Николай, не мешкая, подбежал к нему и присоединился к призывам.

– Шурка, сынок, отзовись, что с тобой.

Толик от неожиданности появления рядом человека даже вздрогнул. Хотя его тело и без того всё время дрожало, но дополнительный импульс оно всё же получило. Окрик заставил его обернуться в сторону Николая и тот увидел его покрасневшие заплаканные глаза, которые были до краёв наполнены состраданием и тоской. Николай, как взрослый человек, оценив всю сложившуюся обстановку, реши поступить чуточку иначе. Он вновь быстро вернулся к машине и, развернувшись, направил её прямо по кукурузному полю. Машина хоть и капризничала, но двигалась она ведь, как ни как, специалист по грязным делам. УАЗик подъехал под самый шар и громогласно загудел всеми своими скрытыми под капотом возможностями. Двигатель взревел как ненормальный и к нему ещё присоединился звуковой сигнал автомобиля. Шум стоял настолько громкий, что его можно было услышать как минимум за километр от этого места. Машина ревела, сигнал гудел, А отец Шурки и его друг Толя смотрели вверх, на корзину, не появится ли из неё сейчас сам Шурка.

Их надежды, в конце концов, оправдались. В этот момент до Шуркиных ушей и в самом деле начало доходить некое гудение. Оно, конечно, пока ещё перемешивалось с грохотом тех самых, серых облачных шаров, дополнялось теми же шипением и потрескиванием, но этот специфичный шум, уже можно было уловить и отличить от остального месива прежних звуков. Его маленький разум постепенно просыпался. Тем временем шар, наконец-то, спустился практически до ста метров. На этой высоте температура воздуха была уже по-летнему жаркой. Дождь совсем прекратился, гроза отгремела, и погода резонно возвращалась в своё нормальное состояние, а вместе с ней в нормальное состояние возвращался и Шурка. Он собрался с силами сделал попытку потихонечку приподняться, но тело отказывалось ему подчиниться, а на его попытки сделать дополнительные усилия все мышцы стало ещё и покалывать. Острые иголочки пробежались по рукам, ногам и спине, заставив пострадавшего болезненно вскрикнуть.

– Толик, ты слышал, громко вскрикнул Николай.

И сбросил обороты движка машины. Машина послушно притихла. А на краю корзины наконец-то появилась маленькая головка Шурки. Он, из всех остатков сил, цепляясь за поручни корзины, всё-таки смог понемногу, приподняться и взглянуть через её край. Увидев это, оба и мальчишка, и взрослый мужик как по команде завопили:

– Шурка, мы здесь.

Сам путешественник отчётливо расслышал их голоса и до него наконец-то дошло, что он вновь на земле, вновь среди своих.

Николай, Сергеевич не знал, как заставить шар приземлиться, а Толик это знал точно и командиром в этой ситуации он считал именно себя. Не дожидаясь ничьих распоряжений и советов, он начал сам распоряжаться и командовать.

– Шурка слушай меня, пожалуйста. Шурка сорви клапан. Шар нужно приземлить, срывай его. Помнишь, там, в углу шнур привязанный. Рви его посильнее. Рви, не тяни время, срывай.

– Шурка ещё не понимал, кто и что там, внизу кричит, состояние было настолько болезненным, что его воспалённое сознание не всё и не сразу могло разобрать, но то, что нужно спускаться вниз, это он понял и начал медленно соображать, что для этого нужно сделать. А Толик, тем временем, всё напирал.

– Шурка, срывай клапан, там в углу.

Отдельные части фраз все же ему удалось различить, понемногу он даже начал ориентироваться в сложившейся обстановке и чётко сообразил, что шнур в углу корзины нужно сильно рвануть на себя, тогда откроется воздушный клапан и воздух быстро начнёт покидать тело шара, а сам шар медленно спустится на грунт. Сказать честно, ни одного из этих понятий и никакой механики данного процесса Шурка, в своём болезненном состоянии, припомнить не смог бы, однако, просто «шнур» и просто «дёрнуть» у него получилось. Над его головой невообразимо зашумело, а корзина начала заметно ползти к земле. Сам Шурка, вслед за клапаном и корзиной тоже сполз вниз. Его опять потянуло на настил, опустившись на него, он, как и несколько минут до этого, прижался к своим собственным коленям и тихонечко заплакал. Так, постепенно, с горечью и болью, к нему возвращалось его утраченное, было, самосознание.

