Город Зион,
Храмовые Земли
«Мы провели слишком много времени совещательных залах, таких как эта», — подумал Робейр Дачарн. — «Если уж на то пошло, мы слишком много времени проводим в Храме и слишком мало — в Божьем мире. Мы слишком заняты, наслаждаясь роскошью Храма, чтобы оценить остальной мир, который Архангелы построили для нас. А у всех остальных нет другого выбора, кроме как жить в нём круглый год».
Эта мысль всё чаще приходила ему в голову в последние год-два, и он сделал над собой усилие. И всё же, как бы он ни старался, обязанности его служения, а также всё возрастающие опасности и вызовы, с которыми сталкивалась Церковь со всех сторон, продолжали тянуть его назад.
«Будет ещё хуже, когда снова наступит зима», — предупредил он себя. — «Как только снег станет достаточно глубоким, как только снаружи станет достаточно холодно, ты найдёшь ещё больше причин, чтобы оставаться с комфортом внутри, изолированным от всех этих… неприятностей».
«В этом есть метафора», — подумал он. — «И ни одна из них не имела ничего общего с погодой».
Он поднял глаза, когда в дверь вошёл Замсин Трайнейр. Канцлер опаздывал, он был последним прибывшим из «Группы Четырёх», и он одарил их короткой, натянутой извиняющейся улыбкой.
— Простите меня, братья, — сказал он. — Моё управление только что получило депешу из Деснейра, и я подумал, что будет лучше расшифровать её перед тем, как я приду.
— И в ней было что-нибудь интересное? — прорычал Жаспер Клинтан со своего места за совещательным столом.
— Там были кое-какие интересные наблюдения, — ответил Трайнейр. — Ничего особенно потрясающего. Большая часть его состояла из сообщений из вторых рук о том, что делали черисийцы, чтобы полностью покончить с судоходством Дельфирака. Судя по всему, их адмирал Каменный Пик начал посылать экспедиции даже в нейтральные порты — среди бела дня, как правило — чтобы уничтожить или сжечь любой корабль под флагом Дельфирака. Я сделал копии для всех нас, особенно для тебя, Аллайн.
Аллайн Мейгвайр благодарно кивнул, хотя благодарность на его лице едва ли была искренней. Он с болью осознал, что его положение было самым шатким из всей «Группы Четырёх». Несмотря на то, что официально именно он понял, что Церкви потребуется флот галеонов, а не галер, факт оставался фактом: никто — за исключением, возможно, Дачарна — не мог сосчитать, сколько марок было влито в их бесполезный галерный флот. А ведь ходили упорные слухи, что именно Клинтан понял первоначальную ошибку Мейгвайра. Слухи, как сильно подозревал Мейгвайр, исходили от самого Великого Инквизитора… и это несло с собой проклятие собственного осуждения Мейгвайра, которое, к сожалению, в данном случае, было слишком точным.
— Было что-нибудь ещё насчёт убийства Гектора? — спросил Клинтан.
— Только слухи и домыслы, циркулирующие в Деснейре, — сказал Трайнейр. Он посмотрел на Клинтана с тщательно скрываемым любопытством. — Я не получал никаких новых сообщений об этом событии. А ты?
— Нет, — покачал головой Клинтан. — Если бы я это сделал, то непременно привлёк бы к ним всеобщее внимание.
«Всеобщее» в данном случае означало, конечно, остальных членов «Группа Четырёх», — кисло подумал Дачарн.
— Жаль, что у нас нет более достоверной информации об этом, — сказал он вслух, наблюдая за выражением лица Клинтана из-за внешне спокойных глаз. — Всё это дело до сих пор кажется мне… странным.
— Что в этом «странного»? — Клинтан презрительно фыркнул. — Очевидно, Кайлеб приказал убить этого человека. У него было достаточно причин, даже до того, как он женился на Шарлиен. И весь мир знает, как эта сука ненавидела Гектора!
Внутри Робейра Дачарна что-то щёлкнуло при небрежном признании вины Клинтаном. Главный Казначей скосил глаза на Трайнейра и увидел в них такое же понимание. Дачарн знал, что они оба с самого начала задавались этим вопросом. Теперь они знали.
