«И всегда возможно, что твоё представление о Кейри искажено именно потому, что ты обижена таким отношением к нему дяди Биртрима», — сказала она себе.

— Я и сам был бы значительно счастливее, если бы Кейри находился далеко-далеко не только от Имперского Парламента, но и заодно от Палаты Общин, — признался архиепископ Мейкел. — С другой стороны, может быть, это и к лучшему, что он там, где сейчас.

— И почему же это может так быть, Мейкел? — кисло спросил Серая Гавань. — Кроме, конечно, удобства всегда знать, где он находится, когда придёт время позвать палача?

— Потому что, Рейджис, — сказал Стейнейр, — он не уникален. Он гораздо более раздражающий, чем многие другие, более заметен, чем большинство, и почти наверняка более лицемерен, чем кто-либо другой, кого я могу вспомнить навскидку, но не уникален. Здесь, в Черис, и в Чизхольме, есть много других людей, которые, несомненно, чувствуют то же самое, что и он.

«Он даже не взглянул в её сторону», — отметила про себя Шарлиен, вспомнив другой разговор с ним.

— Важно, чтобы те, кто не согласен с Церковью Черис, не были лишены своего собственного права на публичное выражение своих мыслей, — сказал архиепископ. — Это борьба за принципы, за право и ответственность отдельных людей делать выбор, и, как сказал Кайлеб, мы не можем выиграть войну за свободу совести, если мы отказываем в свободе совести тем, кто просто не согласен с нами. Если это означает, что мы должны мириться с несколькими Кейри, даже в Парламенте, то это цена, которую мы должны быть готовы заплатить.

— В теории, я согласен, — сказал Серая Гавань. — И видит Бог, я провёл достаточно времени в политике, чтобы понять, что искренне пытаться выслушать противоположные точки зрения всегда неприятно. Но Кейри… — он покачал головой с выражением отвращения на лице. — Почему Храмовые Лоялисты не могли, по крайней мере, выбрать себе представителя, у которого в жилах была бы хоть капля подлинных принципов?

— Я полагаю, это тот самый случай, когда им приходится довольствоваться тем, что они могут найти, — едко заметила Шарлиен. Затем она встряхнулась.

— Но довольно о мастере Кейри, — продолжила она. — У нас есть гораздо более важные вещи, о которых нужно беспокоиться. Например, когда делегаты должны «спонтанно» пригласить меня выступать перед ними.

— Ваше Величество, — сказал Серая Гавань, — это звучит необычайно расчётливо и цинично, особенно для человека столь нежного возраста как вы.

— Не расчётливо и цинично, милорд, а просто практично, — ответила она. — И мой вопрос остаётся в силе. Когда мы должны договориться о предоставлении приглашения?

— Нет нужды двигаться так быстро, Ваше Величество, — сказал Стейнейр. — Если вы хотите моего совета, то нужно дать им всем хотя бы ещё несколько дней повариться в собственном соку. Давайте немного околотим молотом наши острые углы — и дадим нам время, чтобы начать разбиваться на узнаваемые фракции — прежде чем вы войдёте и используете на нас свою собственную киянку.

— Вы имеете в виду, подождать, пока у меня не появятся заметные цели?

— Да, что-то в этом роде.

— Вы не думаете, что мне было бы лучше нанести несколько ударов, пока всё находится в более или менее изменяющемся состоянии? — Судя по тону, Шарлиен не была настроена спорить. Она была просто экспертом-тактиком, обсуждающим тактику со своими коллегами-экспертами.

— Ваше Величество, что бы вы прямо сейчас ни предприняли, это не остановит формирование фракций, — заметил Стейнейр. — Просто такова человеческая натура. Я считаю, что было бы мудрее позволить воде растечься, дать фракциям возможность формироваться естественным образом, чтобы мы могли идентифицировать как друзей, так и врагов, прежде чем обнажать наши мечи.

— Боже, какая воинственная метафора, — пробормотал Серая Гавань. Стейнейр выгнул в его сторону бровь, и первый советник рассмеялся. — Я с тобой не спорю, Мейкел! На самом деле, я думаю, что ты прав.

— Я тоже на это надеюсь, — задумчиво произнесла Шарлиен.

