Конечно, на самом деле, он не мог сказать этого вслух.

— Я хочу сказать, — сказал он вместо этого, — что мы уже видели, как Нарман переметнулся на другую сторону, а Шарлиен вышла замуж за Кайлеба. Судя по всем отчётам, которые я видел, похоже, что герцог Зебедайи собирается сделать то же самое, что сделал Нарман… и даже Гектор может сделать тоже самое, если он хоть на мгновение будет уверен, что Кайлеб согласится на что-то, кроме его головы. Теперь все остальные князья и короли на лице мира посмотрят на то, что произошло в Фирейде, и поймут, что на месте Кайлеба они поступили бы точно так же.

— Чёрта с два они бы так поступили!

— Я сказал, что они поймут, что на месте Кайлеба поступили бы точно так же, — сказал Трайнейр. — Хотя, честно говоря, возможно, мне следовало бы сказать, что они поступили бы так же, если бы у них хватило смелости. Но самое главное заключается вот в чём. Учитывая то, как Черис собирается представить случившееся, нам не на что опереться. Нет, — он повысил голос и ткнул указательным пальцем в воздух, когда Клинтан попытался прервать его, — мы так не сделаем, особенно после того, как мы уже рассказали всему миру то, что ты сказал остальным, — что это начали черисийцы. Но, теперь у них есть доказательства, что это начали не черисийцы, Жаспер. Они будут думать об этом, если Церковь вдруг объявит Священную Войну и призовёт их на битву. Ты видел, что произошло, когда Чизхольм был вынужден вести войну, в которую он не верил. Ты хочешь, чтобы то же самое произошло, скажем, с Деснерийской Империей? Не хочешь же ты дать Стонеру предлог, который он может использовать как «дело принципа», чтобы отказаться отвечать на этот вызов? И прежде, чем ты скажешь мне, что не доверяешь Стонеру, позволь мне напомнить тебе, что, что бы ни думали остальные люди, наши ресурсы на самом деле не безграничны. Есть предел количеству фронтов, на которых мы можем позволить себе сражаться одновременно, Жаспер.

— Но в конце концов это неизбежно приведёт к Священной Войне, что бы мы ни делали, — заметил Клинтан. — Должно привести. Если только ты действительно не веришь, что есть какой-то способ, насчёт которого Кайлеб мог бы решить, что он может уладить дела с Матерью-Церковью после убийства её собственных священников?

— В конце концов — это не то же самое, что прямо сейчас, — ответил Трайнейр, и его голос был таким же морозным, как зимний снег за стенами Храма. — Конечно, рано или поздно дело дойдёт до Священной Войны. Единственный из нас, кто ещё не понимает этого, — это Робейр, но даже он должен подозревать, что другого исхода быть не может. И я согласен с тобой, что то, что сделал Каменный Пик, в конечном счёте делает это ещё более неизбежным. Но мы должны знать не только о том, что думают другие светские правители, Жаспер. Мы должны знать, о чём думают другие члены Викариата.

Клинтан начал что-то возражать в ответ, затем замолк, его глаза сузились в раздумьях, когда он понял, что на самом деле сказал Трайнейр. В конце концов, то, что могла пережить Церковь, и то, что могла пережить «Группа Четырёх», не обязательно было одним и тем же.

— Возможно, этих других викариев, о которых нужно беспокоится, будет меньше, чем ты думаешь, Замсин, — сказал он через несколько мгновений, и в его глазах мелькнуло коварство, которое показалось Трайнейру более чем тревожным. — Доверься мне. Может статься, что количество наших… критиков довольно резко сократится.

Теперь настала очередь Трайнейра задуматься, нахмурив брови. Было очевидно, что он мысленно перебирает список нынешних и потенциальных противников «Группы Четырёх», но затем он покачал головой.

— Мы не можем позволить себе забегать слишком далеко вперёд, Жаспер, — сказал он гораздо спокойнее. — Эта… ситуация в Фирейде и так вызовет достаточно сложностей. Если мы одновременно убедим других викариев в том, что мы планируем провести чистку среди наших противников, то эти противники, скорее всего, смогут создать какой-то оппозиционный блок в Совете. На самом деле, они, вероятно, могли бы использовать то, что произошло в Фирейде, как публичную основу для своего противостояния нам.

