Глава 31.2

Я решительно повел обеих внутрь. Прохожие действительно странно на нас посматривали, хотя выглядели мы вроде бы обычно. Мода, во всяком случае, не изменилась, а поскольку мы перед путешествием во времени переоделись, то не должны были привлекать внимания. Может, мы ведем себя как-то не так?

Заведение было ярким, светлым и уютным. Без новомодных изобретений не обошлось и здесь – в углу с печью над противнем с тестом сами по себе летали кисточки, смазывающие будущие булки маслом. Интересно, противень тоже сам в печь залезал, без помощи пекаря?

Усаживая спутниц за свободный столик, я присматривался, как и чем расплачиваются другие посетители. В руках мелькали подозрительные цветные бумажки, но и монетки тоже поблескивали в лучах электрических ламп, которые здесь горели повсюду. Что ж, нужно рискнуть.

Я подошел к прилавку, за которым стоял тучный мужчина с румяными щеками, и положил перед ним серебряную монету.

– Можно два чая и один кофе, пожалуйста.

Булочник вытаращился сначала на монету, затем на меня.

– Вы дедушкин клад, что ли, раскопали?

– Э… вроде того. Значит, вы серебро не примете?

Мужчина расхохотался.

– Да вы с ума сошли! Такие деньги не в ходу уже лет десять, с тех пор как мы Иинай присоединили к себе.

– Что?! – пискнули за моей спиной.

Ага, конечно, Айла тут как тут. И Лилиан рядом опасливо прищуривается.

Мужчина удивленно нас оглядел.

– Вы откуда взялись такие? Разговариваете по-маравийски чисто, а сами явно неместные…

– Мы потомки путешественников, которые обосновались на Калгарском высокогорье, – нашелся я. – Не были в Маравии много лет. Вот, вернулись на родину, хотим обжиться здесь. И, похоже, немного отстали там от прогресса.

– А, ну тогда всё ясно, – с пониманием кивнул булочник. – Калгар – это ж ого-го как далеко!.. Ну, в общем, монеты вы сможете обменять на наши современные деньги в банке. Он за углом, откроется через полчаса. Если хотите, можете подождать здесь. Я вас и так обслужу, а вы попозже рассчитаетесь.

– Спасибо, это было здорово, – с облегчением согласился я. – Можно тогда еще пирожное с персиками для моей… невесты?

– Пожалуйста, сколько угодно, – улыбнулся мужчина.

А я с удовольствием наблюдал, как засияли глаза Эвенвуд. Как же она все-таки удивительно хороша…

– Подскажите еще, будьте так добры, – встряла Айла, всовываясь между нами и с надеждой глядя на булочника. – У меня здесь должны были оставаться родственники, но связь с ними давно утеряна. А мне бы так хотелось их найти… Вы не знаете, как это возможно устроить?

– Да, конечно, – легко ответил тот. – Позвоните по телефону в архив.

– Ч-что сделать? – заикнулась девушка.

Он снова на нас посмотрел, как на троглодитов.

– В Калгаре нет телефонов, – объяснил я, сам не уверенный, что правильно повторил незнакомое слово. – Горы, монахи с их древними традициями, сами понимаете. Мы заплатим вам за помощь, если это необходимо.

– Ну вы даете, – покачал головой толстяк. – Не надо денег, я вам так помогу. Бедные, как вы только там на своем высокогорье выживали… Идемте в ту комнату, девушка. Телефон там. Я объясню, как им пользоваться и что говорить связистке.

Они с Айлой скрылись за дверью, а мы с Лилиан сели за столик. Место булочника занял бойкий паренек, судя по внешности, его сын. Он принес нам напитки, еду и убежал к другим посетителям.

В это время из-за соседнего стола встала пожилая семейная пара. Мужчина оставил на своем сиденье газету, то ли забыв о ней, то ли уже прочитав и потеряв интерес. Я дождался, пока супруги выйдут, воровато огляделся и незаметно стащил издание.

Лилиан сразу наклонилась ко мне.

– Дата какая? – шепотом спросила она. – Может, мы не в тот год прыгнули?

Я развернул ломкую, шуршащую бумагу. «Время Гернборга», значит. Да, уж точно его время…

– Наш год, – тихо ответил я. – Только днем ошиблись – переместились на двое суток вперед.