— Хорошо, — сказал Серая Гавань. — В таком случае я поговорю с Крутым Холмом. Он уже приготовился к тому, чтобы катнуть мяч — как вы сказали, Ваше Величество — «спонтанным» движением, чтобы делегаты умоляли вас обратиться к ним. Всё, что ему нужно — это кивок.

— Превосходно. — Шарлиен улыбнулся. Сэр Мейкел Трейвир, граф Крутого Холма, был тестем Эдвирда Хоусмина. Кроме того, он обладал достаточным превосходством в положении среди черисийского пэрства, чтобы убедить слушать себя даже чизхольмского аристократа, и, в данный момент, он очень старательно держал голову опущенной и старался как можно меньше выдавать свои собственные мысли. Сэр Мейкел нравился Шарлиен с того момента, когда она встретила его, и она могла легко понять, почему Хоусмин так высоко ценил отца своей жены.

— Что ж, — сказала она, снова беря бокал, — должна сказать, джентльмены, что я чувствую себя значительно бодрее, чем чувствовала сегодня утром. По крайней мере, что бы ни случилось, у нас с Кайлебом есть союзники в большинстве необходимых мест.

— «Союзники», Ваше Величество? — с невинным видом повторил Серая Гавань. — Разве вы не имеете в виду шпионов, провокаторов и саботажников?

— Милорд! — потрясённо произнесла Шарлиен. — Я не могу поверить, что королевский советник с таким многолетним опытом как у вас, может быть виновен в том, что забавляется откровенностью в такой момент как этот! О чём вы только думали?

— Простите меня, Ваше Величество, — убедительно сказал он. — Это была всего лишь временная оплошность! Не знаю, что на меня нашло, но я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы впредь воздерживаться от подобных неприличных выходок!

— Надеюсь, это действительно так, — чопорно ответила императрица Шарлиен Черисийская.

.V.

Галеон «Крыло»,

Около острова Восточный,

Лига Корисанда

— Ваше Высочество, я думаю, вам лучше спуститься вниз, — тихо сказал капитан Хэрис.

Принцесса Айрис открыла было рот, собираясь возразить, но затем закрыла его, не произнеся ни слова, и посмотрела на графа Кориса. Это не было безмолвным призывом к нему переубедить капитана. Она почти пересекла эту черту, но оборвала себя, и Корис почувствовал новый прилив гордости за неё, когда, почти против своей воли, он снова сравнил её со старшим из двух её братьев.

— Если вы думаете, что так будет лучше, капитан, — сказала она Хэрису через мгновенье. — Как вы думаете, мне нужно немедленно спуститься вниз или я могу понаблюдать ещё несколько минут?

— Мне действительно было бы гораздо спокойнее… — начал капитан Хэрис, поворачиваясь к принцессе, но затем осёкся на полуслове. — «Это были её глаза», — подумал Корис с полускрытой улыбкой, несмотря на вполне реальную потенциальную опасность момента. — «Они встретили взгляд капитана твёрдо и спокойно, и, в конце концов», — решил Корис, — «дело было в том, что, глядя в эти глаза, Хэрис не увидел ни страха, ни раздражения, но увидел обещание принять его приказ, каким бы он ни был».

— Мне действительно было бы гораздо спокойнее, если бы вы спустились вниз сейчас, — продолжил капитан свою прерванную мысль. — С другой стороны, я не думаю, что вам чем-то повредит, если вы задержитесь ещё немного, Ваше Высочество. Однако я был бы вам очень признателен, если бы вы вовремя отвели Его Высочество вниз, чтобы он основательно устроился на случай, если у нас будут… гости.

— Конечно, капитан. — Айрис улыбнулась ему. Не было никаких сомнений, что она точно поняла, что он подразумевал, но её глаза, такие же, как у покойной матери, встретили его бестрепетно, и Жоэл Хэрис поймал себя на том, что одобрительно улыбается.

— Я скажу вам, когда настанет время уходить, Ваше Высочество, — сказал он ей, затем слегка поклонился, словно думал, что наблюдающие подзорные трубы могут обнаружить более глубокий жест уважения, и отвернулся, чтобы прикрыть глаза рукой и посмотреть поверх залитой солнцем воды на низкосидящую, похожую на кракена шхуну, которая неуклонно приближалась.