— Тебя назначили, понимаю. Я еще не все ваши правила изучил, но, похоже, выполнять даже очень неприятную работу нужно, пусть она тебе и не нравится. Я понимаю, что приятного мало будить меня, но благодарен, что ты не отказалась. Уж лучше ты, чем кто-нибудь другой…

Слонолань, застывшая, как столб, вдруг развернулась и вылетела из кельи. Похоже, нормально извиняться не получилось. Когда же уже научится-то?

— Ээээ… Не уходи! Постой! Я же просто пошутил!..

Как же ее зовут-то?

— Ага, просыпаешься? Отлично! — расплылся в улыбке вошедший в этот момент эскулап. — О, тебе уже и поесть принесли!

— Игнат! — рявкнул вдруг Вадим, неожиданно вспомнив как зовут местного доктора.

— Да, Игнат. А ты чего удивляешься? Ты тут у нас сейчас один больной, вот я за тобой…

Не дослушав, его пациент вдруг выскочил из постели и, как был, в одних трусах, едва не сбив вошедшего вместе со знахарем человека, помчался по галерее, вспомнив, наконец, ее имя:

— Магда! Погоди, Магда!..

Игнат, переглянувшись со своим спутником, пригладил свою окладистую бороду и неторопливо произнес:

— И этот туда же. Только явился, ему сразу бабу подавай. Двойники, что с них взять. Хотя вкусы, похоже, все же разные…

— Он очень порывистый. Слишком много огня.

Глава 5. Вандализм

Когда Вадим вернулся, покряхтывая на ходу и раздраженный тем, что не догнал Магду, эскулап лишь неодобрительно покачал головой, пряча улыбку в пышных усах:

— Познакомься, я тебе мастера массажа привел. Он из тебя человека быстро сделает.

— Хи Лей, — представился тот, отвешивая поклон.

— Ва Дим, — в тон ему ответил Вадим тоже сгибаясь в поклоне, затем смущенно улыбнулся. — Вадим. Вадим Потапович, к вашим услугам.

Китаец вежливо улыбнулся, а эскулап захохотал.

Массаж оказался совсем не таким, как его представлял себе Вадим. Оглядев, как тот движется, Хи Лей покивал сам себе, а затем приказал лечь на живот и расслабиться. Затем приложил палец к спине пациента, подержал, переставил на другое место, снова подержал. И так в течение получаса.

— Вставай, готово.

Не рассчитывая, что это вот и есть массаж, и с ужасом ожидавший, когда его измученные болью мышцы начнут мять, Вадим с облегчением вскочил.

— Спасибо, это было здо́рово! — сложив ладони перед собой и сгибаясь в поклоне, с удовольствием поблагодарил он.

— Не здо́рово. Запущено очень. Буду ходить через день. Девять раз. Тогда будет хорошо. Здоро́во.

Китаец снова легко поклонился и ушел.

Вадим сделал несколько наклонов вперед-назад, вправо-влево, попрыгал на месте, затем с наслаждением потянулся. Мышцы болели, но уже терпимо. Тут он заметил оставленные на столе кружку с чаем и миску, прикрытую сверху тарелкой.

Наскоро перекусив какой-то новой кашей и запив ее травяным чаем, он вдруг понял, что не знает, куда ему идти. В самом деле, где у них тут проходят уроки? Вроде бы где-то здесь, в подземельях. Но, скитаясь сегодня по многочисленным переходам, он понял, что пещеры состоят из множества разнообразных переходов, залов, галерей, лазов, келий, гротов и еще неизвестно как называющихся помещений.

К счастью, заблудиться в них ему не дали — какой-то добрый человек проводил его в главную пещеру — входной зал, по-видимому, самую большую из имеющихся здесь пещер. Неожиданно в зале оказалось очень много людей. Быстро окинув взглядом всех, он мысленно разделил их на четыре примерно равные группы и пересчитал количество в ближайшей к нему. Двадцать шесть. То есть во всем зале — около ста человек. Половина населения колонии. И что он должен всем им говорить?

«Учащиеся» сидели кто на чем. По периметру пещеры — на табуретках и скамейках, в центре — на циновках. На стене между двух проходов висела большая доска с прикрепленной к ней пластиковой пластиной — как ею пользоваться, было совершенно непонятно. Рядом с доской высился сбитый из дерева стул с высокой спинкой и подлокотниками, чем-то напоминающий трон.

