Во сне Эрфиану было хорошо. Но каждое утро он, открывая глаза, задавал себе один и тот же вопрос — зачем? Почему боги до сих пор не забрали у него жизнь? За что они наказывают его бессмысленным существованием? Он не верил в то, что найдет вампиршу даже с помощью Нави и Следопытов. Не был уверен в том, что хочет ее искать. Ему не хотелось двигаться, есть, говорить. Ему не хотелось даже дышать. Отчего он не умер тогда, вместе с ней?

Эрфиан чувствовал: он болен, но не может себя излечить, так как не понимает, что у него болит. Наверное, он уже умер.

— По душе тебе фрукты, дорогой гость?

Эрфиан тряхнул головой и посмотрел в тарелку. Он съел только персик и пару долек апельсина.

— По душе, — тихо ответил он.

— Расскажи, что печалит тебя, дорогой гость. Сновидцы знают, с чего начинается исцеление души.

— Ты не сможешь мне помочь.

— Назови мне свое имя, дорогой гость.

Не дождавшись ответа, Сновидица сложила руки на столе и улыбнулась.

— Ты держишь путь в замок женщины, при мысли о которой твое сердце начинает биться чаще. Не так ли, советник Жрицы Царсины?

Эрфиан почувствовал, как к щекам приливает кровь. Улыбка Саады стала шире.

— Ты не похож на мертвого. Уж поверь жрице Охотницы, она успела их повидать.

— Я ищу кое-кого, — выпалил Эрфиан. — Мне нужна…

— … вампирша Мирития. Думал ли ты о том, почему она не явится к тебе, хотя приходит во сне? Она — могущественное существо, может найти любого.

Оставив гостя размышлять над ответом, Саада убрала со стола тарелки и плошки и вернулась с кубком горячего травяного отвара.

— Что скажешь, дорогой гость?

— Я не знаю, — признался Эрфиан. — Я не думал об этом.

— Потому, советник Жрицы Царсины, что ты еще не готов принять ее исцеление. Зачем ей исцелять кого-то, если он считает себя мертвым?

— И, тем не менее, она навещает меня во сне каждую ночь.

— Вот и ответ, дорогой гость. Она хочет помочь. Но ты не хочешь принимать помощь.

Эрфиан сделал несколько глотков отвара, который уже успел немного остыть.

— Эта ее магия — голос, да? — обратился он к Сааде.

Та неопределенно пожала плечами.

— У меня нет ответа на твой вопрос, дорогой гость. Вампирша Мирития — древнее существо. У ее магии нет имени.

— Если так, почему именно я?

Саада подняла глаза к потолку шатра и повторила фразу, которую путники часто слышат из уст Сновидцев:

— У меня нет ответа на твой вопрос.

Город Хошех

Эрфиан прикрыл глаза ладонью, заслоняясь от принесенного ветром песка, и посмотрел на замок, силуэт которого вырисовывался на фоне предзакатного неба. Он стоял на границе владений Нави, и в нем боролись два чувства — смятение и предвкушение. В последнее время он вспоминал о ней все чаще. Ему хотелось ее увидеть. Сейчас он готов был признаться себе в том, что скучал. Имела ли эта тоска что-то общее с влюбленностью? Вряд ли, но попытки понять свои чувства приводили Эрфиана в состояние странного смущения. Он превращался в эльфенка, которому вампирша спасла жизнь. По прошествии стольких весен воспоминания о Нави нашли уютный уголок в его памяти. Тайный, недоступный для других уголок, который он будет оберегать.

— Прошу, садись. Я скажу госпоже, что ты пришел.

Эрфиан опустился в одно из кресел у стола, отметив, как изменилась обстановка замка. Окна украшали узоры из цветных стекол, на полу больше не было ни ковров, ни подушек. Холодный темный камень. Комнаты казались больше и пустыннее.

— Давно у меня не бывало таких гостей.

Нави стояла в дверях, разглядывая его, и не торопилась подходить ближе. На вампирше было короткое платье из белоснежного шелка, на ногах — кожаные сандалии с высокой шнуровкой. Она остригла волосы, соломенные пряди едва прикрывали уши и подчеркивали худобу лица. Эрфиану пришло в голову, что Нави постарела.

— Какими судьбами, мальчик? — осведомилась вампирша, проходя в комнату. — Или как следует к тебе обращаться? Советник?

— Приятно осознавать, что моя судьба тебе небезразлична.

Нави села в кресло напротив.

— Я с большим вниманием слежу за твоей жизнью.

— Зачем?

