- И вот, я думаю, ответ на вопрос о том, как мы захватим другие корабли, - сказал Роджер, кивнув.

- И кто же, если я могу спросить, поддерживает его? - мрачно спросил Панер.

- Ну, - ответил Роджер с совершенно невинной улыбкой, - я полагаю, это зависит от того, кто - после Растара, конечно - быстрее всех обращается с пистолетом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Трас Софу не собирался становиться слугой Бога.

Снова.

Однажды он сбежал из загонов для рабов высокого храма. Лишь горстка слуг могла заявить об этом, и еще меньше из тех, кто сбежал, избежали повторной поимки. Это был момент, который был насильственно усвоен Софу, когда он понял, что агенты правосудия были повсюду в Кирсти. Тогда же он решил, что жизнь моряка - для него. Торговля между островами Леммар была опасной - здесь приходилось считаться не только с пиратами, но и со многими отмелями и другими опасностями для судоходства. Но, учитывая выбор между плаванием по отмелям и риском агентов, он в любой день потерпел бы кораблекрушение.

Теперь, однако, его ставка обернулась против него, и он, вероятно, направлялся прямо обратно в загоны. Однако ходили слухи, что Леммар иногда держал при себе особенно хороших работников. Всегда было много леммаров, которые хотели работать на своих кораблях - самой большой проблемой островов была нехватка судоходства, а не рабочей силы для лодок, - но хороший член команды, каким был Трас, мог быть лучше, чем необученный сухопутный житель. Так что всякий раз, когда требовалось сделать какую-нибудь мелочь, Трас Софу всегда оказывался прав в этом. Любой линь который нуждался в сматывании, сматывался немедленно, и когда команда поднималась в воздух, впереди всегда был Трас Софу.

Его похитители на Леммаре - и его товарищи по команде, если уж на то пошло, - знали, что он делал. Однако одобряли ли его леммары или просто приценивались к топору, было другим вопросом. Он знал, что пираты могли дать слизь независимо от того, жил какой-либо крат или умер. То, как они небрежно отрубили головы капитану и помощнику, сделало этот момент предельно ясным. И, по правде говоря, он относился к пиратам не намного лучше, чем к самим жрецам огня. Но в то время как часть его ненавидела быть соучастником собственного порабощения, быть незаменимым для своих новых хозяев было единственным известным ему способом избежать его прежних... и загона.

Никто из других членов экипажа, казалось, не разделял его отношения. Они погрузились в апатию, никогда ни в чем не проявляя инициативы. Леммарам буквально пришлось силой поставить их на место, и они вели себя так, как будто они уже были слугами, не подлежащими искуплению. Конечно, никто из них, казалось, не был заинтересован в том, чтобы подражать заискивающему рвению Траса.

Вот почему именно Трас, всегда державший голову высоко и высматривавший любые изменения, которые он мог бы обратить в свою пользу, первым заметил странные треугольные паруса на горизонте. Единственное судно, быстро идущее невозможным галсом, практически прямо по ветру, было самой диковинной вещью, которую Трас когда-либо видел - и он на мгновение замер, глядя на гладкое судно с низкой посадкой, когда более медленный торговый корабль кратов погрузился в волну. Он на мгновение задумался, какой червь пожрал мозги того, кто был настолько глуп, чтобы плыть навстречу леммарскому кораблю. Конечно, торговое судно не очень походило на рейдерское судно, так что, возможно, эти сумасшедшие не понимали, с чем имеют дело. Если это было так, то было ли его обязанностью попытаться предупредить их до того, как они отправились навстречу такой опасности?

Он обдумывал это предложение со всех сторон в течение нескольких вдохов, затем решил, что здравомыслие других людей - не его проблема. Остаться в живых было важно, поэтому он сложил свои настоящие руки рупором и повернулся к капитану призовой команды.

- Эй, парус!

* * *

Роджер отказывался смотреть на Косутич.

