Эрита забрала гребень и поднялась. Вид у нее был раздосадованный.

— Что с тобой? — продолжила эльфийка. — Вздыхаешь по молодому воину?

— Мне не нравятся воины, госпожа. Они глупые.

— Ты и сама молода и глупа, что твой кувшин из-под вина, — сделала вывод Эрита и повернулась к хозяину шатра. — Я ухожу, Эрфиан.

— Думаю, твой муж уже заждался.

Женщина бросила на него высокомерный взгляд.

— Не заметила, чтобы этой ночью тебе мешал мой муж.

— Не мешает и теперь. Я просто хочу, чтобы ты ушла.

— Правду говорят в деревне. Ты мерзавец.

— Не заметил, чтобы ночью это тебе мешало.

Эрита хотела сказать что-то на прощание, но передумала.

— Она очень красивая, — сказала Онелия, когда гостья скрылась за пологом.

— Ты права, дитя. Но красота — это еще не все.

— Женщина должна быть красивой… разве нет?

— А молодые воины? Они должны быть красивыми?

Девушка почувствовала, как щеки заливаются румянцем.

— Воины — это другое, — твердо заявила она.

Эрфиан посмотрел на нее с улыбкой.

— Как скажешь. Сегодня меня не будет весь день, я пообедаю у советника Элайна. Если Жрец не припас особых поручений, вернусь на закате.

— Мне бы хотелось поговорить с тобой. Много времени это не отнимет.

Онелия сложила руки на животе — совсем как воспитанная молодая Жрица — и опустила глаза.

— Слушаю.

— Позавчера, ночью… — Она зажмурилась. — Я не должна была засыпать.

— Не переживай, дитя. Ничего страшного не произошло.

— И… если ты больше не хочешь говорить о том, что мы тогда обсуждали, я пойму.

Эрфиан отставил кубок, который держал в руках.

— Я хочу поблагодарить тебя за тот разговор. Мне стало легче.

— Я знаю. Ты помнишь, что я сказала? Иногда внутри слишком много боли, а рядом всегда есть кто-то, кто готов помочь.

— У тебя холодные руки. Ты мерзнешь по ночам?

Онелия смущенно улыбнулась.

— По ночам — редко. Только по утрам.

— В чужих землях говорят: холодные руки — горячее сердце. — Он поднялся и оправил полы мантии. — Но еще одно теплое одеяло тебе не помешает.

1570 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

— Я куплю у торговцев шафран, гвоздику и корицу. Нужно собрать цветов лунной ягоды, а еще… — Онелия заглянула в мешок. — Запасы лунного чая на исходе.

Эрфиан поднял голову от свитка, который вчера принесли посланцы короля Ниньяса. Их величество просили денег, которые первый советник давать не собирался. По крайней мере, до того момента, пока эльфы не вернут одолженное ранее. Сочинять ответ не хотелось. Это наводило Эрфиана на мысль о том, что пора обучить советников чтению и письму. Негоже Элиан и Элайну работать за всех.

— Лесной чай?

— Да. Осталась пара горстей.

И Онелия показала Эрфиану содержимое мешка.

— Не слишком ли много лесного чая ты раздаешь?

— Ах, нет! Третьего дня ко мне заходила эльфийка из армии Жрицы, прошлой луной — еще одна…

Заметив недовольство на лице первого советника, девушка вздохнула.

— Я уже говорил тебе. Это яд, а не лекарство.

— Я объясняю это, но они не хотят слушать.

— Что ты им говоришь?

Щеки Онелии порозовели. Эрфиана забавляла ее привычка часто краснеть.

— Что это убивает их женское естество. И неугодно богам.

— Cкажи им, что это убивает еще не рожденных детей.

Девушка вернулась к проверке травяных запасов. Эрфиан поднес к глазам свиток. Близился вечер, а с ним — очередной пир и визит гостей, и разговор ему предстоял важный. Но и на обдумывании разговора сосредоточиться тоже не получалось.

