Уже много лет в существовании Кольши было все стабильно – от бутылки к бутылке. На любимое зелье он добывал средства либо мелкими кражами металла с дач, либо устройством на какие-нибудь простые работы, с которых его обычно выгоняли через неделю. Случались и копания в мусорных баках, но это пока еще было редкостью. Законченным бомжом он еще не стал, хотя, откровенно говоря, такая перспектива маячила перед ним, и, быть может, в совсем недалеком будущем. Оставалось лишь продать за гроши свою коморку в малосемейке, пропить деньги и отправиться скитаться по свалкам, кладбищам и подвалам. Впрочем, скорее всего, все закончится без скитания – зная себя, он вполне мог предположить иной исход. Получив деньги за малосемейку, он будет пить помногу и не просыхая, а потому быстро сгорит от водки. Может, оно и к лучшему.

Интересно то, что его родители были еще живы. Стары, конечно, но бодры, проживают в родном Новостахановске, где Николай не был – сколько же лет?.. Три? Или пять? Нет, сейчас не вспомнить! Проклятая водка здорово подтачивает память. А вот его отец и мать были строгими трезвенниками. И его пытались воспитать таким же.

Отец долго и старательно объяснял школьнику Коле Анасенко, что пить ему ни в коем случае нельзя. У него плохая наследственность – оба деда закончили алкоголизмом.

Это было можно понять – участники Великой Отечественной, пехотинцы, хлебнувшие военного горя полной чашей. Они привыкли пить еще там, на войне, и не перестали с ее окончанием. Оба быстро умерли – и разве могло быть иначе? Детей – отца и маму Коли, живших, кстати, по соседству, – воспитывали их матери, вдовы, хлебнувшие горького одиночества в трудные послевоенные годы. Обоим детям с детства внушалось – во всем виновата водка, именно из-за водки у них нет отцов. Фашисты не убили, так водка в могилу завела. Вывод? Водка хуже фашиста! И дети прониклись стойким отвращением к «зеленому змию».

А вот Коля «проникнуться» не сумел. Считал, что сам во всем разберется, сам со всем справится, да и вообще – будет знать свою меру. Другие-то ее знают, чем он хуже?

Лишь много позже он вынужден был признать – о плохой наследственности ему говорили не зря. С последнего класса школы он напивался – хоть редко, да метко, «качественно», до полного беспамятства. Однажды они с одноклассником – таким же любителем выпить и погулять – едва не попали под поезд. Понесло их чего-то на железнодорожные пути, и они там зазевались. Коля успел-таки отпрыгнуть, когда состав тронулся. Приятель тоже, собственно, успел, но его зацепило краем вагона. Движущийся поезд – это огромная мощь, и соприкосновение с ним стоило приятелю Коли многих месяцев в больнице и ампутированной руки.

После этого отец вновь поговорил с Колей и постарался убедить его не пить совсем – ни под каким видом, никогда. Коля даже немного «убедился» – на первом курсе института не употреблял вовсе. Но постепенно страшная история с поездом забылась, Коля вновь начал выпивать в компаниях, тем более что в студенческой среде того времени пить было проще простого. И это вновь вскоре привело к беде – все-таки той истории, после которой Ракета бросила его и убила их общего ребенка, просто не было бы, если б он не пил. Юлька – дура и истеричка, конечно, но нельзя не признать, что она права – доля его вины в происшедшем тоже есть, как ни крути! Что же получается? Водка забрала у него не только обоих дедов, которых он никогда не видел, но и сына (ну или дочь…). Да и саму жизнь у него, Николая, она тоже забрала – ведь его нынешнее существование жизнью-то вряд ли можно назвать. Вот уж воистину – водка хуже фашиста!

Пристрастие к алкоголю всегда подводило его. Сначала он потерял отличную работу, затем – просто хорошую, потом – нормальную и постепенно скатился до занятий, которые и работой по большому счету назвать было нельзя. Постепенно портились отношения с женой Светкой, в итоге она ушла, и он больше никогда не увидит ни ее, ни дочь. Даже родители больше не ездили к нему в Большеград. Впрочем, он и сам просил их не приезжать. Ему было неприятно, когда мама пыталась навести чистоту в его коморке, а отец смотрел жалостливо и тоже рвался что-то починить, побелить или покрасить. Николай не любил, когда его жалели. Лучше уж пусть родители остаются дома, в Новостахановске, воспитывают младшего брата, у которого давно собственные дети, а его, Николая, пусть не трогают.

