Чего-то не хватает, я чувствую это, но я просто не знаю, что это может быть прямо сейчас. Как только моя голова прояснится, я должен просмотреть все, что знаю об Эддисон, и посмотреть, смогу ли я что-нибудь придумать.

Звук дефибриллятора снова возвращает мое внимание к сцене передо мной. Требуется четыре попытки, чтобы электрический импульс машины сработал, чтобы снова запустить ее сердце, прежде чем бип… бип… бип ее сердца раздается по всей комнате. По словам Майкла, она еще не совсем пришла в себя.

— Нам нужно будет ввести ее в медикаментозную кому на несколько дней, пока мы не сможем определить степень ее травм и сделать ей рентген, а также нам нужно определить, есть ли какие-либо внутренние повреждения, которые нам нужно исследовать, узнать, — говорит он мне.

— Хорошо, делайте это, — говорю я им, наблюдая за тем, что происходит вокруг меня. Уже далеко за два часа ночи, когда ее ввели в кому, и она стабилизировалась. — Убедитесь, что кто-то остается с ней в комнате на случай чрезвычайной ситуации. Я говорю ему.

Я ухожу и иду в свою комнату, чертовски уставший. Причина, по которой я вообще оставил ее здесь одну, заключалась прежде всего в том, что мне нужно было лететь обратно в Нью-Йорк, чтобы узнать любую информацию о мужчинах, которых мы убили, и других, которых мы схватили, которые помогали Эддисон с ее побегом.

Я не поверил этой лживой суке, когда она сказала, что не знает, кто эти люди, иначе зачем бы они ей помогали? Моя поездка была напрасной, потому что мы до сих пор понятия не имели, кто были эти люди. Они хорошо обучены и являются частью другой организации, потому что те немногие, кого мы взяли в живых, не проронили ни слова о том, на кого они работали.

Все, что они сказали, это то, что он скоро приедет за ней, и я тоже должен заплатить. Итак, я провел последние два дня весь в крови, мучая этих мужчин, пока их жизни не покинули их тела. Затем я бросил их всех в кислотную яму и смотрел, как они превращаются в ничто.

После того, как я закончила с последним мужчиной, я привел себя в порядок и сразу же пошла домой, чтобы разобраться со своей маленькой непослушной сучкой. Она удивила меня больше, чем я хотел бы признать, и видеть ее похожей на темного ангела Ада, одержимого местью, было огромным возбуждением.

Увидев ее в крови, я пришел в состояние ярости и возбуждения, и мы все знаем, какая эмоция победила. Я вздыхаю, входя в ванную в своей комнате, готовый быстро принять душ и немного отдохнуть. Я смотрю на ванну, и ко мне возвращается воспоминание о том, как я чуть не утопил ее, и улыбка покидает меня. Она заслужила это за то, что солгала мне. Думаю, поговорка «сукам ни в чем нельзя доверять» верна.

Закончив душ, я возвращаюсь в свою комнату и ложусь голым на кровать. Это мой любимый способ сна. Я пытаюсь немного поспать, потому что мое тело устало и наполнено напряжением, но после двух часов ворочания я полностью отказываюсь от сна на ночь.

Я пролежал в постели без сна всю ночь, просто глядя в потолок. Я еще не сплю, когда слышу щебетание птиц снаружи и решаю, что должен начать свой день пораньше.

Я встаю и принимаю душ еще раз, прежде чем надеть спортивный костюм, потому что сегодня мне просто не хочется надевать еще один костюм. Закончив, я спускаюсь вниз и беру чашку кофе, прежде чем вернуться в медицинское крыло, чтобы проверить ее.

Я подхожу к ее кровати и Иисусу; она выглядит хуже, чем вчера. Она такая неподвижная, как будто она мертва. Ну, технически она умерла. Это заставляет что-то сжаться в моем сердце при мысли о ее смерти.

Она такая бледная и выглядит такой невинной. Хотя я знаю, что это неправда, потому что она убила моего брата, а потом имела наглость солгать и сказать, что это не так. Несмотря на то, насколько она измучена, я не могу отрицать, насколько она на самом деле прекрасна, это такой позор, что мне все еще нужно придумать, как с ней обращаться.