Сегодня на Онелии было длинное платье из белого шелка. Времена, когда она носила одежду из простых тканей, прошли. Времена, когда она боялась дорогих украшений и сложных причесок — тоже. Из служанки она превратилась сначала в ученицу Эрфиана, которая прилежно усваивала премудрости целительства, изготовления благовоний и виноделия, а потом — в маленькую, но очень красивую женщину, до сих пор не осознающую свою красоту. На нее заглядывались все молодые эльфы, от охотников до воинов. Такое внимание к Онелии раздражало первого советника, хотя у его бывшей служанки поклонников было не меньше. Он решил, что единственный способ с этим покончить — выдать девушку замуж.

— Тебе понравился Нан? — заговорила Онелия, словно прочитав мысли Эрфиана.

С каждым днем они становились все ближе. Уже не господин и служанка, не наставник и ученица — почти брат и сестра. После той ночи они много говорили о Гриалле, и первый советник чувствовал, что боль, которую он так старательно оберегал, уходит, а на ее месте появляется что-то новое, пугающе незнакомое. Он прогонял лишние мысли, понимая, что к правде еще не готов. Потом. Когда наступит нужный момент. Эрфиан не был уверен в том, что он ждет именно этого, но одно знал точно: сегодняшний визит одного из женихов Онелии удовольствия ему не доставил.

— Очень милый юный эльф, дитя, — кивнул первый советник, пробегая глазами по выведенным на гладкой поверхности свитка строкам. Слугам их величества не помешало бы научиться писать как следует. — Ты хочешь выйти за сына хранителя знаний?

Девушка подняла глаза.

— А ты хочешь, чтобы я за него вышла?

Эрфиан отложил свиток.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, дитя. С кем ты найдешь свое счастье — с охотником, с виноделом, с воином или с сыном хранителя знаний — не имеет значения.

Онелия закусила нижнюю губу и замерла, глядя на расставленные на столе блюда с фруктами. Эрфиан почувствовал что-то сродни страху — достаточно ли убедительно прозвучала эта ложь?

— Я приду с ним на сегодняшний пир. Ты не будешь против?

— Нет.

— Если позволишь, я пойду. Мне нужно встретиться с торговцами.

— Мы увидимся вечером, дитя.

Эрфиан проводил девушку взглядом и снова взял свиток. В сыне хранителя знаний — в одном из сыновей, если говорить точнее — не было ничего дурного. Его отец давно подыскивал юноше жену. Как-то раз он говорил с первым советником о Кантаре, но дальше бесед за ужином дело не зашло, потому что служанка выбрала другого мужа. Может, стоит отдать Нану Онелию и не думать дважды? Она попадет в хорошие руки. Он будет заботиться о ней и оберегать. Они заведут детей. Нан смотрел на девушку влюбленными глазами и был готов подарить ей свадебное украшение хоть завтра. И она его полюбит. Не все союзы заключаются на основе взаимных чувств. Янтарных Жриц часто выдают замуж за мужчин, которых они ненавидят.

Но отдавать Онелию Нану Эрфиан не хотел. За этим женихом явится второй, потом — третий. И он знал, что никому из них она не достанется. Первый советник понимал, что ведет себя как встретивший пятнадцатую весну эльфенок, боящийся рассказать женщине о своих чувствах. В прикосновениях Онелии, причесывавшей его или остригающей ему волосы, было что-то по-детски откровенное. Так прикасается тот, кто ждет ответа, боится и одновременно надеется. Иногда Эрфиан размышлял об этом перед тем, как уснуть. Он может просто взять ее за руку, сказать те слова, которые говорит остальным женщинам… но рядом с Онелией эти слова теряли смысл. А время для других слов еще не пришло. Первый советник слишком хорошо помнил, какой болью оборачивается счастье. Не взлетай — не упадешь.

— Вампир Сафдар. Кто бы мог подумать. Хлоя, достань голубые ленты. Жемчуга не нужно.

— Да, моя Жрица.

Царсина, на которой по случаю предстоящего пира были синие одежды, сидела возле зеркала, а служанка рылась в шкатулке в поисках лент. Нориэль, которого в виде исключения впустили на личную половину шатра жены, ел фрукты, пил вино и молчал.

— Вампир Сафдар, — повторила Царсина. В ее голосе слышались нетерпеливые нотки. — Что ему нужно, Эрфиан?

— У него теперь есть свой клан, моя Жрица. Он хочет вернуться в эти края.

— Ты предлагал ему объединиться с кланом вампира Юлия? — поинтересовался Нориэль.