Юлька еще к нему приперлась! Адрес, конечно, ей узнать было нетрудно, раз уж он оформлялся на работу к ней на фабрику. Но надо же, что удумала – ошибку исправлять, вернуться на ту точку, где она совершена, сойтись вновь и попытаться начать все сначала. Вот дура! Может, на лесной тропинке именно так и нужно поступать, но мы ведь не в лесу – жизнь сложнее леса. Нет больше той точки, нет ее! Все уже сделано, и ничего не изменить. Как там в песне пелось?

Хорошая песня, правильная. «Поверь в мечту» называлась. Кто же ее исполнял? Группа «Земляне», кажется?⁸ Николай и сам ее играл на гитаре, пел нота в ноту с оригиналом, а девчонки – включая Ракету – слушали его с открытыми ртами.

И жена Светка тоже любила, когда он пел эту песню. Да – это было, было! Но прошло. И следы временем стерло. Все – нечего думать, нечего мечтать о несбыточном и нечего искать ту точку, где была совершена ошибка! Прошлого больше нет, есть только настоящее. А в настоящем у него – вонючая коморка, вечная головная боль с похмелья и водка, водка, водка. Конечно, это отвратительное пойло хуже фашиста, но все-таки самое главное в его исковерканной жизни.

Кстати, о водке пора было бы и подумать – по некоторым признакам он начинал понимать, что действие выпитого уже заканчивается. Нужно добавить хотя бы еще стаканчик, а в кармане – вошь на аркане. Бесплатно или в долг ему не нальют, конечно. Отсюда вывод: требуется раздобыть денег, и быстро! К сожалению, на брошенных дачах находится все меньше и меньше металла – сам Кольша и ему подобные ежедневно уменьшают его количество. Искать все труднее, выручка все меньше. Но надо идти, надо. Иначе к вечеру будет совсем невмоготу.

Кряхтя и охая, он поднялся с лавочки и зашагал туда, где бывал уже не одну сотню раз. Потом он не меньше часа бродил по дачам, пугая своим видом редких прохожих и привлекая окрестных собак. К сожалению, ничего путного ему не попалось. Он с тоской думал, что, пожалуй, пора искать новую кормушку – здесь стало совсем нечем поживиться. Правда, если пройти дачи насквозь, выйдешь к поселку. Кажется, этот поселок даже и к Большеграду уже не относится, хотя до ближайшей маршрутки оттуда идти не больше получаса. В поселке, разумеется, живут люди, в этом есть и плюсы, и минусы.

Плюсы очень простые – если есть люди, значит, есть что у них стащить. А минусы еще проще – люди не хотят расставаться со своим добром, могут сдать в милицию. Или сейчас она называется полицией? В общем, дело не в названии. Могут сдать неприятным людям в форме, которые упекут Николая в каталажку. До сей поры этого с ним не случалось, но, как говорится, никогда не поздно начинать. А еще не желающие быть обворованными граждане могут его просто побить, и сильно. Сам Николай пока еще не был доходягой, и стычки с другими пропойцами это подтверждали. Но если жители поселка возьмут в руки лопаты или ломы, то, пожалуй, и кости переломают. М-да… Ситуация…

Думая так, он и сам не заметил, как прошел дачи и оказался рядом с поселком. Точнее говоря, в самом поселке, только со стороны огородов. Собственно, люди и этого не любят – когда по их огородам лазят чужие, они раздражаются и злятся. Даже яблок не позволят нарвать бедному алкоголику! Могут и собак спустить – с Николаем такого не бывало, а со знакомыми случалось. А ведь собачьи укусы долго заживают… Неприятно, что и говорить… С другой стороны – не уходить ведь с пустыми руками, раз пришел? Не здесь, так в другом месте что-нибудь стащить все равно необходимо, как ни крути…