— Что ж, — сказал Трайнейр, — кто бы это ни устроил, — он очень старательно не смотрел в сторону Клинтана, понял Дачарн, — это оставляет нас с некоторыми интересными дилеммами.
— За последние два года у нас их было достаточно, — заметил Клинтан. — Я не понимаю, как ещё несколько новых могут иметь такое большое значение.
— Надеюсь, ты простишь меня, Жаспер, — сказал Трайнейр с лёгким оттенком резкости, — но многие из этих дилемм попадут на политическую арену. Это делает их более чем мимолётным интересом для меня и моего офиса. И, как мне кажется, они, несомненно, будут иметь последствия и для Инквизиции.
Скуластое лицо Клинтана на краткое мгновение напряглось, но потом его черты снова расслабились, и он кивнул.
— Ты прав, — признал он, и это было так близко к извинению, как никогда с его стороны.
— Спасибо.
Трайнейр устроился на своём месте во главе стола и оглядел остальных.
— На данный момент, конечно, как нам всем хорошо известно, вся наша информация об убийстве Гектора фрагментарна и в лучшем случае пришла из вторых рук. Я уверен, мы все надеемся, что скоро получим более надёжные отчёты — желательно от епископа-исполнителя Томиса. С другой стороны, уже сентябрь. Не пройдёт и пятидневки, как погода начнёт закрывать нам возможность отправлять и получать сообщения, даже с помощью семафора. Я думаю, что мы должны пойти дальше и решить, как начать реагировать на это с той информацией, которой мы уже располагаем, какой бы неудовлетворительной, в некоторых отношениях, она ни была.
— Очевидно, первое, что нужно сделать, — сказал Клинтан, — это осудить кровавые действия Кайлеба, Шарлиен и остальных лидеров отступников. Я понимаю, что Гектор и его сын были всего лишь двумя жизнями против тысяч, которые уже умерли из-за их неповиновения Матери-Церкви. Но если они готовы убивать правящих князей и их наследников так небрежно, это указывает на совершенно новый уровень опасности.
— В каком смысле, Жаспер? — спросил Дачарн. На самом деле он был немного удивлён тем, что ему удалось сохранить такой нейтральный тон.
— С одной стороны, это абсолютная наглость, — ответил Клинтан. — Тот факт, что они готовы убивать своих противников так открыто, только подчёркивает их презрение к суду и осуждению остального мира. И, конечно, это будет иметь последствия для других князей и королей, не так ли? Кто может быть уверен, что черисийский убийца не придёт к ним, если они кажутся каким-то препятствием для непристойных амбиций Кайлеба и Шарлиен? Кроме того, мы говорим об акте убийства, Робейр. Убийство не просто кого-то, а князя, освящённого самой Матерью-Церковью, и того, кто вёл собственную Божью борьбу против сил отступничества! Я понимаю, что они уже продемонстрировали в Фирейде, что они были готовы убить даже Божьих священников, но теперь они доказали, что они убьют кого угодно, и даже без показательного суда, подобного тому, что был в Фирейде. Гектор — мученик, ещё один мученик в священной войне против Черис и сил Тьмы. Ради его памяти, Бога и Матери-Церкви, мы должны сделать это ясным для каждого верующего!
— Понятно.
Дачарн сумел удержать своё отвращение, хотя это было нелегко. Пыл, вспыхнувший в глазах Клинтана, испугал его. Казалось, что Великий Инквизитор действительно верил в то, что говорил об ответственности Черис за смерть Гектора. Тот факт, что он мог сначала приказать совершить убийство так небрежно, а затем использовать его так цинично, не вызывал оптимизма. Вероятность того, что он действительно способен поверить в собственную ложь, была гораздо хуже, особенно для того, кто обладал властью над Инквизицией.
— Думаю, мы все можем с этим согласиться, Жаспер, — спокойно сказал Трайнейр. — Как ты сказал, как бы Гектор ни погиб — на поле битвы, в постели или от рук убийц, — он явно вёл войну против врагов Матери-Церкви. Хотя я никогда не хотел бы показаться чересчур циничным или расчётливым, — Дачарн задумался, был ли он единственным, кто заметил, как глаза Трайнейра на мгновение ожесточились, когда канцлер посмотрел на Клинтана, — простая пропагандистская ценность публичного и громкого высказывания этой точки зрения будет просто неоценима.
