– Не брать, пусть уходит.

Дело было вот в чём. На записи было отчётливо видно, как Урмат устанавливает под матрац спальной кровати некую коробочку, в которой неизвестно что спрятано. На экране это выглядело, как прослушка или нечто подобное. Но когда собрали всё видео плёнки с центрального аппарата, а после изъяли и саму коробочку. Ту всех сюрприз и ждал. Сергей положил трубку и голосом, серьёзнее которого трудно и представить, сказал:

– Только что звонили из лаборатории, в коробочке, которую Библиотекарь оставил в спальне Волка сильнейший яд.

– Вот и шути о смерти после этого.

Тихонечко пробурчал Игорь.

– Как же так, Серёга, ведь дневника нет, как он мог решиться на такое?

– Как нет, как так нет, а я тебе что вручил, по-твоему?

– Что ты мне вручи? Это же простая кукла, он её на раз, два раскусит, там ведь от имени девочки всё должно быть.

– Я тебе дал подделку под его дневник. Написана там полная галиматья, но от имен Шурки Макарова.

– Это как? Мы же договорились.

– Я тебе дал его и сказал, взгляни.

– Я взглянул, корка старая, почерк детский, ну и что?

– А от, что сляпали его для библиотекаря специально, чтобы с собой забрал, чтобы на границе его с этим дневником взять и ласты за спину завернуть. А он на такое решился… Но и это не главное, главное… Главное это то, что коробочка эта весьма узнаваема. Это одна из последних разработок ФБР. При лёгком нажатии на коробочку капсула растворяется в какой-то химии и лёгкий газ заполняет помещение. Через три секунды будить спящих будет уже бесполезно.

– Ты сказал ФБР? Это мы тут с ними воюем?

– Не воюем, а воевали, Игорь. Теперь к этой схватке подключаются всадники в более тяжёлом обмундировании. Короче, Калнышей отпускают домой, причём обоих. Работать с ними будут там, на той стороне. Уголовные дела на них заготовлены, факты собраны, благодаря нам с тобой, так что им не отвертеться. Не беспокойся, будут пахать как пчёлки, а медок складывать в наше с тобой лукошко.

Игорь сидел молча, слушал Сергея, а про себя думал:

– Вот так, из-за какого-то детского листочка бумаги, отравить целую семью, а главное, что всё это из-за денег какой-то там строительной корпорации… Ведь они же наши, Советские люди. Они ведь и пионерами были, они ведь и цветы к вечному огню возлагали, они ведь и в преданности своей Родине клялись. Подонки они все. Давил и давить буду, пока сам не подохну. Твари.

Подобное покушение на семью «Волка», произошло впервые в следственной практике Игоря, но на всю оставшуюся жизнь в нём сохранилась твёрдая уверенность в том, что деньги превращают человека в урода, которого и человеком называть нельзя. А большие деньги преображают его в нечто более страшное, чем просто – урод. Шанс сорвать большой куш творит из бывшего человека сущее исчадие ада, которое ни с чем земным сравнить просто невозможно. Игорь поднялся и подошёл к окну, ему вдруг захотелось глотнуть немного свежего морозного воздуха, ему стало жаль, что это окно плотно закрыто в зимний период. Можно было бы умыться морозным снегом или даже броситься в сугроб с чистыми искрящимися снежинками, чтобы хоть как-то, хоть слегка остудить вспыхнувшую внутри него ненависть к нелюдям, готовым убивать других, а в их лице и ко всему земному злу. Разум его, буквальном смысле, кипел от возмущения.

– Ну почему на земле так много зла? Почему людям приходит в голову мысль убить другого человека? Почему бы им не опомниться и не пожалеть себя. Ведь убив человека, они вместе с ним убивают и себя. Этим они калечат своих детей, которым всю жизнь предстоит жить рядом с отцом убийцей. А, возможно, что позже, когда-то и они будут убиты своими детьми, точно так же, из-за тех же самых денег, которые после смерти богатого отца смогут быстренько получить по наследству. Во всяком случае, я за такую смерть. Пусть их смертное истребление не закончится никогда, пока не исчезнет с Земли весь их порочный род.

– Игорь, очнись.

