Перед ним вдруг отчетливо прорисовалось будущее, и будущее это было не из прекрасных. Джем и Смит станут неразлейвода, а он, Ральф, часами будет слушать, как они занимаются сексом, или будет сидеть где-нибудь в сторонке, пока эти двое будут обниматься на диване. Потом они решат пожениться и объявят о помолвке. Смит, пряча глаза, попросит Ральфа съехать, и ему придется поселиться в картонной коробке – ну, кто еще станет терпеть человека, который платит за жилье, когда ему вздумается? Ральф начнет слишком часто пропускать «по одной», и кончится все тем, что хулиганы подожгут его коробку, пока сам он будет валяться в полной отключке.

Ну что такого нашла Джем в этом Смите? А он, Ральф, чем он отпугнул ее? Может, тем отвратительным запахом, который витал после него в туалете? Такое чувство, что Джем всегда забегала туда сразу за Ральфом. Или все потому, что он не лез к ней со своей помощью во время готовки ужина, как это делал старина Смит? А может, вчера вечером Джем уяснила, сколько денег зарабатывает Смит – подобные вещи всегда привлекают в мужчине. Вдобавок Смит – льстивый ублюдок! – купил ей цветы. Точно, все дело в этом. Девушки обожают цветы. Как же ему самому не пришла в голову эта счастливая мысль? Почему Смит, а не он, Ральф? Что с ним не так? У Смита уже есть квартира, хорошая работа и куча денег. Зачем ему еще и Джем? Вдобавок он давно влюблен в другую женщину. В душе Ральфа всколыхнулась тошнотворная ревность, всплыла на поверхность, как раскисшая бумага в засоренном туалете.

К черту порядочность, к черту моральные нормы! Ральф уселся на кровать Джем и взял самый верхний из ее дневников. Открыв его, он начал читать с первой страницы, с января этого года. Джем в то время жила где-то еще – незнакомка, с которой ему только предстояло встретиться. Если Смит собирался спать с ней, то он, Ральф, намерен был получше узнать ее.

Наступил обед. Люди, занятые на постоянной работе, устраивали перерыв, ели сэндвичи, покупали газеты, разгуливали по городу в костюмах и пальто. Ральф читал.

Через пару часов те же люди вели деловые беседы – по телефону и лично, устраивали совещания, спешно проглатывали чашечку кофе и даже флиртовали, с головой погрузившись в офисную жизнь. Ральф продолжал читать.

К пяти часам, с приближением сумерек, в офисах снова началась суета. Люди спешно заканчивали срочные дела, убирали со стола, отключали компьютеры. Ральф все читал и читал.

В шесть часов или около того он закрыл наконец дневник, вернул его на место, расправил одеяло, выключил свет и вышел в коридор. У себя в комнате он достал сигарету, закурил и принялся поджидать возвращения Смита и Джем.

– А она что здесь делает? – с наигранной беспечностью спросила Шевон, стараясь не выдать вскипевшую в ней ревность. Нервозность ее объяснялась очень просто: девица была на редкость привлекательна. Стройная, подтянутая, энергичная – от нее так и веяло здоровьем. Не сравнить с расплывшейся и подурневшей Шевон.

Они с Карлом пришли на прощальную вечеринку в «Сол-и-Сомбра» – поболтать с его учениками, выпить по паре пива. Кое-кто занимался у Карла целых пять лет, и теперь им хотелось пожелать ему удачи в его новой, блестящей карьере.

– Она тоже у меня занималась, – ответил Карл, потягивая светлое пиво. – Разве я тебе не говорил?

Определенно нет.

– Признаться, не помню. Может, когда-то давно…

Шери, на взгляд Шевон, плохо вписывалась в атмосферу танцевальной студии. Куда проще было представить ее в фитнес-зале… в крайнем случае на занятиях аэробикой.

– Вообще-то она очень способная. Мы даже танцевали какое-то время в паре, когда ты перестала ходить со мной.

– Вот как!

Ревность, будто иглой, вонзилась в живот. Легче, Шевон, легче. Улыбайся, веди себя как ни в чем не бывало. Карлу незачем знать, что ты его ревнуешь.

– Я так понимаю, она тебе не нравится? – неожиданно спросил он.

