– А Баба-Яга там? – продолжил Кощей.

– Пока нет, но ещё не вечер, – ответил ему капитан. – Думаю ближе к полуночи и её к нам привезут.

– Тогда вперёд, друзья! – радостно воскликнул Кощей. – Мы с вами ломали голову где нам Бабу-Ягу искать, а она оказывается скоро у дружинников князя Владимира в казарме будет.

Казармой князя Владимира оказалось ничем непримечательное и немного покосившееся отделение полиции города Лесоградска. Скрипач Котофей раньше всех почувствоваший что-то нехорошее, закрыл глаза и впал в транс в полицейской «буханке», еле слышно что-то напевая себе под нос и выбивая на своём скрипичном футляре пальцами загадочный ритм.

– Что это с ним? – спросил Эммануил.

– Тс-с-с… – загадочно ответил ему Клубков, приложив палец к губам. – Это магия…

– Магия музыки. Понимаю. Молчу. – сказал Эммануил Форштейн и уснул глубоким сном невинного младенца, убаюканный расслабляющей качкой полицейского фургончика.

Княжеский «обезьянник»

Они стояли на тротуаре под присмотром двух полицейских, пока капитан Батуров тормошил уснувшего в машине деревенского библиотекаря Эммануила. Наконец их всех в сопрождении торжественного экскорта запустили внутрь.

– Наша служба и опасна и трудна. И на первый взгляд как будто не видна. Если кто-то, кое-где у нас порой…– вдруг затянул приятным баритоном кот.

– Это кто? Музыканты или певцы? – весело спросил Батурова молодой лейтенант на входе с раскрытым журналом регистрации посетителей.

– Симфонический оркестр, – ответил тот. – Завтра поедут на гастроли в Израиль по персональному приглашению Эммануила Спиридоновича.

– Ух ты! Какие люди! Эммануил Спиридонович! – радостно воскликнул лейтенант. – Давненько вы у нас не были… Я вас и не узнал. Богатым будете.

– Да куда уж дальше богатеть? – горестно вздохнул Форштейн. – Горбатюсь как ишак на своей малой родине…За хозяйством покойной матушки присматриваю, царство ей небесное, пытаюсь личную жизнь наладить…Как-то всё недосуг было вас навестить…

По узкому коридору их привели в мрачный кабинет. Сперва каждого из них сфотографировали в профиль и анфас у стенки разлинованной метками для измерения роста, потом Батуров велел сидеть им на месте на неуютной лавке-кушетке обшитой грубым дермантином и куда-то ушёл, пришёл, опять ушёл, а кот всё это время напевал, несмотря на недовольные приказания закрыть рот. Прекратив пение на несколько секунд, он через некоторое время, пользуясь отсутствием надсмотрщика вновь начинал тихонько выводить известные старые хиты, потепенно увеличивая громкость воспроизведения.

– Это кто ж такие? – услышали они женский голос. – Батуров, где ты? Это твои подопечные?

– Наши, наши. – ответил ей один из спутников капитана.

– Артисты какие из московской филармонии что ли?

– С чего ты взяла?

– Да ты послушай, олух! Он же один в один как Кобзон поёт. Не отличишь.

Кот, благодарно ей поклонился, приложив руку к сердцу и продолжил пение песни из «17-ти мгновений весны».

– Отойди, Силантьева, – отстранил её Батуров от дверного проёма, возвращаясь с бумагами. – Дай дорогу. Так, хватит! Скрипач, прекращай!

– Я не скрипач. Я новая первая скрипка вашей лесоградской филармонии и артист оригинального жанра из Москвы. Так же совмещаю работу в качестве бэк-вокалиста у наших звёзд первой величины во время их концертов по стране и на городских праздниках. Решил поближе к пенсии пустить корни подальше от столичной суеты в милой сердцу провинциальной тишине. Котофей Григорьевич Баюнов. К вашим услугам, господа офицеры. – и, грациозно поклонившись, он открыл футляр, достал скрипку и сыграл известную мелодию из советского фильма о Шерлоке Холмсе.

– Какой виртуоз! – восхищённо хлопнула в ладоши Силантьева. – Прямо как на концерте в День милиции. Вот ведь были концерты – не то, что сейчас. А когда тут в 90-м Леонтьев был у нас, вы тоже у него на подпевке сзади подпевали?

– Ну почему, почему, почему был светофор зелёный? А потому, потому, потому что был он в жизнь влюблённый… – выдал кот голосом и интонацией Леонтьева, пританцовывая ногами и двигая телом.

