Против этого трудно было возразить и Бэй опрокинул с ним несколько стопок. Затем Савача потянуло на душевный разговор:

– Ты всё ещё винишь себя в гибели Залима? Он погиб не от камнепада, Бэй… Его труп нашли в километре от обвала…На телах его охраны были следы от пуль…Много следов…

– Они пытались сбить камни выстрелами в упор и пули от камней срикошетили назад? – предположил Бэй.

– Ты не поверишь, но именно так утверждалось в выводах комиссии по этому расследованию гибели президентского кортежа…Ещё там говорилось о том, что президент выбрался из-под лавины, но попал в лапы диких зверей и они его загрызли…

– Неужели у нас ещё остались дикие звери?

– А на самом деле на его теле были не звериные укусы, а ножевые ранения. Дело замяли, Бэй. Замяли те, кто всё это подстроил…В эпоху нынешнего дикого демократизма и делёжки нового жирного пирога это неудивительно…

– Думаешь надо в этом разобраться? – спросил его Бэй.

– Зачем? Чтобы меня и тебя тоже нашли под камнями со следами укусов от диких зверей? Надо жить дальше, приспосабливаться к новой власти…Наша старая власть проворовалась, ослепла, оглохла, зажралась…До неё от той же болезни скончалась предыдущая…Думаю, что и с этой когда-нибудь случится то же самое…Все эти олигархи, суперпуперкорпорации распадутся на более мелкие банды, дочерние фирмочки отколятся от папочки с мамочкой, возглавят борьбу за финансовое освобождение и отделение…Так появится и закружится новая весёлая карусель новой демократии…Их всегда будет мало, но они с пулемётами, а нас всегда много и мы с одними палками…

–… и камнями, – добавил Шэнсон.

– Точно, – усмехнулся Савач. – За камни, – он весело отсалютовал стеклянной рюмкой, – но не в почках! – выпил, зажмурился и протянул руку к кусочкам мандарина.

Пощёлкав пальцами, Роланх выбрал дольку пожирнее, подцепил её ногтем и закинул в рот.

– И что ты мне предлагаешь? – пьяно улыбаясь, спросил друга Бэй.

– Я предлагаю тебе держаться поближе к этой бабёнке…

– К президентше?

– Да. К президентше, Бэй. Тем более, что она как-то очень неровно к тебе дышит…– хитро подмигнул ему Савач.

– Я не заметил.

– А я заметил. Держись к ней поближе, да посматривай по сторонам. Вдруг откуда-нибудь задует ветер новых перемен…Да так задует, что камни на головы посыпятся…– многозначительно добавил Роланх.

– Как-то мне всё это…

– О чём ты? Об этой грёбаной жизни? – спросил Савач.

– Но ведь остались где-то все эти сведения о которых ты говорил. Что-то на бумаге, что-то на дисках и флэшках… Кто-то когда-нибудь начнёт под это копать… – начал было Шэнсон.

– Тогда он начнёт копать себе могилу. – успокоил его Савач. – Бумажки могут случайно сгореть, диски – удариться о бетонный пол, время уже будет не так строго карать мёртвых преступников да и что от этого всего останется? Слухи, людская память? Жёсткое давление, прессинг – и народ как шёлковый. Может несколько стариков-долгожителей побрюзжат на лавочке да напишут честные мемуары, которые через сто лет издадут как артушэльские народные сказки и пара молодых придурков покричит на площади, требуя свободы. Хотя с чего им орать? Все вросли по уши в эти новомодные нейробуки. Ни жрут, ни пьют, даже с девками не встречаются – шлёпают их по заднице через эти…как их… виртулеты…

– Нейровуалеты, – поправил его Бэй.

– Даже в туалеты через эти…нейровилеты ходят. Тьфу! Будешь? А я себе плесну грамм сто. Ты заметил, что меня и тебя наша новая училка Габрэйла к доске не вызывала? Значит надо хорошо подготовиться. – опорожнив в себя стопку, Савач потянулся за яблоком.

– Блин, Савач. Да ты меня на гильотину тянешь! – Бэй вскочил и высунул голову в открытое невдалеке окно.

– Пытаешься малость протрезветь? – ухмыльнулся Роланх. – Тогда я сейчас.

Шумно отодвинув стул, он подошёл к буфету и, перегнувшись через стойку, что-то зашептал молодому буфетчику на ухо. Тот скрылся во внутреннем помещении буфета. Затем оттуда вышла буфетчица лет сорока, взглянула на пьяного улыбающегося Савача и, кивнув ему, ушла внутрь.