Окликнул друга Сергей. Ему показалось, что тот улетел в заоблачные выси и пытается в этой вышине уловить некую жар-птицу, которая всё увиливает и никак не поддаётся.

– Да, что ты сказал?

Очнулся, наконец, мыслитель.

– Я говорю, что готовлю документы к сдаче. У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу.

– Я думаю, что нужно поменять окна в Квартире Александра Николаевича и установить экраны по бокам его балкона.

– Вполне грамотно, но это теперь твоя забота, меня от этого пожалуйста уволь. Я говорю, что дело сдаю чекистам, пусть дальше они им занимаются.

– Возможно, ты и прав, но нам терять из вида Калнышей никак нельзя. Если они совершили одно покушение, то не остановятся ни перед чем, пока своего не добьются.

– Серёга, ты простой следак, хоть и чекист, а мы тута, не простые следаки, а следаки с причудами. Кто же им даст шанс на ещё одно покушение?

– Так ведь ты же их отпускаешь по домам. Это ведь твоя идея не арестовывать.

– Это не идея, а инструкция, то есть устав. А устав, устав для солдата… Помнишь откуда эти слова? По глазам вижу, помнишь. Так вот завтра организуем вынос тела и «Волчьего логова» а на третьи сутки, как полагается устроим пышные, но без вычурностей, похороны нашего незабвенного, раба Божьего, Александра.

– Это опять Александра вызывать?

– Ну, очнись же ты, зачем нам Александр на его собственных похоронах?

– Фу, чёрт, и в самом деле, крыша совсем поехала, ничего не соображаю, извини. Всё ясно, Это я так чуточку отвлёкся на посторонние размышления.

– Вот я и вижу, что прогуливаешь рабочее время, витая где-то. Наверное, в ресторане, с некой красоткой мысленно сиживал?

– После твоего стола любой ресторан, жалкая забегаловка.

– С этим соглашусь, но девок водить сюда не дам и не мечтай, шастай по своим жалким ресторанчикам.

– Расписывайся в протоколах, вот здесь и вот там. Дело, так сказать, в «Шляпе». Всё Макаров, ты теперь не мой, и проваливай от моего стола. Приходи после завтра к 13-00 на похороны, наверняка там будет наш библиотекарь прогуливаться, нужно, чтобы он тебя лично увидел, это его успокоит. За одно и про свой кабинетик похвастаешь. Машину у тебя уже изъяли, телефон тоже, документы участкового оставляй мне, оружие участкового сдай, как полагается по инструкции. В кабинете участкового забери свои вещи, а все протоколы по делу Макарова сожги, расследование о похищении книг нам больше не нужно.

В шуточном тоне распорядился радостный Молчанов. Его настроение с самого утра было особо приподнятым, ещё бы такое дело раскрутили. Тут и повышение в должности, и звание возможно и орден был бы не лишним.

Игорь понимающе кивнул.

– Сделаем, скажи мне одно, а кто из охраны дома стучал братьям на Макарова.

– Это не охрана стучала, это я их информировал. Помнишь пьяниц дворовых?

– А как же их не помнить.

– Теперь это наши ценные шпиёны, вот так-то вота.

Проговорил Сергей и, перейдя на серьёзный тон, протянул руку для прощания. До встречи.

– Жаль, что ты теперь не наш ценный шпион, нам с тобой повезло, если честно.

Игорь ответил рукопожатием со своей стороны и молча вышел из кабинета. Настроение его сильно отличалось от приподнятого настроения его друга, однако, ощущение выполненного долга, всё же, оставалось. Далее его путь лежал в отделение милиции и в кабинет участкового, где ему предстояло заметать следы своего нелегального там пребывания.

Оружие было сдано по ведомости, патроны тоже. Слегка озадаченный рабочей рутиной он сидел в кабинете участкового за столом, который на неделю превратился в его рабочий стол, укладывая в свою папку с десяток листков, которые предстояло ему уничтожить.

– Вот житуха у участкового. Ни тебе забот, ни тебе хлопот… Гуляй на свежем воздухе, иногда бумажки перекладывай с места на место. Вот отправят на пенсию, пойду в участковые, а что и впрямь пойду. Майор Макаров, участковый милиционер районного УВД города Москвы. По-моему звучит клёво, внуки гордились бы таким названием моего дедовского портрета.