абзаце, а четвёртое — конкретное слово в этом предложении. Без знания на какой книге основан шифр, никто не мог бы взломать его^[28].

«Что, несомненно, хорошо в данный момент», — подумал он, начиная кропотливо считать. — «Думаю, однако, что было бы неплохой идеей предложить нашему другу использовать в будущем менее дорогую бумагу. Волна Грома может быть и не в состоянии взломать шифр, но я готов поспорить, что его агенты, вероятно, смогут найти всех, кто продаёт конкретно эту бумагу… и выяснить, кому именно они её продали».

Он медленно, но последовательно обрабатывал всё письмо, транскрибируя указанные слова, даже не пытаясь их прочесть. Он знал о своём нетерпении, и прекрасно понимал, что может позволить себе поддаться рассеянности, столкнувшись с такой задачей, как эта. Будучи молодым монахом, он всегда находил традиционную дисциплину скриптория невыразимо скучной, не говоря уже о её бессмысленности, учитывая существование печатных станков и наборного шрифта. На самом деле, его не раз наказывали за то, что он находил способы развлечься, когда должен был выполнять свои обязанности переписчика. Но хотя его теперешняя задача требовала такой же аккуратности и кропотливой точности, её цель была смертельно важна, и поэтому он заставил себя закончить всю задачу, прежде чем вернуться к самому началу и начать методично читать.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы закончить транскрибировать текст, и когда он пробрался сквозь него, его глаза сузились. Затем он откинулся на спинку стула и уставился в потолок, обдумывая прочитанное. В таком положении он находился добрых полчаса, а потом резко выпрямился.

— Алвин!

— Да, сэр?

Алвин Шумей появился в дверях, словно по волшебству, и, несмотря на напряжение, вызванное письмом из дворца, Хэлком слегка улыбнулся. Молодой священник, конечно, никогда бы в этом не признался, но Хэлком знал, что тот топтался под дверью, снедаемый любопытством. Потом епископ подумал о том, что на самом деле было написано в письме, и искушение улыбнуться испарилось.

— Нам нужно послать письмо. Точнее, два письма. Одно — нашему другу во Дворце, другое — нашему другу в горах.

— Да, сэр. — Шумей сел на противоположной стороне стола, взял ручку, которую отложил Хэлком, и приготовился вести записи. — Как только вы будете готовы, сэр.

— По мнению нашего друга здесь, в Теллесберге, — начал Хэлком, постукивая пальцем по письму, которое он расшифровал, — Герцог упомянул при Императрице о Святой Агте, и, как и ожидалось, она выразила заинтересованность в посещении конвента. К сожалению, Королевская Гвардия — прости, — он слегка улыбнулся, — я, конечно же, имел в виду «Имперскую Гвардию» — проявляет гораздо больше заботы о её безопасности, чем мы надеялись. Наш друг пока ещё не знает, насколько сильно они намерены усилить отряд её обычных телохранителей для любых экскурсий за пределами Дворца, но говорит, что они определённо будут усилены. Итак, к нашим двум письмам.

— Первое, нашему другу во Дворце. Сообщи ему, что мы не можем рисковать, раскрывая наше присутствие и наши возможности, до тех пор мы не будем уверены в успехе настолько, насколько это возможно для человека. Если мы предпримем такую попытку и потерпим неудачу, достаточно маловероятно, что кто-нибудь из нас выживет, чтобы предпринять ещё одну попытку. И даже если бы это было не так, неудачная попытка, безусловно, заставит их увеличить число своих телохранителей и все другие меры предосторожности. Из-за этого я не дам разрешения на операцию, даже если Шарлиен действительно осуществит свои планы посетить Святую Агту, если у нас не будет точной информации о численности её телохранителей, по крайней мере, за несколько дней до того, как она покинет Дворец. Я не хочу, чтобы он подвергал себя любому чрезвычайному риску, добывая эту информацию. Подчеркни ему, что в будущем он будет более ценным там, где он находится, даже если эта операция никогда не будет предпринята, чем он будет разоблачён и казнён. Не говоря уже о том, что если он будет разоблачён и казнён, это будет означать, что эта конкретная операция будет провалена в любом случае. Тем не менее, он должен знать, что мы просто не можем действовать без этого знания.

— Да, сэр, — сказал Шумей, чьё перо порхало, пока он набрасывал мысли епископа.

— Теперь для нашего друга в горах. — Хэлком нахмурился, затем глубоко вздохнул. — Я очень боюсь, что нам придётся пойти на риск и расширить наши контакты, — сказал он. — Нам просто понадобится больше людей, чем у нас уже есть, а это означает активную вербовку людей, которые могут их обеспечить. Скажи ему, что, основываясь на имеющейся информации, я предполагаю, что нам придётся увеличить численность наших сил по крайней мере ещё на треть, а возможно, даже наполовину. Я понимаю, что мы обсуждали возможность того, что что-то подобное может возникнуть, и что он уже подготовил некоторые предварительные планы, но напиши ему, чтобы он был чрезвычайно осторожен в отношении того, кого он допускает к своим планам и насколько глубоко он позволяет им быть вовлечёнными — и информированными — до того момента, как будет нанесён фактический удар.