– Серьезно? – ахнула Эвенвуд. – А такое впечатление, будто на век.

Я промолчал.

Что, дери меня ягги за ногу, мы сделали в прошлом не так?

Страницы довольно объемной газеты зашелестели, переворачиваясь. Новости про чиновников – ничего важного. Большой спортивный марафон – тоже неинтересно.

– Смотри, – я развернул «Время Гернборга» к Лилиан. – Статья о стихийниках. Они устроили митинг, требуя равных прав с оборотнями, менталистами и артефакторами. Жалуются на притеснения.

– Так им и надо, – с легкой мстительностью прокомментировала она, отпивая из чашки. – О, а что это в требованиях? Открыть стихийный факультет в Элавии?

Положив газету на стол, я вчитался в текст.

– Глянь-ка, действительно. Знаешь, как теперь называется наша академия? Артефакторики и менталистики. О стихиях ни слова.

– Элавийская академия исчезающих факультетов, вот как ее нужно было назвать, – пробормотала Лилиан. – Ты прав, так не должно быть. Другой вопрос – что мы можем с этим сделать? Опять вернуться на двести лет назад? Герцог же обещал с нас головы снять.

– И он это сделает, без сомнений, – пробормотал я.

Затем тряхнул волосами и продолжил перелистывать издание. Прежде чем планировать новое путешествие, неплохо бы понять, что еще изменилось и в какой конкретно момент река истории могла потечь по другому руслу. Однако газета уже заканчивалась, а ответов не находилось. И тут я развернул последнюю страницу…

– Проклятье! – сорвалось с языка.

Глава 31.3

Слишком громко. Кое-кто из посетителей неодобрительно на меня глянул, а Лилиан подпрыгнула. Оранжевый ломтик персика свалился с ложки и шлепнулся на блюдце.

– Что там? – округлила глаза Эвенвуд.

Я не стал ничего говорить. Просто показал картинку в газете.

Там напечатали хвалебную оду в честь нынешнего правителя – он уже был не герцогом, а королем. Сама Маравия, соответственно, получила статус королевства. Ниже, под многочисленными титулами, разместили и упоминание о славных предках короля. В частности, о Яне Фаэртонском, который женился на дочери Исангерда и Энжи дель Йенс, ненадолго приняв бразды правления над Маравией.

– Ну Ян, ну пройдоха, – выдохнула Лилиан. – Извращенец старый!

Я даже не пытался сдержать нервный смешок.

– Тебя только это волнует?

– Мы оба видели, что он глаз не сводит с Энжи, – пожала плечами она. – Но дочь! Она же лет на двадцать младше! А то и на тридцать!..

Ох, женщины…

– Лилиан, этого не было в истории, – напомнил я. – Ян никогда не правил, а дочь дель Йенсов вышла замуж за иинайского аристократа, поскольку государства искали способ примириться после Оборотнической войны.

– Но Ян не мог об этом знать, – резонно заметила Эвенвуд. – Он сделал то, что считал правильным. Влюбился в молодую и красивую – и вот результат. А Айле будем это сообщать? – встрепенулась она.

– Подождем пока. Нужно сначала обдумать, что с этим делать. Не можем же мы вернуться назад и объявить Яну, что он не имеет права жениться на дочери своих друзей.

– Не можем, – согласилась она. – Иначе может так случиться, что мы отберем у него единственную любимую женщину, которая ответила ему взаимностью.

Я нахмурился. Да, мысль очень женская. Но всё же…

Хлопнула дверь. Не входная – внутренняя. Из комнаты с загадочным телефоном вышел слегка растерянный булочник, а следом за ним – бледная как смерть Айла.

Мы с Лилиан невольно замолчали, глядя, как она передвигается – словно марионетка, на деревянных ногах. Куда только делась вся ее грациозность? Иинайка неловко плюхнулась на стул рядом с нами. Из глаз прямо в чашку с чаем закапали крупные слезы. Айла закрыла лицо руками, но струйки по ее щекам бежать не перестали.

Я по-дурацки застыл, не зная, что делать в такой ситуации. Мужчине хватило бы подбадривающего хлопка по плечу и пары скупых слов поддержки. А что женщине? Да еще так, чтобы она не сочла это приставанием?