– Бэй! Выпей вот это! Бэй!

Шэнсон вернулся к столу и с подозрением уставился на стакан с голубой жидкостью.

– Что это?

– Мой маленький секрет. Прячу здесь у буфетчицы. Так надёжнее, а то потеряю или разолью. Неплохо отбивает запашок и ослабляет удары алкоголя по мозгам.

Бэй отпил пол-стакана и с отвращением отодвинул его от себя.

– Вначале идёт хорошо, а потом какое-то послевкусие противное. Изумительная гадость.

– Согласен. Гадость невероятная. – согласился с ним Савач. – Ешё пару глотков сделай, а я допью остальное. Давай, давай.

На вторую часть совещания они немного опоздали, но ничего серъёзного ещё не началось. «Училка Габрэйла» изучала какие-то бумаги, поданные ей раболепно склонившимся перед ней парнем-секретарём, работавшем ещё при первом президенте Артушэля.

Пока охранник в коридоре неслышно закрывал за ними дверь, Бэй на цыпочках подкрался к свободному стулу, придерживая за талию шатающегося Савача. Несколько глав демкомов (бывших министерств) с понимающей улыбкой взглянули на опоздавшую сладкую парочку, но им обоим удалось незаметно присесть. Президентша, услышав лёгкие смешки, подняла голову, но Бэй с Савачем уже смирно сидели «за партой», ожидая когда «новая училка» вызовет их к доске.

– Роланх, – наконец произнесла она. – Хотелось бы услышать об успехах и проблемах в вашем преобразованном комитете…Роланх!

Савач, клевал носом и еле слышно похрапывал. Шэнсон двинул его локтем в бок, глава СНБ встрепенулся и, выпучив глаза, взглянул на Бэя с немым вопросом. Шэнсон указал ему ладонью на Габрэйлу, повернулся к нему лицом, а к президентше затылком, высунул язык и постучал по его кончику пальцем, призывая Савача к долгожданному выступлению.

– Да. Я здесь, – торопливо прокашлявшись, он встал и раскрыл папку с докладом. – Так о чём вы хотели бы услышать, господа?

– О ваших успехах и проблемах, – строго повторила президентша.

– О моих личных или по комитету? Кхе-кхе. Шучу, шучу…Значит так. Самая главная проблема заключается в вопросе слияния и взаимодействия бывших спецслужб исчезнувших с географической карты стран и возродившихся под новым знаменем единой мировой демократии в виде демократической Артушэли. Вкратце, эту проблему можно разбить на несколько основных пунктов. Пункт первый…

Бэй слушал его разинув рот. Честно говоря, он не ожидал, что старина Савач так хорошо заправившийся коньяком в буфете представит на президентском совещании такой дельный и чёткий доклад. Ближе к окончанию доклада, «новая училка» задала ему несколько вопросов, на которые он дал обстоятельные и грамотные ответы.

– Спасибо, Роланх. Очень хороший доклад не то, что у некоторых, – она с укором взглянула на пухлого Гзаду Тюхлера. – Вы уже более двадцати лет возглавляете СНБ?

– Так точно, госпожа, – подтвердил Савач.

– …президент, – исправила она его.

– Так точно, госпожа президент, – кивнул Савач, – более двадцати. Я могу надеяться на продолжение своей службы? – спросил он, потупившись, словно ученик-хорошист, выпрашивающий себе у преподавателя оценку «отлично» по итогам года.

– Можете, – ответила она. – Теперь Бэй Шэнсон.

– Я здесь, – привстал Бэй и раскрыл папку со своим докладом.

– Подойдите поближе вместе с Роланхом. Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз. Все остальные свободны. Всем спасибо. Желаю успехов.

Приватная беседа

Главы Демократических Кабинетов торопливо задвигали стульями, закашляли, зашуршали и заскрипели, закрывая папки с докладами и мининейробуками. Через минуту Савач и Бэй стояли навытяжку перед сидевшей перед ними президентшей, что-то помечавшей авторучкой в своих бумагах. И вот она подняла глаза и внимательно посмотрела на Бэя, затем перевела взгляд на Савача.

– Что это за «13-й отряд»? Зачем он был создан и какова отдача по этому проекту? Я совершенно случайно, разбирая бумаги Залима Салойтена, наткнулась на ваше детище. Почему никто не проинформировал меня об этом проекте? Ведь это не просто какая-то пустышка? Это не просто игра, выпущенная в свет коммерческой компанией. Что скажете, Бэй? Или может быть вы, господин Роланх, посчитали, что я пришла не всерьёз и не надолго?