Не желая больше оставаться здесь, я выхожу из комнаты и направляюсь прямо в свой кабинет. Прошлой ночью, пока я не спал в постели, я вспомнил о камерах, поэтому решил проверить все отснятые сегодня кадры с момента, когда я ушел, и до того, как вернулся.

Я просматриваю кадры примерно через час после моего ухода, и она лежит на животе и рыдает. Ее спина все еще кровоточит, а бок, где я вырезал на ее коже слова того, кем она является. Это было приятное прикосновение, если я сам так говорю.

Я пропускаю большую часть этого, потому что, судя по кадрам, большую часть времени она остается в одном и том же положении, не двигая ни одним мускулом, если только ей не нужна вода или не нужно мочиться. Никто не дал ей еды за все время моего отсутствия. Черт, это работа Фрэнка, чтобы ее накормили.

Я перешел к тому дню, когда вернулся, за час до того, как я вошел в дом, и тогда все закончилось.

Фрэнк был тем, кто вошел в комнату, в которой я держал ее, и они двое дрались, пока она не пнула его по яйцам, прежде чем убежать. Потом, после этого, все сходит с ума. Слыша все, что он ей говорил, ему было все равно, что я с ним сделаю, потому что ей нужно было заплатить за то, что она сделала.

К черту, Фрэнк! Неудивительно, что ты чертовски мертв. Я решаю, как позаботиться о ней, а не кто-то другой. Теперь я чертовски рад, что он мертв, потому что если бы это было не так, я бы сам его убил.

Судя по сцене, разыгравшейся передо мной, он без колебаний убил бы ее. Ее действия были самообороной. Когда я вошел, я увидел, как мое выражение лица изменилось от спокойного до смертельного в мгновение ока, и мне было больно смотреть на нее на экране.

Ее боль окрасила все ее тело и душу, и когда она упала в обморок, смотреть на нее на экране было невыносимо.

Ебать! Что мне теперь с ней делать?

Может, мне просто забыть о том, чтобы отомстить ей, и посмотреть, куда пойдет это дерьмовое шоу «я и она». Я понятия не имею, возненавидит ли Никколо меня до глубины души за то, что я не отомстил за его смерть. Но я больше не могу отрицать, что чувствую к ней что-то…

Глава 25

Эддисон

Мои глаза медленно открываются, и все, что я слышу в пустом пространстве, — это бип… бип… бип машины. Я поворачиваю голову и вижу, что это одна из тех машин, которые отслеживают ваше сердцебиение.

Хм? Я смотрю на себя и вижу, что провода подключены ко мне. На кой черт мне это нужно? Я осматриваю комнату и замечаю, что она похожа на одну из тех стерильных больничных палат.

Мой разум затуманен, и я ничего не могу вспомнить. Я даже не могу точно определить, каким было мое последнее воспоминание. Я пытаюсь пошевелиться и сесть на кровати, но боль мгновенно поглощает меня, и я всхлипываю.

Я сбрасываю с себя одеяло, намереваясь встать с этой кровати, но останавливаюсь, когда вижу, что одна из моих ног в гипсе. Что, черт возьми, со мной случилось? Я попала в аварию или что? Все мое тело болит сильнее, теперь, когда я полностью проснулась.

Я лежала, размышляя, что делать, так как я не уверена, где я и что привело меня сюда. Может быть, мне стоит встать и пойти посмотреть, может ли кто-нибудь помочь мне понять, почему я здесь, но я слишком устала, чтобы даже пошевелиться прямо сейчас.

Я смотрю в потолок и вырываюсь из своих мыслей, когда слышу шум у двери. Я смотрю в ту сторону, когда в комнату входят двое мужчин, и я снова пытаюсь подняться с кровати, на этот раз стараясь уменьшиться и уйти от них и их проницательных взглядов.

Я не знаю, почему это моя первая реакция, попытка уйти от них, потому что, судя по их лабораторным халатам, я предполагаю, что это врачи.

— Я рад видеть, что вы, наконец, очнулись, вы нас напугали, потому что мы думали, что потеряли вас, ну… мы почти потеряли… Я доктор Лукас, а это доктор Майкл, — сказал один из них. говорит, указывая на другого. — Ваше сердце дважды останавливалось: один раз, когда вы впервые получили травму, и второй раз через несколько дней, в течение месяца, когда мы заботились о вас.