— Ты — мой маленький воин, помнишь?

— Я не воин. И не твой.

Нави улыбнулась и откинулась на спинку кресла, сложив руки на животе.

— Сначала — Безликие, потом — храм богини сладострастия, потом — дочь торговца Валида, а потом — тьма. Какая она, твоя бездна, Эрфиан?

— Я пришел сюда не для того, чтобы вести с тобой задушевные разговоры. У меня есть просьба.

— Что тебе нужно от вампирши Нави, которая так жестоко с тобой обошлась?

— Я долго шел, мне нужна постель. И еда.

— Твой визит меня удивил и обрадовал. В последнее время мне одиноко. Я прикажу накрыть на стол.

— Нет. Скоро рассвет, а ты выглядишь усталой. Я просплю до вечера. А на закате мы поужинаем.

Вампирша смотрела на него, запустив пальцы в волосы.

— Ты выглядишь сломленным, мальчик.

— Я уже сказал, что не собираюсь вести задушевные разговоры.

— Ты выглядишь озлобленным и отчаявшимся. Тебе больно.

Эрфиан кивнул.

— А еще от тебя пахнет смертью, — закончила вампирша. — Кого ты убил?

— Вампира. Когда-то он был моим другом. Давно… будучи человеком с печатью Лилит.

Губы Нави тронула высокомерная улыбка.

— Тьма, — сказала она. — Теперь понимаешь, мальчик. Зло живет внутри каждого смертного с печатью.

— Что же, я помог ему избавиться от тьмы.

— И что ты при этом почувствовал?

— Ничего.

Вампирша приподняла бровь.

— Ты стал черствым, Эрфиан.

— Я повзрослел.

— Ты боишься.

— Мне нечего бояться.

— Ты боишься оставить прошлое и начать жить заново.

Эрфиан поднялся.

— Буду рад, если ты покажешь мне мою спальню.

— Ты забыл дорогу в свою спальню? Это печально. Пойдем, я провожу тебя.

В отличие от остальных комнат замка, спальня осталась прежней. На мгновение Эрфиану показалось, что время повернулось вспять, и на самом деле ничего не было, ни Безликих, ни жрецов сладострастия, ни Гриаллы, и он вышел на прогулку, а теперь вернулся. На невысоком столике возле окна стояла плошка, в которой плавали цветы.

— Здесь кто-то живет? — полюбопытствовал Эрфиан.

— Нет, — покачала головой вампирша.

— Это ты принесла цветы?

— Да. Их запах напоминает о тебе. На душе становится тепло.

— Подумать только, ты еще не забыла это слово.

— «Тепло»?

— «Душа».

Нави стояла у Эрфиана за спиной, он не видел ее лица, но чувствовал, что она улыбается. На этот раз, не высокомерно, а печально. Она не лжет, действительно вспоминает о нем? Тоскует? Но какое это имеет значение…

Эрфиан подошел к кровати и, сняв с плеча сумку, бросил ее на пол. Вампирша не двигалась с места.

— Нави, — позвал он.

— Принести тебе фруктов?

— Нет.

— Теплое одеяло? Нынче с моря дуют холодные ветра.

— Нет.

Вампирша приблизилась, остановившись у него за спиной.

— Останься. Пожалуйста.

Нави молчала. Эрфиан повернулся к ней.

— Мне одиноко. Я не могу спать, а если засыпаю, то вижу кошмарные сны. Может, мне нужно встать перед тобой на колени? Умолять о том, чтобы ты меня пожалела?!

Вампирша улыбалась. Еще мгновение назад Эрфиан ощущал себя мешком, из которого вытрясли все, оставив только пустоту, а теперь гнев, тоска, жалость, боль, странная легкость и мучительное желание окатили его горячей волной. Сопротивляться этой волне было невозможно, да и не хотелось. Он подхватил Нави на руки — она оказалась легкой, как перышко — уложил на подушки и впился поцелуем в ее губы, поднимая подол платья.

— Постой, Эрфиан, не надо так, — запротестовала она, пытаясь отвернуться.

— Отчего же? Или твое тело мне лжет? Я вижу, что тебе нравится.

Бедра вампирши обвили его талию, она выгнула спину, откинула голову назад и застонала. А после Эрфиан испытал то, чего не испытывал еще никогда. Женщина, которую он сейчас прижимал к себе, женщина, кожа которой пылала под его пальцами, женщина, которую когда-то он считал воплощением зла, не просто стала его частью. Они превратились во что-то единое, сходящееся до мельчайших трещинок, совершенное, как первозданное творение богов.