С Лу мадам Дюпон познакомилась на одном из приёмов. Этот сын Корсики имел многообещающие литературные способности, писал исторические пьесы и мечтал о славе. К тому же, он был восхитительно молод и обладал яркой красотой. Она стала его покровительницей, и их отношения стремительно перешли в разряд личных. Когда Лу переехал к ней, она удивилась, увидев в его руках лишь один чемодан. Вскоре гардероб молодого человека значительно расширился. Адель объясняла ему базовые законы моды и водила к модным портным снимать мерки. Он же позволял ей платить за себя, обещая рассчитаться, как только станет достаточно зарабатывать. Она только усмехалась, подписывая чеки, и говорила, что делает это скорее для себя, чем для него. В свете их воспринимали как пару, хотя злые языки за их спинами не раз произносили по отношению к Лу слово "Жигало" и созвучные с ним обидные термины. Люди отказывались верить, что им просто хорошо вместе. Хотя им было просто хорошо вместе. После утреннего кофе Лу садился за печатную машинку, мадам Дюпон (для него она была просто Адель) уезжала на целый день по делам. Когда выдавался свободный день, она правила его тексты, а затем, сопроводив положительной рецензией, рассылала их в издательства и театры. Две пьесы приняли к постановке в местный театр, они отмечали это шампанским. У Лу завелся собственный счёт в банке, и дела его стали двигаться в гору.

Мадмуазель Валери закончила чтение положенных трёх страниц, собираясь закрыть книгу и выключить свет, но, взглянув на свою подопечную, забеспокоилась. Та лежала на высоких подушках, неотрывно глядя в потолок.

– Что-то не так, мадам?

Старая дама молчала. В комнате повисла тягостная пауза.

– Как интересно, – наконец произнесла мадам, словно очнувшись. – Будто про меня написано.

– Про Вас? – удивилась сиделка. – Мне кажется, здесь описывается другая эпоха. Впрочем, я не совсем в этом уверена.

– Я о сюжете, милая! Просто с меня списали. А эпоху можно изменить, это детали!

– Какой наглый юнец! – сестра презрительно скривила губы. – Какой надменный тип! – Софи душила обида от недавней встречи с Лу. – Он даже не впустил меня внутрь, просто захлопнул дверь перед носом, – продолжала она, со всей силы колотя ложечкой в миниатюрной кофейной чашке.

Адель только расхохоталась, представив сцену: Лу, любивший разгуливать по квартире почти нагишом, и её чопорная сестрица, одетая, как монашка, некстати нагрянувшая из отцовского дома.

– Ты бы могла, по крайней мере, послать телеграмму, – в её голосе послышалась лёгкая укоризна. – Я бы предупредила… – она замялась, ища подходящее слово.

– …своего любовника, – ехидно подсказала Софи, вырывая тем самым реванш за унижение перед дверью.

– Хорошо, любовника, – согласилась Адель, делая глоток божественного кофе. – Лу – мой друг, любовник, ученик, если хочешь!

Настроение у неё было миролюбивое, и портить его не хотелось. К тому же младшая сестрёнка всегда была ханжой, и перевоспитывать её или, ещё хуже, оправдываться было бы просто глупо.

– Это моя жизнь, Софи, – она примиряюще накрыла ладонью её пальцы.

– Но он же тебе в сыновья годится! – не сдавалась та, впрочем, не вырывая свою руку. – Это же mésalliance! Неужели ты сама этого не видишь?

Адель опять расхохоталась.

– Лу двадцать четыре года, мне сорок, – она лениво сощурилась на солнце. – Хочешь сказать, я его родила в шестнадцать лет?

Софи наконец-то улыбнулась, оттаивая.

– Ничего я не хочу. Просто он мог бы пригласить меня войти и предложить подождать в гостиной.

Старшая сестра промолчала, полагая, что конфликт исчерпан. Им принесли по салату, и они принялись за еду, попутно обмениваясь новостями.

Софи рассказывала о доме, стареющем отце и беспросветной деревенской скуке. Ещё она обмолвилась, что приехала на весь сезон и, возможно, уедет лишь к зиме. Место в местной школе, мол, за ней всё ещё держат.

