– Я думал, кокаин – самый популярный наркотик в России, – интересовался Ян.

– Нет. Кокаин очень дорогой, его берут в небольшом количестве. Мы закупаем три тонны в год из Аргентины и Перу. Везем через «трамплин» в Испании. А самой популярной всегда была травка.

– Что такое «трамплин»?

– У нас есть сеть фармацевтических компаний. В Испании наши партнеры принимают груз, проверяют чистоту и переупаковывают. Мы забираем товар под видом фармкрахмалов. Та же фракция и цвет, и никто не проверяет груз на таможне. Не умеют его тестировать, да и не будут. Это сложные продукты, никто за них не берется.

Марк прочистил смеситель и притащил мешок с кокаином. Они аккуратно засыпали его в миксер.

– Розничная цена на кокаин, – продолжал Марк, – сейчас в районе двенадцати тысяч рублей за грамм. Кайф слабый и недолгий. Хватает минут на двадцать-тридцать. Берет его в основном элита только потому, что привыкла. Мы закупаем кокс по три тысячи за грамм, а продаем по семь. Маржа и объем маленькие – не очень интересный бизнес. Другое дело мефедрон. Производим здесь, за копейки, себестоимость выходит примерно двести рублей за грамм, а продается по две тысячи рублей, и объемы постоянно растут – скоро обгонит геро по популярности. Что-то мы производим сами, остальное ввозим. Когда занимаешься таким бизнесом, глупо работать на маленькой марже.

– А травы много продается?

– Вместе с гашем и спайсами получается больше ста тонн в год. Мы ее возим из Афгана. Одно время хотели у себя выращивать и даже теплицы соорудили, но объемы там совсем небольшие. Мы сами можем вырастить максимум десять тонн, остальное импортируем.

Марк высыпал кокаин в миксер, но добавлять ничего не стал, пустил его сразу на упаковочную линию. Каждый мешок взвешивался на кухонных весах. Затем он достал из ящика специальную красную печать, поставил штамп и написал «VHQ».

– Самый чистый кокаин в стране, мы его поставляем нашим специальным друзьям, – подмигнул Марк и показал указательным пальцем вверх.

– Кому? – не понял Ян.

– Не тупи, это для наших покровителей… и не интересуйся больше это темой.

Виктор незаметно зашел в «нехороший» подвал. Он передал Марку документы на ближайшую отгрузку в местный распределительный центр Подольска. Заказ был на десять килограмм геро, двадцать кило мефедрона, пять упаковок MDMA (по пятьдесят таблеток каждая), гашиша шесть кило и двадцать килограмм травы.

– Заедут сами, – сказал Виктор, – расплатятся наличными. Деньги пересчитаешь и поможешь загрузить товар.

– В этот раз наличными? – переспросил Марк.

– Да, наличными. Примешь деньги, проверишь и положишь в сейф. И еще кое-что. На следующей неделе нужно съездить в Белгород, забрать товар с производства. Возьмешь Яна с собой, пусть посмотрит.

Виктор дал указания и ушел. Через полтора часа приехала машина. Марк прокрутил купюры на счетчике, а затем убрал их в забитый пачками денег сейф. Он открыл ноутбук и внес данные в систему учета. Ян помогал переносить товар из склада в машину. С виду все выглядело не так отвратительно, как он это себе представлял. Марк выдал водителю квитанции и документы, как будто они работали в простом розничном магазине. Ян не хотел думать о последствиях и представлял себе, что они продают не наркоту, а какой-то обычный товар, например, крахмал. Но все равно его мучило гадкое ощущение, что это неправильно.

Подмосковная резиденция Патриаса включала два гостевых дома, трехэтажный дворец, большой подземный гараж, грушевый сад, банный комплекс и пруд с лебедями. Самсон не очень-то хотел идти на встречу, но выбора у него не было. Внутри давило давно забытое чувство, будто тебя вот-вот накажут за то, в чем ты, по большому счету, не виноват. Патриас не любит плохих новостей, а старуха Евдокия слишком быстро набирает популярность, а вместе с ней растет ее влияние на верунов. Патриас сидел в конференц-зале, во главе длинного мраморного стола. На стене висели дорогие иконы. Виктор шел следом, он впервые видел резиденцию. Вычурные коричнево-золотые шторы закрывали огромные окна, широкая люстра, выполненная в венецианском стиле, освещала всю эту безвкусицу. Патриас холодно встретил Самсона, он уже знал новости.

