– Ну, а в смысле? Тупыми или?..

– Если она неправильно работает. Такое всегда происходит, если что-то в организме неправильно работает, то человек болеет. Это можно вылечить, но… Лучше всё же не болеть.

– А к чему ты это всё ведешь? – не понял Мик.

– Да так, подумалось… Железа в виде бабочки на шее. Электронная штука в виде бабочки на шее. Как раз – одна над другой. Может, эти штуки делают всех глупыми, а взрослые молчат. Им так выгодно, наверное?

– Да, может поэтому папа и зовёт меня – «Тот, из поколения дураков»! – попытался пошутить Мик.

Джун нехотя улыбнулась. Мик решил продолжить разговор, но девочка его опередила.

– Вот та, что пришла и устроила это всё… Ну, драку, ты понял.

– Ага, ну?

– Это моя подруга из параллельного класса. Энн.

– А почему она не поздоровалась?

– Бывшая подруга.

– … почему?

– Она не захотела со мной общаться. Потому что я не хотела «бабочку».

– Но…

– Мне достаточно домашнего компьютера. С него всё делаю. А на улице и телефона хватает.

– Джун, слушай.

– Для тебя – Юджина.

– Слушай, а почему ты не хочешь себе «бабочку»?

– А зачем она мне?

– Ну, как?.. – он понял, что ничего не может сказать по поводу этого.

– А зачем она мне? – повторила вопрос девочка.

– Быть как все?

– А оно мне надо? Я – как все?

–…

– Отвечай! Я – как все? – со злобой сказала она. – Я никогда не была такой как все! Не поэтому ли вы все в классе надо мной издеваетесь?

– Да, поэтому… – сказал Мик, виновато опустив голову.

Джун отвернулась. И увидела, что к парку подъезжает скорая помощь. Она встала и стала махать врачам, чтобы они подошли, а потом пошла к ним навстречу.

– Джун!

– Что? – спросила она, не оборачиваясь.

– Но почему всё же?.. А?

– Потому что я не хочу, чтобы моя жизнь проходила мимо, – отрезала она. И пошла.

Она прошла мимо Энн, сидящей в трансе на скамейке. Та улыбалась, на щеке был кровоподтёк, губа разбита, краснела кожа под вырванными прядями. Прыщавое худое лицо улыбалось. Джун не посмотрела в её сторону.

Мик со смешанными чувствами смотрел вслед уходящей полненькой девочке. Его «бабочку» починят уже сегодня вечером, и он сможет вернуться.

Он посмотрел на бабочек в банке. Потом на людей на скамейке. Потом – на ту, что лежала на траве, на куртке Юджины. Она уже пришла в сознание, а «бабочка» была заряжена. Она снова была в сети. Она улыбалась – гортань приятно щекотало. Всем понравился её пост. Она нравится. Хорошо.

По щеке у неё потекла тонкая ниточка слюны.

Она нравится.

Хорошо.

Лента асфальта ползла вперёд. Тонкая мелодия свирели путалась в пушистых ветвях евгении. Казалось – вдали гудит завод, в сердце которого кипит металл. Цепочка следов от босых ног неровной тропинкой темнела на асфальте, усыпанном мелкой бетонной крошкой. Следы ходили от одного края пути к другому, то и дело забирались на выщербленный бордюр. Ножки осторожно скакали попеременно с жёлтой краски на белую, а потом – бетонные блоки закончились, и пришлось вернуться обратно на асфальт. В редкой траве блестели битые стёкла, сухие стебли подёрнулись ржавчиной. Сегодня маленькой путнице совсем не хотелось бегать по кустам – без обуви там и делать нечего. Хотя весело прятаться в вечной зелени – наверное, кусты умрут последними.

– Я не хочу этого видеть! Пусть живут вечно! И никогда-никогда не завянут! – бойкий голос отозвался от ветвей. Перевёрнутая фигура быстро мелькнула в пустой баночке из-под джема, лежащей среди корней.

Лента асфальта обрывалась десять метров спустя. Свесив ноги, на краю сидел старик. Рукава коричневой рубашки подвёрнуты до локтей, на смуглой коже сквозь морщины видны вены. Видавший виды ремень, уже начавший рассыхаться от времени, поддерживал чёрные брюки, с заплатами на карманах. Седые кудрявые волосы непослушными прядями вылезали из–под выгоревшей на солнце шляпы.