– Директриса мне так и сказала: как надоест путешествовать – возвращайся назад, примем! – она невесело усмехнулась. – Как-будто в моей жизни есть только школа, ученики и горы тетрадей, которые нужно без конца проверять.

– Где остановилась? – Адель смотрела серьёзно. – Цены здесь кусаются.

– В пансионе, – сестра беспечно махнула рукой. – Завтрак хозяйский. А ужин – стакан молока и краюшка хлеба, мне много не надо.

– Ты не изменилась, Софи.

– Хочу измениться, сестричка! Может, что и получится.

"Вот так казус", – думал Лу, краснея до корней волос, пока Адель рассказывала ему о сестре.

Он-то был уверен, что эта странно одетая молодая женщина, спросившая мадам Дюпон – одна из тех графоманок, порой штурмующих её апартаменты с просьбой хоть одним глазком взглянуть на их толстенные рукописи. И как им удаётся проскочить мимо консьержки, почтенной мадам Ламбер?

"Впрочем, мадам Ламбер постоянно спит, там и со слоном можно пройти", – молодой человек усмехнулся своим мыслям.

Он забормотал оправдание, но Адель закрыла его рот поцелуем и потащила в спальню. Сестрица сказала, что у них mésalliance. Какая же она всё ещё глупая девчонка! У них невероятный секс, за который она готова простить Лу любую шалость на стороне. Адель стащила со своего любовника шорты и майку, и, отстранившись, залюбовалась его мускулистым телом. Затем толкнула его на кровать и прыгнула следом. Поза "амазонка" была её любимой, и она с радостью сознавала, что у Лу хватит сил, удовлетворив её страсть, закончить любовный акт по своему желанию.

Через неделю она уехала в Канны, где в это время начинался очередной кинофестиваль.

– Канны? Вы сказали Канны? – Старая дама забеспокоилась, отрывая мадемуазель Валери от чтения. – Мне казалось, это была Венеция. Хотя, вероятно, вы правы.

Сиделка едва заметно покачала головой, раздумывая, не поменять ли этот роман на какой-либо другой. Что-то мадам Дюпон слишком эмоционально реагирует на эту писанину. Такого раньше за ней не замечалось.

Лу вышел прогуляться и прикупить сигарет в табачной лавке. Привычку курить он приобрёл ещё в школе, но тогда это было одно баловство. Теперь же утренняя сигарета под чашку крепкого кофе стала необходимостью. Да и в творчестве он не мог обойтись без неё. Пуская кольца дыма, было легче обдумывать очередной поворот сюжета или просто ожидать вдохновения. Повернув за угол, молодой человек заметил симпатичную рыжеволосую девушку, направляющуюся к чёрному входу.

– Послушайте, мадемуазель, – окликнул он её. – Вы там живёте, верно? – Подняв руку вверх, он показал на боковой балкончик, находившийся на верхнем этаже.

Девушка приостановилась и кивнула, вопросительно глядя на него.

– Мы соседи, – пояснил он, широко улыбаясь. – Меня зовут Лу Паоли, я проживаю в этом же доме, только этажом ниже. И я видел вас на балконе. Вы развели там шикарные цветы!

– О, месье, цветы – моя слабость! – Соседка приветливо улыбнулась. – Кажется, вы друг мадам Дюпон, верно?

– Совершенно верно. А вас как зовут?

– Мадемуазель Анет.

– Хорошего вечера, мадемуазель. – Он поклонился и отметил, что девушке лет восемнадцать от силы.

На обратном пути всё также занятый мыслями о прелестной соседке он подумал, что хорошо бы ещё поболтать с ней при случае. Когда же, поднявшись на свой этаж, Лу обнаружил перед дверью записку с коротким текстом "поднимайтесь ко мне", то, не раздумывая, рванул наверх.

– Так вот что происходит, когда ты доверяешь мужчине. – В глазах мадам Дюпон блеснули слёзы. – Запомните это, моя милая! Впрочем, я тоже не была ему верной в этой поездке…