Он знал, что какие бы эмоции ни испытывала старший сержант, они не будут очевидны. Что не означало, что то, что она чувствовала, было счастливым.

Яростный спор принца с Панером был настолько приватным, насколько это было возможно на таком маленьком корабле, как "Айма Хукер". Но тот факт, что спор имел место - и что капитан не выиграл - был очевиден для всей команды. Это был один из очень немногих случаев с момента их первого прибытия на эту планету, когда у Роджера и командира его телохранителей, человека, который поддерживал ему жизнь на протяжении всего кошмарного путешествия, были четкие и холодные разногласия. И это был самый первый раз с момента высадки на Мардук, когда Роджер припер его к стенке.

Он понимал, что такого рода разногласия были серьезной проблемой в любой команде, но он также чувствовал, что в этом были два положительных аспекта. Первая заключалась в том, что даже Панер был вынужден признать, что он действительно был лучшим бойцом ближнего боя во всей их группе, лучше даже, чем Косутич или сам Панер. Оба этих старших воина отправились в путешествие с гораздо большим опытом, чем у принца. Но эта одиссея включала в себя больше сражений, чем любой морской пехотинец обычно видел за три жизни, и по пути Роджер доказал, что в роте не было никого столь быстрого или опасного в ближнем бою, как принц, которого рота должна была защищать. Это означало, что, споря или не споря, с любой тактической точки зрения, он был именно тем человеком, который должен был находиться именно там, где он был.

И вторым положительным аспектом было то, что у них с Панером произошел спор. Несмотря на всю его свирепость, не было ни криков, ни визга. Разногласия были глубокими и фундаментальными, и, в конце концов, Роджер знал, что его ранг члена императорской семьи сыграл важную роль в том, что Панер уступил его точке зрения. Но он также знал, что Арман Панер никогда бы не признал это в любом случае, какими бы ни были потенциальные будущие последствия для него самого или его карьеры, если бы он не научился уважать суждения Роджера. Он может не разделять этого, и в данный момент капитан, возможно, тоже не особенно осознает, что он "уважает" это. Но Роджер знал. Избалованный принц, защита которого было задачей капитана Армана Панера, никогда бы не выиграл спор с командиром роты бронзовых варваров. Полковник Роджер Макклинток, официальный командир полка Панера, вышедший из горнила Мардука, мог бы выиграть один раз... если бы спорил достаточно долго.

С другой стороны, ничто из того, что Роджер мог сказать или сделать, не могло изменить того факта, что, с точки зрения Панера, вся эта операция была совершенно безумной. Какими бы большими ни были политические преимущества от захвата торговых кораблей храма, потеря жизни Роджера сделала бы совершенно бессмысленным все, ради чего погибло слишком много морских пехотинцев Панера на этой планете. Роджер знал это, и он понимал, что Панер тоже знал. Точно так же, как он знал, что командир его телохранителей способен применять безжалостную логику к командным решениям, с которыми ему приходилось сталкиваться. Что оставило Роджера немного озадаченным. Он предположил, что некоторые офицеры на месте Панера, возможно, посмотрели на меняющуюся структуру взаимосвязанных привязанностей и военной дисциплины в собственных войсках басика и решили, что пришло время применить этот старый афоризм: "Никогда не отдавай приказ, который, как ты знаешь, не будет выполнен". Особенно не тогда, когда бывший объект презрения морских пехотинцев превратился в их воина-лидера... и в фигуру первостепенной власти в глазах поддерживающих их "местных новобранцев".

Но это было не в стиле Панера. Если бы капитан почувствовал, что он теряет контроль - а вместе с ним и способность выполнять свои обязанности, вытекающие из присяги, - перед очень младшим офицером (каким бы ни было звание этого младшего офицера при рождении), он бы предпринял шаги, чтобы предотвратить это. И Роджер узнал Панера достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что любые шаги, предпринятые капитаном, были бы эффективными.