– Садитесь, пожалуйста, располагайтесь, – Патриас указал ему им на стул.

– Михаил Кириллович, – начал Самсон, – сами понимаете, новости неприятные. Слухи об этой чудо-монахине подтвердились. Люди ее боготворят, говорят, что сам Всевышний ее послал якобы для их спасения. Они часами стоят в очереди, только чтобы увидеть ее. В народе говорят, что она исцеляет от всех недугов, но это все глупость, конечно. Было несколько случаев, но никаких подтверждений нет. Лично я считаю ее обычной шарлатанкой, а чудеса эти больше похожи на самовнушение. Вроде того, что у какой-то бабы был нервный тик, Евдокия прочитала молитву, похлопала ее по щекам – и все прошло. Еще мне доложили, что уже почти в каждом приходе среди верунов ведутся разговоры о чудесах Евдокии. А о Патриасии, наоборот, выражаться стали скверно. Говорят, что вы ненастоящий, что жируете за их счет, пока народ голодает.

– Все только урвать что-то хотят, – Патриас сидел с задумчивым видом, смотрел на золотую вазу с фруктами, стоящую на отполированной столешнице, – надо вычислить подстрекателей в каждом приходе, где о ней говорят. Откуда люди о ней узнают?

– Через социальные сети, – пояснил Самсон, – ее снимают на видео и выкладывают в интернет, но ведет эти каналы кто-то другой, не она лично. Профессионально все сделано. Работают как конвейер.

– Значит, у них целая система. Узнай, кто стоит за Евдокией. Кто всеми командует.

Самсон кивнул и продолжил:

– А еще, помимо излечения, она каким-то образом благословляет людей на успех в работе, делах и всем прочем.

– Вот это она не имеет право делать, – сказал Патриас.

– Она лечит людей от наркомании. У меня есть человек из ее окружения, он говорит, что она действительно во все искренне верит.

– Она спекулирует религией в собственных целях. Вот сука. Монополия на религию должна быть только у нас.

Патриас побелел от злобы.

– Мы можем объяснить людям, кто она на самом деле, – предложил Самсон, – поручим всем священникам рассказать об этой шарлатанке в приходах. Пусть о ней говорят на проповедях.

– Нет, – возразил Патриас, – попробуешь очернить ее – и только подогреешь их интерес. А все твои слова сработают против тебя, когда люди ближе с ней познакомятся.

– Так что прикажешь нам делать?

– Где она служит?

– В Поклонском монастыре.

– Следите за ней. Лучше внедрите в ее окружение кого-нибудь из наших. Пусть докладывает обо всем, что там происходит. Вычислите все ее связи, но пока никого не трогайте. Избавиться от нее всегда успеем. Сперва попробуем присоединить. Выясните точно, чего она хочет. Мы даже можем ее канонизировать, но только в крайнем случае. У каждого святого есть своя цена.

Виктору поручили заняться слежкой, от чего он, конечно, не был в восторге, но и отказать Патриасу не мог. Его просили внедриться и наблюдать за Евдокией. Виктор не питал иллюзий и понимал, что его позвали на встречу для чего-то подобного, но он не был разведчиком. Он думал о том, как это осуществить и кого привлечь к делу. Сам он заниматься этим не хотел и считал, что Евдокия – не такая уж серьезная проблема для церкви. В разное время появлялись подобные шарлатаны и получали дешевую популярность среди доверчивого народа. Толпе проще поверить в чудо, чем сидеть и в чем-то разбираться. Но Виктор никого не осуждал. Сама человеческая природа диктует нам искать легкие пути, считал он, к тому же, если бы все были скептиками, кто бы тогда ходил в церковь. Эта шумиха вызывала у него смех и отвращение. Такие, как Евдокия, быстро теряют популярность, подобно искрам бенгальского огня, которые гаснут, не долетая до земли.