— И тогда никаких туфель? — Мария вопросительно и удивительно озорно изогнула брови.

— Никаких.

— И никакого кофе?

— Совершенно точно нет.

— В таком случае, я на это не согласна. Давайте ослепим эту тварь, она мне никогда не нравилась.

Камень с души — но кто сказал, что у них всё получится? Пусть Тео и одарённый, а сама Касс готова пожертвовать хоть всей кровью, чтобы навсегда оставить Иного бога без одного глаза, с большой вероятностью они подвергают себя во-первых смертельной опасности, а во-вторых — преследованию со стороны Трёглазого лиса.

Пусть сначала дотянется. Кассандра обожала своих родителей — но не является их продолжением и хочет отомстить тому, кто заставил их пожертвовать жизнью ради мерзости под Саммерфилд-парком. Пусть приходит.

Так или иначе, дело должно быть сделано, и отложить ритуал не получится при всём желании. Следующего полнолуния можно и не дождаться — если из Лондона прибудет Трёхглазый лис, взбодрённый рассказом Томаса, Сары и Джейн о том, что его любимая подчинённая вздумала учинить бунт, у них не будет ни единого шанса. Старик силён, что неудивительно, учитывая, что он положил на алтарь оккультных знаний большую часть своей жизни. Если Кассандре требовалось жертвовать целые пробирки крови, то ему хватало и капли на то, чтобы превратить свою жертву в комок перекрученных костей и мышц. Ни при каких условиях, в здравом уме и трезвой памяти, Касс бы не хотела переходить дорогу этому человеку. Но какой здесь может быть здравый ум? Никакого, конечно же — так или иначе дело должно быть сделано.

Время бежит слишком быстро — нужно успеть дорисовать круг, привести в порядок не только свои, но и чужие мысли, заставить всех поесть, впихнуть еду в первую очередь в себя. Потому что если ты собираешься весь свой хилый ресурс бросить на борьбу с ужасным межзвёздным божеством, пусть даже и в крошечном его проявлении, нужно быть к этому готовой. Физически невозможно приложить к спасению мира все усилия, если единственное, о чём ты в состоянии думать — это хороший кусок ростбифа.

Тео взял приготовления (мирские, а не оккультные) в свои руки, за что Касс была ему безмерно благодарна. Оказалось, что он не только на короткой ноге с поварами и старшей горничной, но ещё и отлично понимает, как намекнуть на то, что лучше всё делать чуть быстрее и благополучно отбыть в деревню к семьям. Якобы молодые люди задумали устроить модные нынче столоверчения и спиритические сеансы — лишняя энергетика в доме ни к чему. Слуги делали вид, что верят.

— Я думаю, что всех вполне удовлетворит пастуший пирог, кофе и пирожные. Много пирожных, учитывая, сколько сил мы на это потратим, — безапелляционно заявил монах, перехватив Кассандру за руку. Девушка по старой привычке принялась грызть ноготь на большом пальце правой руки. Пришлось перестать.

— Мне кусок в горло не полезет, — Мария отодвинула от себя тарелку в золотых цветочках. Монах с ласковой улыбкой строгой сельской учительницы вернул её на место. И как Касс не заметила, что впустила в дом тирана?

— Полезет и ещё как. Насколько я могу судить, ваша магия напрямую зависит от здоровья, так что мой долг проследить за тем, чтобы вы спустились в подвал как минимум сытыми.

— Говоришь в точности как моя няня, — миссис посол демонстративно сунула в рот солидный ломтик пирога и продолжила, — я её ненавидела.

— Сколько угодно, главное не подавитесь. Я не собираюсь объясняться с господином послом если вы случайно умрёте такой нелепой смертью.

— Кассандра Галер, твой мужчина мне дерзит, сделай что-нибудь!