— Мы также не можем позволить себе слишком долго колебаться, — возразил Клинтан. — Если те противники, о которых ты говоришь, решат, что мы слабы, или колеблемся, это только придаст им смелости.

— Может быть, и так. — Кивок Трайнейра подтвердил предупреждение Клинтана, но выражение его лица не дрогнуло. — Проблема в том, что мы не можем отделить Фирейд от кого-то вроде Уилсиннов — не сейчас, когда Черис планирует взорвать всё это у нас под носом. Возможно, мы сумеем выдержать Фирейд и Уилсиннов, но вероятность того, что мы выдержим сразу и то и другое, гораздо меньше.

— И что же ты будешь делать? — вызывающе бросил Клинтан.

— Тебе это не понравится. — В голосе Трайнейра послышались предостерегающие нотки, и Клинтан фыркнул.

— А ты думаешь, что мне понравилось ещё что-нибудь из того, что ты сказал сегодня?

— Скорее всего, нет, — ответил Трайнейр. — Но, как я вижу, у нас нет иного выбора, кроме как серьёзно отнестись к черисийским обвинениям против Грейвира и прочих.

— Что?! — Челюсти Клинтана яростно сжались.

— Жаспер, хотим мы это признавать или нет, но правда заключается в том, что в Фирейде произошло именно то, о чём говорят черисийцы. Как мы там оказались, были ли правомерно осуждены Грейвир и другие или нет, в большинстве случаев это действительно не имеет значения. Это, конечно, не меняет физических фактов того, кто на кого напал, и кто был во главе дельфиракских войск, когда это произошло. Черисийцы собираются сказать, что их подданные подверглись нападению со стороны толпы линчевателей, возглавляемой священниками из Управления Инквизиции. Они собираются указать на то, что многие из погибших были женщинами, а ещё больше — детьми, и что столь малолетние дети едва ли могли быть еретиками. Если уж на то пошло, Жаспер, то ты не хуже меня знаешь, что по крайней мере некоторые из этих черисийцев могли быть еретиками не больше, чем мы с тобой! Есть, знаешь ли, набожные черисийцы, которых ужасает весь этот раскол. Вполне вероятно, что некоторые из убитых в Фирейде попадут под это определение, и не думай, что такие люди, как Уилсинн, не укажут на это, если мы этого не сделаем.

— А если мы этого не сделаем? — Глаза Клинтана сверкнули внезапным подозрением.

— Я знаю, что тебе это не понравится — я уже говорил, что тебе это не понравится, — но это единственный ответ, который я вижу, — упрямо сказал Трайнейр. — И это единственный ответ, на который согласится Робейр, что само по себе не является второстепенным соображением. Если, конечно, ты не хочешь подумать о том, что произойдёт, если Робейр решит объединить свои усилия с Уилсиннами?

Очевидно, Клинтан не хотел делать ничего подобного, и Трайнейр тонко улыбнулся.

— Я и не думал, что ты это сделаешь.

— И как именно нам этого избежать? — спросил Клинтан, лицо которого всё ещё было тёмным, а глаза ещё более подозрительными, чем прежде.

— Мы проведём собственное расследование и придём к выводу, что черисийцы были правы, — решительно заявил Трайнейр.

— Никогда!

Трайнейр даже не вздрогнул. Было похоже, что мгновенная взрывная реакция Клинтана не была чем-то, чего он не ожидал всё это время.

— У нас нет другого выбора, Жаспер. Либо мы проведём расследование, и в его итоге осудим действия Грейвира, либо Уилсинн и другие колеблющиеся в Совете — не говоря уже о светских правителях вроде Стонера — поймут, что мы их обеляем. Мы не можем себе этого позволить, Жаспер. Особенно в свете доказательств, которые готовы представить Кайлеб и его черисийцы. Кроме того, не похоже, чтобы Грейвир был всё ещё жив, не так ли? Он мёртв. Ничто из того, что мы говорим или делаем, никоим образом не повлияет на него, и даже если мы в конечном итоге осудим его действия, мы не будем обязаны наказывать его; Кайлеб уже позаботился об этом маленьком дельце для нас. Кроме того, подумай, сколько очков мы получим. Столкнувшись с доказательствами неподобающего поведения тех, кто поклялся Матери-Церкви, даже если это доказательство исходило от еретиков и отступников, мы будем принимать меры.