– Обалдеть…– Силантьева присела с краю их кушетки и подперев щёку ладонью, вдруг грубо вскрикнула. – Ты дурак, Батуров?!

– Ты чего? – ошалело уставился на неё капитан. – Да как ты со старшим по званию…

– Каким старшим? Ты капитан и я капитан! Ты кого сюда привёл? Это же артисты из Москвы!

– Звукооператор Клубков, – указал кот на своего друга в вязаном свитере и красной шапочке. – Олег Вязанович.

– Олег? Я – Олег? – удивился Клубков.

– Успокойся, ты не вещий Олег, а простой. Я сейчас про тебя, а не про того говорю…Олег Вязанович работает над звуковым оформлением оперы о Вещем Олеге, поэтому иногда путает его с собой. Творческие люди, знаете ли, весьма глубоко вживаются в рабочий материал. Бывает…Он работал ещё с самим Владимиром Меньшовым над фильмом «Любовь и голуби»…

– Да ладно, – удивилась Силантьева. – А на вид такой молодой…

– Работал – громко сказано. Он звукооператорам и звукорежиссёрам помогал: ручки на пультах крутил, дурью маялся. Ему же тогда восемь лет было, а вот его отец в этом фильме роль сыграл. – пояснил кот.

– Какую? – недоверчиво спросила капитанша.

– Колесников – его отец – снялся там в эпизоде в котором он пиво допивает из кружек, которые дядя Митя и главный этот…недопили. Главный, Михайлов его играл…Ну-у.

– Кого играл? – недоверчиво напряглась Силантьева.

– Кузякина! Вот кого! Помните? А Клубков он потому, что это фамилии первого мужа его матери. Она сперва за Клубкова замуж вышла, а потом за Колесникова с коим и жила она до гробовой доски. Пока смерть их не разлучила…Пока наш МУР.. Мур-мур-р мурчит… – разъяснил всё кот, хищно округлив глаза и делая руками пассы как телевизионный целитель на расстоянии.

– А вот я сейчас залезу в интернет, – пригрозил им Батуров. – Вот. Готово. Кто работал над фильмом… Читаем…

– Ну и что же там? Что? – капитан Силантьева с интересом подошла к ноутбуку и заглянула в экран. – Колесников… Пиво пил… – оторвав взгляд от ноутбука, она с расширенными зрачками, раскрыв рот, посмотрела на неприметного Клубкова, потом на Котофея, затем снова на Клубкова. – Да вы же…Вы…Вы как будто из сказки к нам приехали…

– Ну, – разведя руки в стороны, виновато улыбнулся кот. – Можно и так сказать…Верно, Константин?

– Из сказки, – недовольно признался Кощей. – Только в нашей сказке пиво было настоящее, а не то, что сейчас!

– Да кто же об этом спорит, Константин… – согласился с ним Батуров.

– Константин Константинович Романов-Константинопольский, – полностью представил Кощея кот Баюн. – Романов, но не тот…Просто однофамилец, хотя, всё может быть, гражданин капитан… – и он весьма многозначительно, взглянул в потолок, подняв кверху указательный палец. – Две недели назад Константин Константинович сдал анализы на ДНК-тест и направил запрос в наше центральное отечественное и французское телевидение с просьбой снять о нём серию популярных ток-шоу. Так что, всё может быть, господа… Всё может быть…Поедете работать в МУР, а там так хорошо… Мур-мур-р-р.. Цветочки радостно цветут и птички весело поют…Ах эти песни о любви… Прогулки с ночи до зари… – хитро и лукаво моргая глазками, заливался соловьём кот.

– Когда вы родились, Константин Константинович? – спросил Батуров, заполняя протокол.

– Давно.

– Лет пятьдесят назад? – помог ему капитан.

– Не-е-е-т… Когда родился не помню, а вот как Владимир Киевский в 999-м году народ в реку загонял – помню.

– Владимир Киевский? Не помню такого авторитета. Застряли вы в 90-х, Константин Константинович. Ведь сейчас на дворе совсем другое время. Паспорт при себе имеется? Официально работаете?

И тут глаза Котофея засветились каким-то неземным магическим огнём и голос его зазвучал нереальным басом доносившимся словно из-под земли:

– Наш уважаемый Константин Константинович Романов-Константинопольский не какой-то там белоручка. Он после 1917-го грузчиком на базе работал, а сын его в Москве на телевизионном конкурсе победил и теперь там работает грузчиком на «Поле Чудес». Тяжёлые призы выносит. Пашей его зовут. Может видели?