Хозяйка дома старательно изучала содержимое своей тарелки и старалась во-первых спрятать румянец, а во-вторых — сдержать самое обычное девчачье хихиканье. И то, и другое в их обстоятельствах было ужасно неудобно, но Касс ничего не могла с собой поделать. Может, правы были те, кто утверждает, что на пороге смерти чувства обостряются? Или её просто смущает тот факт, что их с Теобальдом чувства слишком очевидны? Скорее всего, ни для чего нет единого решения или рецепта, а большинство вещей в мире происходит благодаря первородному хаосу, энтропии или проблемам в голове. Кассандре эта мысль понравилась. Она гарантировала некоторую неприкосновенность и даже уровень комфорта — хаос нельзя контролировать, как и, по большому счёту, собственные чувства. Значит, можно немного расслабиться и позволить всему идти своим чередом, внося минимальные корректировки своими волевыми усилиями.

— Лучше скажи мне, в чём он не прав, — наконец выдала Касс после неприлично затянувшейся паузы.

— Девушки, если вы продолжите в том же духе, я попрошу вас позировать для портрета сестёр горгон. Главную, правда, я уже написал с мисс Джейн…

Касс заметила, что капрал с такой печалью посмотрел на Терренса, что ей самой снова стало больно — одна из двух её лучших подруг в ней разочарована и в данный момент, вероятно, прикладывает все усилия к тому, чтобы Трёхглазый лис обрушил на Саммерфилд-парк свой гнев. Отвратительно.

Но дело должно быть сделано. Поэтому Кассандра вместе со всеми жевала пирог и пила чай с оставшимися от завтрака пирожными и джемом. Так странно — заниматься подобной ерундой на пороге возможного апокалипсиса! Но тем не менее. Она, по настоянию Тео, даже прилегла поспать на пару часов. Словом, день всё больше напоминал канун Рождества, в который все едят странную еду, ложатся спать в неположенное время, якобы чтобы сэкономить силы, и ощущают наступление чего-то неотвратимого.

Кассандра старалась ни о чём не думать. Вечером ей потребуется пустая голова и холодный рассудок, а не женская истерика, её хватило и за утро. Те два часа, которые благородный монах отвёл ей на сон, она в самом деле провела в кровати — та стояла у окна, поэтому с неё открывался удивительный вид на уходящую в дикий на английский манер парк. Шёл дождь, и голые ветки и палая рыжая листва за стеклом сливались в один разноцветный комок. Кассандра любила Саммерфилд и его окрестности в любом состоянии, но сейчас ей хотелось чего-то более красивого, чего-то, что придало бы ещё большего смысла её предстоящей жертве.

Но шёл дождь, и Кассандра просто дремала, подтянув ногу к груди и обняв подушку. Ей двадцать три года, она одна на целом свете, несмотря на то, что влюблена, и совершенно точно готова пожертвовать своей жизнью, если придётся. Не то чтобы она самостоятельно выбрала для себя такую судьбу, но время — несущийся вперёд снаряд, который никакая сила вспять не повернёт. Можно сколько угодно фантазировать на тему того, как сложилась бы судьба Кассандры Галер, если бы её родители вышли из культа. Если бы не было войны. Если бы из культа вышла она сама. Если бы ей достался другой монах, а не Теобальд Крейн. Гадать можно сколько угодно — но жизнь от этого другой не станет. Нужно делать то, что должно быть сделано, потому что роли, карты и обязанности розданы. Это не порочный круг, а логичная закономерность из причин, следствий и её собственного характера, так что нечего жалеть себя.

Время идти в подвал.

Кассандра надевает ритуальный халат — он расшит чудесными бисерными глазами, щупальцами и облаками. Переливы золотого, фиолетового и изумрудного — роскошная и очень тяжёлая вещь. Кассандра расплетает сложную причёску из кос — пшеничного цвета чуть завитые локоны рассыпаются по плечам и спине. Кассандра развязывает бинты на запястьях — миру являются тонкие руки аристократки, покрытые белыми шрамами, похожими на неровные стежки. С голубовато-розовыми синяками под глазами, в удобных туфлях на босу ногу и во всём этом нарядном великолепии она больше похожа на гадалку из странствующего цирка, чем на величественную жрицу иных богов. Ну и пусть. Зато так она чувствует себя уверенно. Это, к тому же, привычка — ритуал перед ритуалом, если хотите. Кассандра выходит из комнаты даже не оглянувшись напоследок. Толку-то, стены есть стены, дом есть дом.

— Я тебя подстрахую, — на лестнице её нагоняет Тео, бледный, но с лихорадочным румянцем на щеках, — мы справимся.