– Дядюшка Том! – радостный оклик ребёнка прервал мелодию.

Старик опустил флейту и неторопливо обернулся. Высохшие губы расплылись в доброй улыбке.

– Привет-привет, малышка! И сегодня тоже пришла? – спросил он усталым голосом.

– Конечно! Вот только угадайте – кто я сегодня?

Девочка восьми лет поставила плетёную корзину ровно на разделительную полосу и стала ждать ответа. Старик сразу же понял разгадку, но решил не спешить с ответом. Он деловито потёр подбородок, потом встал и подошёл поближе к девочке. Посмотрел на неё внимательно, поднял взгляд наверх, потёр затылок, а потом хлопнул себя по лбу.

– Ну, конечно же! Красная Шапочка! – произнёс он.

– Да! Да! Угадали! – торжествующе вскрикнула девочка.

– Рад, что ты сегодня весёлая, Мирра, – улыбнулся старик.

– А вам – весело?

– Ну, когда ко мне приходят гости – мне всегда весело!

Грустно вздохнув, он погладил девочку по волосам и сел обратно. Под поношенными ботинками зияла бездна – это был край мира.

***

– Где же ты взяла этот костюмчик?

– Мама сшила!

– А где она взяла ткань?

– Не знаю! – весело захихикала девочка и продолжила скакать по дорожке.

Дядя Том усмехнулся, потёр лоб и снова стал смотреть на бездну.

Завода не стало ночью – можно сказать, что жертв не было. Но у оставшихся здесь людей было своё мнение на этот счёт. Две массивные полые трубы тогда как подпрыгнули. Шесть бело-красных упали, как тонкие тополя. На несколько секунд раскрылся огненный зев на месте сердца этой колонии – и ничего не стало. Ни земли, ни неба.

Только край.

Край, который остался там, за защитным барьером, странное дело, включившимся вовремя. Никого не оказалось на месте взрыва – комендантский час был строг для всех. Может, из–за этой автоматики всё и случилось? Замкнуло где-то что-то? Или диверсия? Если подумать, этот завод поставлял добрую массу ресурсов – даром что был построен на месторождении, и таком богатом, что на Земле и не снилось.

«Земля…» – невольно дядя Том запрокидывал голову и вглядывался ввысь.

Какая из этих точек над головой Земля – та самая, на которую был тут же послан сигнал бедствия? Когда с одной из этих точек прилетит подмога? Что они будут делать? Увезут всех обратно?

Да, это наиболее вероятно.

Ведь там, на Земле, когда на шахте истощался ресурс, городки, живущие над ним, умирали – быстро и беспробудно.

– Не помереть бы, дожидаясь вас, господа, – проворчал себе под нос старик, мусоля край воротника. Потом осёкся и оглянулся. Нет, Мирра не услышала. Вон там она – плескается в луже на асфальте. Ох и влетит ей от матери за это дело!

– Я – подводная лодка! – детский смех разносился по дороге.

А кто знает – может, и восстанавливать всё будут? Или, как это делается – на буксир возьмут остаток этого трёклятого астероида, который на честном слове держится, на котором и остались те самые дома, те самые улицы, те самые люди.

«Бедная малышка – один–единственный ребёнок здесь. Как же ей скучно и грустно, небось».

Красное платьице порхало туда–сюда, потом остановилось и подсело к Тому под бок.

– А знаете что?

– Что же, сказочка моя?

– А мне площадку игровую сделали!

– Да, вот как?

– Правда–правда! – повторила она, словно сама пытаясь поверить в свои слова. – Из куска трубы дяди рабочие мне сделали горку!

– О! Умно!

– Туда кусок лестницы приделали! Чтобы я залезать могла!

– Ну, это точно надо!

– А ещё я хочу песочницу! Но только её пока нельзя сделать – мне так сказали. Песка нет.

– Это жаль.

– Но ничего! Я буду караулить ночью – вот придёт Песочный человечек, как начнёт всех усыплять, а я его мешок с песком – раз! – и украду!

– А у тебя получится?

– Ещё как! Ты же мне сам рассказывал про эту сказку! Ночью приходит Песочный человечек и дарит людям сны своим волшебным песком! А вот я!..