— Я и сам так думал, — согласился Клинтан с едва заметным намёком на самодовольство.

Мейгвайр резко поднял голову, и Дачарн почувствовал что-то вроде жалости к капитан-генералу.

«Только сейчас просыпаешься, да, Аллайн?» — сардонически подумал он. — «Ну, лучше поздно, чем никогда, я полагаю. Но тебе действительно нужно работать над контролем своих эмоций».

Судя по выражению глаз Мейгвайра, он наконец понял, о чём всё это время подозревали Трайнейр и Дачарн, и тот факт, что Клинтан действовал в одностороннем порядке, даже не посоветовавшись со своими коллегами, должно быть, испугал его ещё больше, чем Дачарна. В конце концов, Мейгвайр был самым уязвимым в «Группе Четырёх». Остальная часть викариата была, мягко говоря, недовольна, когда весь новый галерный флот был объявлен устаревшим перед самой первой битвой с силами тьмы. Даже те, кто был слишком осмотрителен — или напуган — чтобы открыто критиковать Великого Инквизитора или Канцлера, начали перешёптываться о явной некомпетентности Капитан-Генерала. А теперь Клинтан небрежно бросил Гектора на растерзание хлещущим ящерицам просто потому, что этот человек был более ценен как достойно умерший мученик, чем живой. Если Великий Инквизитор мог сделать это, то он, конечно, мог сделать то же самое с самым слабым и уязвимым из своих коллег, чтобы успокоить гнев викариата.

«И он сделает это, Аллайн», — подумал Дачарн. — «Ни секунды не колеблясь, ни секунды не раздумывая, если он видит в этом какую-то выгоду».

Перед его мысленным взором возникла картина — ледяные виверны на островке из дрейфующего льда толкают одного из своих собратьев в воду, чтобы посмотреть, там ли ещё кракены. Нетрудно было представить себе одного из них с лицом Мейгвайра.

— Одна из дилемм, о которой я упоминал минуту назад, — продолжил Трайнейр, — это то, что нам делать с князем Дейвином.

— Я не уверен, что есть какая-то причина принимать поспешные решения, когда дело касается его, Замсин, — сказал Дачарн. Канцлер посмотрел на него, приподняв одну бровь, и он пожал плечами. — В данный момент, он и его сестра — и граф Корис — в достаточной безопасности в Талкире.

— И «в данный момент» у Жамиса есть все основания держать его там, — сказал Клинтан с глубоким, весёлым смешком.

Как бы мало Дачарну ни нравилось, что Клинтан забавляется войной между Дельфираком и Черис, возникшей в результате собственной политики захвата кораблей Великим Инквизитором, он должен был признать, что Клинтан был прав. Пока король Жамис находилась в состоянии войны с Кайлебом и Шарлиен, было маловероятно, что он сдаст дальних родственников своей жены черисийцам.

«И по крайней мере, Талкира достаточно далеко в глубине материка, чтобы черисийцы не смогли добраться до неё», — язвительно подумал Дачарн. — «Они, кажется, могут пойти куда угодно в его королевстве, куда захотят»!

Он одернул самого себя. Король Жамис не был виноват в том, что Имперский Черисийский Флот мог высадить морскую пехоту в любой точке побережья, которую выберет. Было очевидно, что черисийцы поняли, что он ничего не может с этим поделать, и они намеренно и методично закрывали все порты и гавани, которыми когда-то хвастался Дельфирак. Они не сожгли больше ни одного города, но их блокада была практически непробиваемой, и они продолжали атаковать каждую военную цель, которая заявляла о себе. К этому времени Дельфиракский Флот был уже практически истреблён, и хотя черисийцы были скрупулёзно осторожны, чтобы избежать сопутствующего ущерба имуществу не-дельфиракцев в ходе своих экспедиций по захвату дельфиракских торговых судов и галер в нейтральных портах, никто на самом деле не хотел рисковать навлечь гнев Кайлеба, предлагая этим дельфиракским судам убежище.

Тем не менее, в собственных мыслях Дачарна о безопасности столицы Жамиса II было достаточно правды. Талкира действительно находился слишком далеко в глубине материка, чтобы подвергнуться реальной угрозе со стороны черисийцев. Что, по-своему, подводило итог пределу черисийских возможностей. Несмотря на их успехи на побережье Дельфирака, или их способность вторгнуться в Корисанд, или даже запутанные, отрывочные сообщения, которые Мейгвайр до сих пор получал о пугающем новом оружии и тактике их морских пехотинцев, им просто не хватало наземных сил, чтобы пробиться в жизненно важные части любого материкового королевства.