– Ну… я просто не знаю ее как следует. Не могу сказать, что она производит впечатление очень приятного человека. Во всяком случае, «тест в пабе» она не пройдет.

Про этот тест Карл знал уже давно. С его помощью Шевон определяла, удастся ли ей сдружиться с какой-нибудь девушкой или нет. Она представляла, что сидит с этой самой девицей в пабе. Если получалось вообразить, что они распивают за компанию по пинте пива, с удовольствием болтая ни о чем, значит, девушка проходила тест. Если нет, о ней просто забывали – «не мой тип, о чем тут еще говорить».

– Знаешь, я от нее тоже не в восторге.

Умница!

– Серьезно? Я-то думала, она тебе нравится.

– Да нет, Шев, ты права. Девица – самовлюбленная пустышка. Я даже не стал приглашать ее на сегодняшнюю вечеринку – должно быть, кто-то из девушек проболтался.

– И что же тебе в ней не нравится? – Шевон была заинтригована. Карл редко отзывался о людях с такой явной неприязнью, обзывая их «самовлюбленными пустышками».

– Даже не знаю. Не нравится она мне, вот и все. Что-то вроде внутреннего отторжения.

На самом деле Карл был в ярости. Он же сказал этой маленькой сучке, чтобы она не смела приходить на вечеринку. Шери в ответ пренебрежительно повела плечом:

– Что я забыла на этой несчастной вечеринке? Смело можешь приводить свою толстую подружку – ей там точно ничего не угрожает.

И все-таки она заявилась сюда, нацепив немыслимо облегающее платье с вырезом на спине. Потягивает себе пиво и флиртует с Джо Томасом, банковским клерком в каких-то нелепых очках. Бедняга выглядит так, будто вот-вот скончается от перевозбуждения.

Карл уже и не помнил, кто из них стал инициатором этой идиотской интрижки. Разумеется, он сразу заметил Шери – да и кто бы на его месте не заметил? С другой стороны, в мире полно красивых женщин. И что теперь, каждую тащить в постель? Карл не привык бегать за каждой юбкой, так что инициатива, должно быть, принадлежала Шери.

Однажды они столкнулись у входа в дом – Шери копалась в сумочке в поисках ключей. Карл как раз возвращался с танцев, в привычном прикиде пятидесятых годов, и Шери спросила, не с костюмированной ли он вечеринки. Когда Карл сказал, что обучает современному джайву, она оживилась и заявила, что сама занимается танцами и одно время хотела даже стать балериной. Слово за слово Карл пригласил ее в «Сол-и-Сомбра», и Шери пришла. Оглядываясь назад, можно было предположить, что она уже тогда вовсю флиртовала с ним, но Карл, если честно, не обратил внимания на ее ужимки.

И лишь когда они первый раз закружились в танце, Карл ощутил нечто большее, чем чисто эстетическое удовольствие. Такой превосходной партнерши, как Шери, у него еще не было. Занятия балетом придали ее движениям красоту и отточенность, так что Шери напоминала ему порой бесплотную куклу, воздушно-легкую и грациозную. Карл вел в танце, а она покорялась, по-женски мягко и ненавязчиво. При этом с ее лица не сходила чарующая улыбка.

Карл был в полном восторге. В таком восторге, что предпочел ничего не говорить Шевон, когда вернулся с танцев домой. Не то чтобы он чувствовал себя в чем-то виноватым, вовсе нет. Но Карл знал, что густо покраснеет, если решится затеять этот разговор и Шевон спросит его, в чем дело. А он в ответ покраснеет еще больше. Не стоило бросать в ее душу семена подозрений, тем более что повода для этого просто не было. Словом, Карл не стал ничего говорить – как, впрочем, не стал и скрывать. Но Шевон, должно быть, ни разу не взглянула в окно, когда Карл с Шери возвращались домой с танцев. И поскольку не приходилось ожидать, что женщины когда-нибудь подружатся, Шевон так и оставалась в неведении до самого конца.

И это помогло Карлу аккуратно поделить свою жизнь на две части, когда партнерство в танцах переросло в нечто более плотское. Карл пришел в полное замешательство, когда Шери впервые поцеловала его. Разумеется, этот сценарий уже пару недель кружил в его сознании, но в жизни полно таких воображаемых сценариев. Нельзя же реализовать каждый из них!