Приход Вадима поначалу остался незамеченным, но его проводник что-то сказал и постепенно гул затих.

— Здравствуйте, — хрипло сказал Вадим и с ужасом понял, что голос у него к концу слова совсем пропал.

— Привет!

— Как там Ваади поживает?

— Ты продолжишь уроки Ваади?

Веселые голоса раздавались, казалось, отовсюду сразу. Вадим почувствовал, что присутствующие настроены доброжелательно, но страх все равно не прошел.

Незнакомая женщина поднялась со своей циновки, подхватив что-то пестрое, и подошла к нему:

— Игнат сказал, что тебе стоять нельзя, и надо быть все время в тепле садись, укутайся.

Пестрое нечто оказалось тонким шерстяным пледом, в который женщина накинула на нового учителя. Вадим и рухнул на «трон», оказавшийся на удивление удобным. Потом женщина сунула ему в руки кружку с травяным чаем и вернулась на свое место.

— Ээээ. Еще раз здравствуйте, — пробормотал учитель. Напиток вернул ему голос. — Сегодня собственно урока не будет. Просто хотел с вами познакомиться…

— И мы! Мы тоже хотим познакомиться!

— …и разобраться, что именно вам нужнее всего.

— Основы точных наук.

— Не основы, а их применение.

— То, что нужно, чтобы перестать выживать здесь, а начать нормально жить!

Отдельные выкрики слились в невнятный гул, в котором можно было уловить лишь отдельные слова. Помолчав с минуту, Вадим поднял кружку, привлекая к себе внимание. Гул постепенно снова затих.

— Я один вряд ли смогу дать все, что позволит нам всем здесь выжить. Но у вас же есть и другие учителя? Извините, но пока я новичок и еще не очень…

Его речь внезапно была прервана громким возмущенным воплем, раздавшимся из глубины пещеры. Все головы тут же повернулись к одному их ведущих в большой зал ходов. Через несколько секунд оттуда появилась растрепанная женщина.

— Что за… задница холли… ус-ус-троила… погром? — захлебывалась она словами и брызгая слюной. — Вандалы! Ван-да-лы! Кобринки вам в пасть! У-уа-а… Идиоты!... Ээ-а-а… Дебилы… Часовую… в клочья… Мастерскую часовую разнесли… разгромили, ироды…

Народ взвыл от негодования. Поднялся страшный шум. Несколько самых маленьких детей, лет семи-восьми, расплакались.

Вадим понять ничего не мог, но, увидев испуганных детей, впервые в жизни почувствовал свою ответственность за них. Нет, он еще осознал себя учителем, но уже понял, что нужно защитить от творящейся вокруг вакханалии хотя бы самых слабых. Метнувшись к ним, он бухнулся на колени рядом с самым маленьким и подтянул к себе поближе остальных.

— Спокойно, спокойно, ничего страшного, покричат и успокоятся, — бормотал он, гладя детей по головам.

Те прижимались к его бокам, обхватывали его ручонками, отталкивая друг друга. И ревели все громче. Растерявшийся Вадим обрадовался, когда к нему присоединились две женщины. К его удивлению, они не пытались успокоить детей, а лишь обняли их, прислушиваясь к крикам. Но дети постепенно затихли.

Рванувшие в галерею люди постепенно начали возвращаться, рассказывая об увиденном. Какой-то вандал разгромил мастерскую, которую здесь называли «часовой». Все знали, что через хоган никакие электронные устройства и механизмы не перемещаются, но люди нашли выход хотя бы для механических устройств — доставляли их в разобранном виде (только теперь до Вадима дошло, почему так много мелких металлических деталек сыпалось на него в хогане). А здесь собирали. Нет, не только часы — мясорубки и терки, используемые не только для приготовления еды, но и для самых разных поделок, солнечные батареи и множество других вещей, требующих мелкой работы.

Особую ярость колонистов вызвало то, что были раздавлены и растерты по полу все девять линз, используемых часовщиками, а также выбиты все стекла в единственном здесь микроскопе, сам же он оказался частично разломан, частично погнут. Из коробок и шкатулок были вытряхнуты все мелкие детали — часть рассыпана по мастерской, а часть оказалась в зарослях за окном.