— Я не особенно беспокоюсь о физической сохранности или безопасности Дейвина, — сказал Трайнейр. — Меня беспокоит его политическая ценность. Я предпочёл бы позаботиться о том, чтобы никто больше не попытался использовать эту ценность таким образом, который может противоречить нашей собственной политике.

— Оставь пока мальчика в покое, Замсин, — почти нетерпеливо сказал Клинтан. — Он никуда не денется. В конце концов, куда он может пойти? Никто из тех, кто уже не ведет активную борьбу с отступниками, не захочет рисковать рыбалкой в таких водах, по крайней мере, пока мы им не скажем. И когда придёт время, когда он нам понадобится, мы сможем наложить на него руку, когда захотим.

— Всё не совсем так просто, Жаспер. Особенно, если мы намерены признать его законным князем Корисанда.

— На самом деле, я думаю, что Жаспер прав, — сказал Дачарн, хотя ему и не нравилось, что он согласен с Великим Инквизитором. Трайнейр снова взглянул на него, и Дачарн пожал плечами. — Не похоже, чтобы у Дейвина — или у Кориса, который действительно имеет значение в данном случае — был кто-то ещё, чтобы отстаивать его дело. Если мы объявим, что Дейвин — законный князь Корисанда, и если Мать-Церковь возьмёт на себя обязательство восстановить его на троне, когда раскол будет полностью побеждён, этого должно быть достаточно. Корис, конечно, достаточно умён и опытен, чтобы понять это. Давай оставим его там, где он сейчас, по крайней мере. Мы можем сделать всё, что нам нужно, посредством переписки. Или, если уж на то пошло, мы всегда можем вызвать Кориса сюда, в Зион, чтобы дать ему более чёткие инструкции лицом к лицу. Я думаю, что мы можем позволить девятилетнему мальчику, который только что осиротел, попытаться найти хоть какую-то стабильность в его жизни, прежде чем мы бросим его на политическую сковородку.

Трайнейр несколько мгновений пристально смотрел в глаза Дачарна, потом медленно кивнул. Дачарн не сомневался, что Трайнейр без малейшего колебания пожертвует мальчиком, если решит, что так будет лучше. Но, по крайней мере, у Канцлера было достаточно сострадания, чтобы оставить скорбящего мальчика в покое, пока это не станет целесообразным. Возможно, Клинтан тоже так думал, но лично Дачарн никогда не сомневался, что позиция Клинтана было результатом безразличия — или даже самодовольного удовлетворения тем, как удачно сработало убийство отца мальчика — а не хоть какого-то беспокойства о юном Дейвине.

— Хорошо, — произнёс Трайнейр вслух. — Я набросаю послание Корису, в котором изложу наше признание Дейвина и предложу способы, которыми Корис и князь могли бы помочь нам против убийц его отца. Разумеется, я разошлю черновик всем вам, прежде чем отправить его, — добавил он, бросив на Клинтана многозначительный взгляд.

Этот взгляд отскочил от брони Великого Инквизитора, даже не поцарапав краску.

— А пока, — вставил Мейгвайр, — я должен признать, что я немного обеспокоен тем фактом, что, как ранее отмечал Замсин, погода сильно затруднит нашу способность общаться в ближайшие несколько пятидневок.

— В каком смысле обеспокоен? — спросил Дачарн.

— Я не очень волнуюсь о нашей способности координировать наши планы в других местах, — сказал Мейгвайр. — Наши существующие инструкции достаточно подробны, так что, вероятно, они не потребуют больших изменений. И я думаю, мы все согласны с тем, что отступники вряд ли предпримут какие-либо крупные операции на материке до следующей весны. Так что вряд ли нам придётся реагировать на какие-то срочные военные кризисы.

— Ты имеешь в виду какие-нибудь ещё срочные военные кризисы, — пробормотал Клинтан голосом, уровень которого был тщательно рассчитан, чтобы быть едва слышным. Губы Мейгвайра на мгновение сжались, но он продолжил, как будто Великий Инквизитор ничего не говорил.