Мужики на грузовой машине подъехали как раз в тот момент, когда шару до земли оставалось меньше двадцати метров. Они как заворожённые смотрели на, плавно сползающее к ним с небес, чудо. Полотно шара за короткое время заметно похудело, оно несколько вытянулось по вертикали, но нисколечко не утратило своего очарования. Необычный серый материал вновь заиграл множеством бликов, как и несколько часов назад, когда нынешним утром, трое неуёмных подростков, заправляли его порцией горячего воздуха.

Корзина приблизилась к грунту, и уже коснулась бы верхушек стеблей кукурузы, которая здесь, под шаром, оказалась почти полностью вытоптанной толпой подоспевших спасателей. Николай подпрыгнул вверх и уцепился за нижний каркас гондолы. Шар послушно подался книзу и корзина быстро встала на землю. Он тут же заглянул внутрь. Там, в углу этой малюсенькой коробочки, с хлипкими брезентовыми стеночками тихонечко сидел его сын. Похоже, что он ещё не до конца ощутил своего положения, ему, возможно, ещё не верилось, что он стоит на твёрдой земле, а не болтается где-то под облаками. В этот момент он ещё не в полной мере осознал, что ему больше ничто не угрожает. Что теперь есть, кому за него вступиться, что сейчас с ним рядом его отец и, что с ним он в полной безопасности. Шурка поднял свои зарёванные округлившиеся глазки и, взглянув прямо на отца, тихо прошептал:

– Папа.

– Сынок.

Ответил отец и подхватил его на руки. Окружавшие их мужики смотрели на них и тихонечко смахивали, накатившие на глаза, слезинки. Всем стало ясно, главное, это то, что всё обошлось.

Витёк и Толик так же стояли рядом и, шмыгая носами, смотрели на своего живого друга, которого его отец держал на руках. Они просто улыбались, и это была улыбка их счастливого избавления, а также их неожиданного прозрения, их вынужденного взросления.

Глава 15

Пограничник-курсант

Конец мая для Сашки выдался очень напряжённым. В группе подготовительных курсов полным ходом шли выпускные экзамены. А в спортзале полным ходом готовились к первым в их истории соревнованиям. И если с соревнованиями всё более или менее было ясно, то с учёбой, не всё складывалось гладко. Уплотнённый график жизни последних двух месяцев сказывался неудачами в некоторых учебных предметах. Как не зубрил Сашка свой иняз, сдать его на отлично у него явно не получится. Он сомневался в этом неспроста. Предварительно его всегда экзаменовала сама Оля. Она так и сказала:

– Сашка, завалишь ты иностранщину. Зубри, и читай побольше. Тебе ещё с произношением нужно усилиться. Так англичане не разговаривают, так туземцы у англичан монетки на хлеб выпрашивают.

– Ну что мне поделать, Оль, я пытаюсь, а оно как-то коряво. Как мне быть, чтобы произношение стало английским?

– Это элементарно просто, растяпа, говори как англичане. Ты ведь можешь говорить, как твой начальник отдаёт тебе приказы, вот и с английским языком точно так же.

– Это что, передразнивать их что ли?

– Именно. Передразнивай, если по-другому не можешь.

– Хау дую ду.

Попробовал Сашка. Ольгу после его эксперимента, лишь разобрал смех.

– Ладно не хаюкай, я тебе сама пришлю учителя, он с твоим произношением быстро справиться.

Если разобраться, то до вступительных экзаменов было ещё достаточно времени, и произношение вполне можно было поправить, а выпускные экзамены, хоть и жалко, но они не главные, можно и перетерпеть. Сразу же, на следующий день, не откладывая в долгий ящик, Оля и впрямь прислала репетитора, им оказалась всё та же её бабушка. Рано утром, буквально сразу после того, как Александр вошёл в свой кабинет, за ним следом вошла и она.